Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

Самцы Кольца

(Эльфийская сага)

Две полуголые эльфийки, напившись водки с шампанеей,на травке танцевали джигу, а может, просто сельский твист.Плескалась у лужайки речка с названьем кельтским Малофея,и небосвод над лесостепью был упоителен и чист.

Не помню, как мы оказались с моим приятелем Коляномна фестиывале толкинистов, где под волынки шел распляс,скакали мужики в юбчонках, но к ним, укуренным и пьяным,их девки были равнодушны, они предпочитали нас.

Им, юным, трепетным, нескладным, видать, наскучило общеньена тему хоббитов и эльфов, ирландских танцев и бухла,и мы, варяги удалые, на малосольных девок злые,схватив двух самых развеселых, поперлись с ними на дела.

Шумел камыш, деревья гнулись, трава примялась на лужайке,две осчастливленных эльфийки, вскочив с травы, пустились в пляс,и к ним на пляску набежали бельчата, ежики и зайки,и из воды вдруг член поднялся - огромный, с парой красных глаз,

а вслед за слизистой елдою явилась туша над водою."Ихтиозавр", - Колян присвистнул. - "Лох-несский монстр", - добавил я."Дракон Фафнир! - вскричали тетки. - Приди, порви на нас колготки!" -"Да мы уже вам их порвали!" - я бросил в сторону бабья,

а сам подумал: что за мерзость явилась нам из русской речки?Откуда вся эта приблуда, все эти танцы на лугу,все эти пляшущие зайки и чокнутые человечки,которых я не понимаю (хотя, задвинуть им могу)?

А монстр все ближе надвигался, сопел и хлюпал, двигал шеей,с головки маленькой стекала зелено-желтая слюна,заря кровищей набухала над древней речкой Малофеей,и монстр, пихнув эльфиек тушей, вцепился в друга Коляна.

Колян, повиснув на футболке, задрыгал в воздухе ногамии, изогнувшись, ткнулся рожей дракону в сомкнутую пасть.И вдруг джракона охватило густое розовое пламя,Коляна резко отшвырнуло, а монстр в огне успел пропасть.

И там, где был дракон поганый, вдруг добрый молодец явилсяв расшитой золотом рубахе и с диадемой в волосах,он сапожком зеленым топнул и в пояс Коле поклонился,и слезы жемчугом блеснули в его каштановых усах.

"Исчезли колдовские чары! - воскликнул принц золотокудрый. -Проклятье феи Обдристоны ты поцелуем свел на нет.Какой же я был недотепа, членоголовый и немудрый!Ведь я за девками гонялся все эти тыщу с лишним лет.

Зацеловал за эти годы я их не меньше митллиона,простолюдинок и дворянок, да и принцесс штук 800.А оказалось. что заклятье у королевича-драконав педерастии состояло. Ну я муфлон, ну я удод!

За это, брат, проси что хочешь. Проси что хочешь, рыцарь Колька,снимай с башки мою корону, а хочешь, в задницу дери!Меня затрахали девчонки, ну, то есть, я порвал их столько,что хочется других изысков. Ах, что за попка, посмотри!"

Принц приспустил свои лосины и повернулся к Коле задом,и Коля снял с него корону, и, чтобы не было обид,потеребил, нагнул и вставил. А две эльфийки влажным взглядомза этим действом наблюдали, имея очень грустный вид.

Вот так мы съездили с Коляном на съезд эльфийцев-толкинистов,вот так мы трахнули дракона и золотишком разжились.В столице принца мы отдали учиться в школу визажистов,он нам звонит и сообщает, что у него все хорошо.

И те две тетки нам звонили, про принца спрашивали что-тои звали мощно оттянуться под видео "Самцы Кольца",но мы сказали, что не можем, что, типа, срочная работа,что мы их, гадин, ненавидим,они разбили нам сердца.

Сага об удаче

Внемлите, трудяга и лодырь-мерзавец,тому как удачу сгребли за арканГригорьев, божественный юный красавец,Добрынин, могучий, как дуб, великан.

Они были бедны и много трудились(хоть знал их в стране чуть не каждый алкан) -Григорьев, прекрасный, как юный Озирис,Добрынин, могучий, как дуб, великан.

Стихов и музЫки написано море,их любит народ, и элита и свет,но беден, как мышь, композитор Григорьев,но нищ, словно крыса, Добрынин-поэт.

А их закадычный дружок Пеленягрэдавай их учить, как деньгу зашибить:"Купите, брателки, побольше виагры,начните богатых старушек долбить!"

Но гордо намеки постыдные этиотринули два сизокрылых орла.С тех пор не встречал я на нашей планетеВитька Пеленягрэ. Такие дела.

А денег все нету, и нету, и нету,кругом же красотки, рулетка, стриптиз.Как жить без богатства большому поэту?Любовь ведь не словишь на просто кис-кис!

Стремясь уберечься от желчи и стресса,вливали в себя за стаканом стаканГригорьев, божественный юный повеса,Добрынин, могучий, как дуб, великан.

На кладбище как-то они накирялись,на старых могилах плясали канканГригорьев, божественный юный красавец,Добрынин, могучий, как дуб, великан.

Когда ж они водкой по уши залилисьи Бахус к земле их, болезных, прибил,в ночи на кладбИще бандиты явились,чтоб золото спрятать средь старых могил.

От водки кавказской одеревенелый,могучий Добрынин сквозь щелочки векувидел, как в свете луны оробелойкопается в почве плохой человек.

Добрынин хотел обругать святотатца,но в горле застрял непослушный язык.Потом над могилами выстрел раздался,и тот, кто копал, прямо в яму - пиздык.

И вышли из тени два жирных муфлонаи тощий, как жердь, одноглазый мозгляк,засыпали почвой свои миллионы,а с ними кровавый зарыли трупак.

А дня через три, а быть может, четыреМоскву поражали кабацкой гульбойГригорьев, красивейший юноша в мире,Добрынин, могучий и старый плейбой.

В парче и атласе, в шитье от Армани,швыряясь купюрами в пьяных метресс,увязли в богатстве, как мухи в сметане,Добрынин-батыр и Григорьев-балбес.

В ажуре поэты беспечные наши,и детям останется наверняка,и пьют они дружно из праздничной чаши,которой стал череп того трупака.

Рондель

Не ищи мудрецов средь стоящих у власти,мир любого властителя нищ и убог.Обретаются истина, мудрость и счастьена коленях бесстыдниц, в сердцах недотрог.

Окрыляют и греют в любое ненастьеблеск лукавых очей, вид расспахнутых ног.Только там и возможны и нега и счастье –на коленях бесстыдниц, в сердцах недотрог.

И скрываясь у Смерти в безжалостной пасти,будь готов возгласить: «Ты не страшен мне, Рок!Я изведал всю истину мудрость и счастьена коленях бесстыдниц, в сердцах недотрог».

Роботы утренней зари

...Мало-помалу он собрался с мыслями и осознал, что обнимает не Дэниэла Оливо, а Р. Дэниэла, робота Дэниэла Оливо, который тоже слегка обнял его и позволял обнимать себя, рассудив, что это действие доставляет удовольствие человеческому существу.

(Айзек Азимов)

-Джандер Пэнел, робот, - прошептала Глэдис, - не был моим любовником. - Затем она добавила громко и твердо :

- Он был моим мужем !

(Он же)

Утратив веру в человечество,я жил в пустыне года три,пока в пустыне той не встретилсямне робот утренней зари.В лучах рассвета шел сияющийпобедный кибермеханизм,и взгляд упругий и ласкающийпрошил насквозь мой организм.И преобразилась мгновенно пустыня,из каменных недр вдруг рванулись ручьи,и там, где был робот, возникла богиня,ко мне протянувшая руки свои.Сияя кристальной, как снег, наготою,ланитами, персями, жаром очей,меня ослепив, как крота, красотою,богиня меня затолкала в ручей.И я хохотал как ребенок, как клоун,как будто мешочек со смехом в метро,улыбкой и статью околдовандо сладостной боли, пронзившей нутро.И стало казаться, что я не дебелыйплешивый блондинчик бальзаковских лет,а легкий, стремительный, бронзовотелый,похожий на древнего грека атлет.И сжал я роскошное бледное тело,и в дивное лоно скользнул языком,а после подсек под коленки умелои употребил над горячим песком...очнулся я от наважденияпод солнцем, выползшим в зенит,услышав, как от наслажденияжелезо подо мной звенити шепот льется из динамиков :"Еще, еще меня потри.,".Вот, блин, каких добился пряниковмой робот утренней зари.Товарищи киберконструкторы !Я вот что вам хочу сказать:стремитесь нужные редукторыв утробы киборгов врезать.Пускай чувствительные сенсорыво впадинках у киборгесс,встречая киборгов компрессоры,усилят сладостный процесс,пусть человек совокупляетсяс такой машиной боевой,ведь этим самым отдаляетсядиктат машин, бездушный строй.В грядущей сверхцивилизациивы не рабы - рабы не мы !Ведь сексуальные пульсацииразгонят на хуй силы тьмы.

Рассказ художника