Любимая улица - Фрида Вигдорова

- Помалкивай! - говорит Митя и читает:

- "О, ты мне не надоел, - молвила она, усмехнувшись. - Я тебя люблю, чернобровый казак! За то люблю, что у тебя карие очи, и как поглядишь ты ими - у меня как будто на душе усмехается: и весело и хорошо ей". - "О, моя милая девушка!" - воскликнул парубок, целуя и прижимая ее сильнее к груди своей"...

Аня прерывает чтение.

- Он был ей отец? - спрашивает она.

- Все-таки это очень странно, что Анюта не любит ходить в школу, говорит Нина Викторовна. - Помнишь, Саша, как ты любила школу? И Леша тоже. Анюта, ну почему ты не любишь школу?

- Я люблю, - отвечает Анюта неуверенно. Она знает: школу надо любить, школу полагается любить. И поэтому говорит, растягивая слова:

- Почему это не люблю? Я люблю-у...

Аня ходит в школу и возвращается домой одна. Но изредка Саше удается забежать за ней, и всякий раз, когда она видит в школьном коридоре притихшую, неприкаянную Анюту, ей становится не по себе.

Стоит Анюте выйти из школы и взять Сашу за руку, она опять становится прежней Анютой - веселой и словоохотливой. Дома - у мамы, у Мити, у всех она может спросить обо всем, что ей придет в голову, и никто не пожмет плечами, не скажет: "Какая ты странная, Москвина! Вечно ты что-нибудь выдумаешь".

Почему, если ты о чем-нибудь спрашиваешь, а в ответ пожимают плечами, становится так стыдно и неловко? Может, потому, что девочки смеются?

- Москвина! Зачем ты смотришь в окно? Что ты там увидела?

- Провода!

- Ну и что?

- На провода села птица.

- Ну и что из этого?

- А может, птица слышит, какие слова бегут по проводам?

И вот тут-то Зинаида Петровна пожимает плечами. А девочки начинают смеяться. Если учительница пожимает плечами, это значит, ты сказала очень глупые слова. И девочки смеются: они хотят показать учительнице, что понимают, какая глупая и неразвитая эта Москвина. Вот потому-то Аня и не любит ходить в школу и любит возвращаться домой: дома она умная, и все понимает, и считает в уме, и стихи легко учит, и на любой вопрос ответит. А в школе - она глупая, нерасторопная, неповоротливая и почти ничего не понимает. И почему так получается - выучишь стих, и он тебе нравится:

Люблю грозу в начале мая, Когда весенний первый гром, Как бы резвяся и играя, Грохочет в небе голубом.

Его хочется читать громко, звонко, весело. Анюта его читала много раз, следом за ней даже Катя все запомнила, а в школе Зинаида Петровна стала спрашивать.

- Кто скажет, какой гром грохочет в небе голубом?

- Весенний! Первый! - говорят девочки.

- Как он грохочет?

- Как бы резвяся и играя, - отвечают девочки.

- Девочки, кто объяснит, что такое "резвяся"? Москвина! Объясни.

Только что Анюта понимала каждое слово в этом стихе, а вот теперь она стоит столбом, испуганно смотрит на учительницу и не может объяснить слово "резвяся".

- Садись, Москвина! - со вздохом говорит Зинаида Петровна.

Анюта садится и уже нисколько не любит стихотворение про грозу в начале мая. И не раз Анюта замечала: вопросы Зинаиды Петровны делали непонятным самое понятное. А стихи, после того как их объясняли, становились неинтересными.

Под Новый год Дед Мороз положил Ане в чулок орехи, конфеты и маленькую голую куколку. Она принесла все это в школу.

- Вот какие подарки мне подарил Дед Мороз! Зинаида Петровна очень рассердилась, ругала Аню и призывала девочек не быть такими глупыми, как эта Москвина: никакого Деда Мороза на свете нет и никогда не было!!

Когда Аня дома рассказывает про школу, ей почти никто не верит, разве только мама.

- Бабушка, - говорит Аня, - нельзя, нельзя белую ленточку в косу. Не разрешает Зинаида Петровна, надо черную или коричневую.

- Аня, - отвечает бабушка. - Ты чего-нибудь не поняла. Ну почему непременно черную? Траур у вас, что ли?

Вот всегда так: "Ты чего-нибудь не поняла!"

- Бабушка, ну почем я знаю? Зинаида Петровна говорит: такой порядок.

И никто не верит - ни дедушка, ни бабушка. Только мама верит, а иногда Митя. Мама вздыхает и говорит:

- Ну, раз порядок, ничего не поделаешь. Отыщем коричневую ленточку, не горюй, Анюта.

А она и не горюет. Чего ей горевать. Вот ей бы заболеть и не ходить в школу. Вот это бы - да! В Ташкенте, когда в этом не было никакой надобности, она болела часто. А здесь, в Москве, - редко. До чего жаль, если б кто знал! Когда всем прививали оспу, многие девочки от этого заболели. А она ничуть не заболела и как дура ходила в школу... Эх! Другие девочки ухитряются болеть чуть не каждую неделю, а она только раз: когда в больнице вырезали аппендицит. О, это была целая история! Она в больнице вела себя очень хорошо, и Митя ей все время говорил: "Молодец!"

А Зинаида Петровна нипочем не скажет, что она молодец. Какой же толк стараться, если все равно ничего не получается? Сегодня, например, Зинаида Петровна на глазах у всего класса разорвала Анину тетрадь: за грязь. Ане очень хотелось плакать, но она не заплакала. Стояла и молчала. И все. А бывает, Зинаида Петровна говорит такое, что Анюта дома не рассказывает: совестно.

Когда Зинаида Петровна посадила Аню на заднюю парту, Митя написал ей записку, очень хорошую: "Уважаемая Зинаида Петровна, я уезжаю в командировку и не могу зайти в школу, чтобы поговорить с вами лично. Если можно, посадите Аню поближе к доске, у нее после кори было осложнение на ухо, и она не очень хорошо слышит". Подписался он тоже очень красиво и вежливо: "Уважающий вас Д. Поливанов". Прочитав записку, Зинаида Петровна сказала Ане:

- Пусть мать принесет справку от врача. Она не верит Мите! Надо же!

Этого, Аня дома рассказывать не стала. Ей бы непременно сказали: "Ты чего-нибудь не поняла, Анюта!"

А она все прекрасно поняла: Зинаида Петровна подумала, что Митя врет. Рассказывать об этом просто-напросто невозможно. И Митя бы обиделся. Нет, незачем было рассказывать. Она и не рассказала. И осталась сидеть на задней парте. А что такого? Все равно сколько ни старайся, а из троек не вылезешь...

И еще Зинаида Петровна донимала Аню из-за Мити.

- Кто это Митя?

- Он мне вместо папы.

- Тогда зови его папой.

- Нет, моего папу убили на войне.

- Тогда зови его дядей.

- Он мне не дядя.

- Кто же он?

- Митя.

Зинаида Петровна сказала: "Ну и ну!" - и пожала плечами. Она чуть что пожимает плечами. Но теперь всегда говорит: "Твой папа... Передай папе". Что ж, в общем, правильно. И вообще, на свете все-таки много хорошего. Первое хорошее: каникулы. Аня была на двух елках: у Мити в газете и в Доме пионеров. В Доме пионеров один мальчик очень чудно читал стихи: завывал и еще глаза закатывал. Мама даже отвернулась. От стеснения. Она не любит, когда так читают. Она говорит: стихи надо читать просто. Вот Аня читает просто.

А у Мити на елке Аня была вместе с Катей. Катя себя хорошо вела, не задирала никого и все держала за руку чужого мальчика Мишу. А когда играли в каравай, этот мальчик выбрал Катю: "Я люблю, признаться всех, а вот эту больше всех". И Анюта видела - Мите приятно, что этот

Мальчик выбрал Катю. Он смотрел и очень смеялся. Потом он подвел Аню и Катю к какой-то тетеньке и сказал: "Вот, знакомьтесь, Марина Алексеевна, это мои дочки".

И она сказала: "Какая прелесть!" Она курила папиросу длинную-предлинную. Интересно, про кого она сказала "прелесть" - про них обеих или только про Катю? Нет, наверно, про обеих. Потому что, если бы только про Катю, она сказала бы: "Какая прелесть эта черноглазая девочка!"

И еще был хороший день - Победы! Все были веселые, добрые, все целовались: война кончилась! Митя написал про этот день в газету - про Красную площадь. И про салют. А мама сказала:

- Какой день! Какой счастливый и какой трудный! Анюта не стала спрашивать, почему трудный, она сама

Поняла: трудный потому, что на войне многих убило. А Леша живой остался! Вот счастье!

И еще один день был - ни плохой, ни хороший, так, середка на половину: Аню перевели во второй класс. Она очень обрадовалась, она не думала, что с тройками переводят. Она пришла домой веселая, но дедушка посмотрел отметки и сказал:

- Да, невеселый табелек...А бабушка сказала:

- Мамочка твоя училась только на "отлично".

Ане сразу стало скучно. Потом пришли мама с Митей. Мама поцеловала Аню, поздравила, Митя тоже сказал:

- Молодец, Анюта, перевалила через первый класс. Но веселье не возвращалось.

- Что ж поздравлять, - сказала Аня, - когда одни тройки. - Подумала и прибавила:

- Я все свое старание приберегла для второго класса.

...И снова настала осень. Осень сорок пятого года.

- Послушай, Анюта, ты превратила мой диван в письменный стол. Что это? Клей, спички, да смотри, клей-то пролит! Вот лягу и приклеюсь. Почему ты за собой не убираешь?

Митя говорил сердито. Он очень устал. Сегодня был трудный день - он ездил в Фили, снимал клубную самодеятельность. Снимки получились плохие, а подписи к ним еще хуже. Митя и сам хорошо это понимал. Но когда услышал из уст редактора: "Не пойдет!" - рассвирепел.