Афера - Иван Цуприков

Радостный, он вернулся к своему другу Гоге, показывая вымоленную деньгу. Но заметил ее и Косой, этот высокий худощавый парень, пользующийся авторитетом среди своих ребят, да и не только, в их районе. Был он дальним родственником «короля» города Протаса. А это самый лучший фант, никто даже не пытался с ним ссориться, зная, чего это может стоить.

Но и тех, кто этого не знал, Косой не боялся, один выходил против двух-трех парней, легко уходил от их кулаков, если чувствовал, что не справится, выхватывал из кармана отвертку или цепь, хуже, когда то и другое вместе, значит, будет кровь. Говорят, что у ресторана даже избил двух здоровых мужиков, что в их пацанячьем обществе тогда считалось вообще недостижимым.

— Гони рубль, быстро! — цыкнул Митяю Косой.

— У меня его нет, — испуганно, пряча глаза, промямлил тот.

— Не понял?! Голову оторвать? И засунуть ее…! — продолжал наезжать Косой.

— А я… — и Митяй неожиданно для всех юркнул в брешь между обступившими их со всех сторон незнакомыми парнями, но тут же получил подножку и несколько сильных ударов ногой в живот, по почкам.

В третий раз с Косым он встретился уже лет через семь, когда с друзьями обмывал свое возвращение из армии. В кармане оставалось рублей пятьдесят, водка свободно в магазинах не продавалась, как и пиво, вино, сигареты. Продукты питания, одежда, мебель — все по карточкам. ВСЕ! В конце восьмидесятых начавшаяся перестройка глубже и глубже втягивала государство в кризис. Рухнул социализм, СССР разделился на отдельные государства. В них начал развиваться дикий, необузданный капитализм, разваливающий отечественную промышленность, сеющий безработицу…

Но Митяй не был политиком, и все, что в то время происходило вокруг, его не угнетало, а наоборот, он жил одним днем: радовался, когда был прибыток, печалился, когда его не было, когда подпирали — отталкивался, когда хамили — крушил все вокруг себя. Жизнь есть жизнь.

А дембель, о-о-о, это как свадьба, как новая квартира, как машина — душа радуется.

По подсказке ребят Митяй побежал к автобусному вокзалу, где на стоянке, под прикрытием таксистов, Косой со своими дружками осваивал новый бизнес — торговал водкой. Он был красавцем: высокий, в темном джинсовом костюме, с огромной золотой цепью, свисающей на груди поверх куртки, в руке пачка наидорожайших в то время сигарет «Кэмел». Покупателей он встречал с улыбкой, опираясь рукою на открытую дверь «Вольво», шикарного легкового автомобиля, наверное, единственного в их городе.

Митяй подошел к Косому и первым протянул ему руку для пожатия, как будто старые друзья и у них никогда не было ссор. Попросил Косого помочь. Тот, выслушав Митяя, хлопнул его по плечу и кивнул своему напарнику.

— Пять бутылок хватит? Бери. Завтра сюда в 12 дня, трезвый, умытый, в костюме, белой рубашке с черным галстуком. Будешь отрабатывать. Понравишься — богатым станешь!

И началась у Митяя новая жизнь. Ходил в подручных у Косого, если кто-то начинал тянуть дело — быстро с ним разбирался: левой — в живот, правым локтем — в челюсть. Этому Митяй научился в армии, у своего земляка боксера. А если кто-то вообще зарывался, вывозили храбреца в лес, где тот получал последнее предупреждение.

Чуть позже вернулся из армии друг Митяя Гога. Служил где-то в стройбате, заработал неплохо, полторы тысячи рублей, но не пропил их, а отдал матери, еле-еле сводящей концы с концами и изо всех сил поддерживающую дочку с зятем, сидевших без работы у нее на шее.

Гога не стерпел этого, избил зятя раз, другой, а потом в шею вытолкал его из дому. Матери ничего не оставалось, как согласиться с поступком сына, но дочку в беде не оставляла, стараясь незаметно для Гоги помогать им.

Жизнь есть жизнь. Гога об этом знал и матери не мешал, денег ему на жизнь хватало: подельник Косого не обижал гонорарами. Иногда встречались с Митяем на общих пьянках — было им что вспомнить.

Но недолго эта лафа продолжалась, начали наезжать в город «гастролеры» из соседних районов и областей, нужно было объединять силы, бороться за свои места, доходы, которые выбивали из коммерсантов, таксистов и разной шпаны.

Подельника Косого кто-то убрал, кажется, свои, но Гога даже не стал искать виновного, а через Митяя попросился к Косому — взяли.

В последнее время все изменилось. Косой, как и его окружение, правящее городом, занялся другим бизнесом — строительством, ремонтом. Все это было на виду, но нужного дохода не приносило…

Старые друзья Косого, вышедшие из тюрем, уже давно покоились на кладбище, у центральной аллеи. Такая была политика у Косого: держать вокруг себя людей с «чистыми руками». Гоге с Митяем повезло, они вышли из той мясорубки с «чистыми руками» и с прикупом, имея небольшой бизнес: должны защищать своего босса, фильтровать дела, поправлять тех, кто ошибался. Последнее было самым доходным…

3

Митяй открыл бар, встроенный между водительским и пассажирским сиденьями, вытащил недопитую бутылку рома и большими глотками влил в себя ее остатки. В ожидании томительной внутренней неги прикрыл глаза…

Блин, как не вовремя все это произошло. Да, ему уже надоело работать на Косого, слишком много «мокрых» дел проходило через их руки — Митяя и Гоги. И виной этому, в принципе, был не столько Косой, сколько Зема, пришедший к ним из ниоткуда. Закрутил «строительство» чужих домов, заимел клиентов, мечтающих получить в них квартиры, выдавливал из них деньги и передавал их «тела» Косому. Чтобы пропадали, уехав из города навсегда. Кто — на кладбище, разменивая могилку на двоих с ее законным собственником, или «прописывались» в болотах, в реках, под лесными оврагами. Лучше для них, считал Зема, жизнь рабами с амнезией.

Но и этого Земе в последнее время стало мало, он искал возможность продавать их органы: почка, печень на нынешнем рынке дороже стоили, чем раб.

Косому это не нравилось, боялся нарастающей империи Земы в их обществе, сопротивлялся как мог. Но чувствовалось, что Зема раскусил его, струна между ними натягивалась все туже и туже. Она лопнула, когда они в очередной раз вывезли в лес нового клиента — участника «сафари» на медведя. Да вот беда — «медведем» стал Косой, первый из их компании.

Кто же следующий? Он открыл вторую, недопитую бутылку — и…

…Митяй стоял у камыша, на берегу озера, и наблюдал за полосой волны, разрезающей легкую рябь воды. Отчего это происходило — из-за играющего микросмерча или рыбного хвоста — не понять. Но вот эта полоса преобразилась в огромную змею, выплывшую из воды и поднявшую голову, кого-то ища. Вот она увидела Митяя и быстро поплыла к нему, все шире и шире разевая свою зубастую пасть.

Митяю не удается от нее убежать, что-то сзади его сдерживает. И вот это огромное существо нависает над ним, открывает огромную пасть…

— Проснись, проснись, Митяй! Ну! — кричит Гога.

Митяй открывает глаза и с облегчением вздыхает: слава богу, что это сон, и змея, которая уже в сотый раз пытается на него напасть, еще не нашла выхода из его сна, чтобы убить его по-настоящему.

Въезд на кладбище был закрыт, на воротах висел замок. Прошли в калитку и направились к ожидавшим их у могилы Косого трех мужиков, рабочих кладбища. Старые знакомые, сколько ими переворочено земли, сколько лишнего им известно… Долго живут, пора менять, как на Ивановском кладбище, а то мало ли еще…

«Блин, чего только в голову не лезет». — Митяй смахнул эту дурную мысль, как мешающую муху.

4

Черная мраморная глыба с высеченным портретом улыбающегося Косого, смотрящего прямо в глаза, медленно поднималась. Митяй невольно отшатнулся и, споткнувшись о груду кирпича, сел на нее. Но на это никто из рабочих не обратил внимания, уж больно тяжела для них была эта плита, которую они бережно поднимали, чтобы вставить в подготовленный паз бетонного фундамента.

Все… встала. Гога, чтобы удержать эту плиту на месте, вбил древесный клин между фундаментом и глыбой, потом второй клин, с другой стороны, потом — третий. Рабочие в оставшиеся отверстия начали заливать бетон.

Митяй огляделся по сторонам, решил пройтись и посмотреть, кто похоронен рядом. Справа стоит огромное изваяние мужика, склонившего голову и присевшего на колено перед гранитной плитой, на которой золотом написано, что покоится прах…

Это Рыжий. Вон какой ему дружки памятник отгрохали — метра три в высоту из черного мрамора. Этого человека он близко не знал, говорят, зверюгой был, клиентам, находящимся у него под «крышей» и не желающим платить в общак, выкручивал руки, ломал ноги. Но все делал тихо, не оставляя следов, так что местные власти не могли предъявить ему обвинения. Клиенты молчали. А тот, кто из них пытался искать защиту, исчезал.

Митяй знал одно: Рыжего братва хоронила с почестями, и лежал он не в гробу, а в урне — прахом. Остатки его тела отвезли в крематорий Москвы. Так решили на сходке: Рыжий, вместе со своим автомобилем, был раздавлен колесом огромного трактора «Кировец». При расследовании аварии в ГАИ заключение было очень коротким: ехал пьяным и попал под трактор, идущий навстречу.