Большой, маленький - Джон Кроули

Там, где старый каменный забор отделяет зеленый луг от старого пастбища и тянется к краю заросшего лилиями пруда, доктор Дринквотер, одетый в широкополую шляпу, остановился, задыхаясь от ходьбы. Постепенно кровь перестала шуметь у него в ушах и он смог вслушаться в спектакль, который разворачивался у него на глазах: бесконечное щебетание птиц, стрекотание цикад, шуршанье и глухие удары тысячи живых существ. К этой земле прикоснулась рука человека. Дальше, за прудом он мог видеть дремлющую крышу амбара Брауна. Пейзаж не был девственным. Повсюду виднелись следы предприимчивости человека — каменная стена, солнечное пастбище, пруд. Все это было именно то, что доктор мог бы назвать словом «экология». Пока он сидел, глубоко задумавшись на теплом валуне, легкий ветерок дал ему понять, что, возможно, вечером разразится гроза.

Как раз в это время в комнате Софи, на широкой, мягкой постели, которая долгие годы принадлежала Дринквотеру и его жене Виолетте Бреймбол, лежали теперь две их правнучки. Длинное платье, которое Дэйли Алис должна была надеть на следующий день, аккуратно висело на двери, а вокруг него были разложены остальные вещи. Стояла полуденная жара, и Софи и ее сестра лежали обнаженными. Софи прикоснулась рукой к слегка вспотевшему плечу сестры и Алис сказала:

— Слишком жарко.

В следующее мгновение горячие слезы сестры закапали на ее плечо.

— Когда-нибудь, очень скоро и ты сделаешь свой выбор, или тебя выберут и ты тоже будешь невестой, — сказала Алис.

— Со мной никогда, никогда этого не произойдет, — плакала Софи и больше Алис ничего не могла разобрать, потому что Софи уткнулась лицом в шею сестры и продолжала что-то бормотать. А Софи говорила:

— Он никогда не заметит и не поймет, они никогда не дадут ему того, что дали нам; он пойдет не по той дорожке, а когда заметит это, у него не будет выхода. Вот посмотрите, вот посмотрите!

У подножия холма Жила старушка И если она не умерла, То живет там и по сей день.

Летом конца прошлого века Джон Дринквотер, совершая поездку по Англии под предлогом осмотра домов, в сумерках подъехал к воротам из красного кирпича дома чеширского священника. Он сбился с пути, по собственной глупости выронив путеводитель в бурный поток воды у мельницы, где он остановился, чтобы перекусить. Сейчас он был голоден и, несмотря на умиротворенный покой пригорода, чувствовал некоторую тревогу.

СТРАННОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ПОКОЕВ

В заросшем, запущенном саду викария среди густо растущих розовых кустов порхали мотыльки, птицы перелетали с ветки на ветку сучковатых, искривленных фруктовых деревьев, большинство из которых были яблони. Он успел заметить, что в развилке одного из деревьев кто-то зажег свечу. Свечу? Это была молоденькая девушка в белом, в руке она держала свечу. Свеча то вспыхивала, то угасала и снова разгоралась. Ни к кому не обращаясь, она спросила:

— Что случилось?

Огонек свечи погас и он сказал:

— Прошу прощения.

Она стала быстро и ловко спускаться с дерева, а он чуть отступил от ворот, чтобы не показаться назойливым и девушка не подумала, что он сует нос в чужие дела. Так он стоял, ожидая, когда она подойдет поговорить с ним. Но она не подошла. Где-то начал свою звонкую песню соловей, замолчал и вновь защелкал.

Незадолго до этого он был на перепутье — не в буквальном смысле этого слова, хотя за время своего путешествия ему много раз приходилось выбирать, плыть ли по реке или ходить по холмам. Он провел ужасный год, проектируя огромный небоскреб, который выглядел как собор тринадцатого века. Когда он первый раз представил на рассмотрение своему клиенту эскизы здания, они были скорее похожи на шутку, фантазию, чем-то даже напоминая копченую селедку. Он ожидал, что все это будет отвергнуто, но его заказчик не понял юмора. Он хотел, чтобы его небоскреб был именно таким, каким он получился случайно. Джон Дринквотер даже не мог подумать, что клиент захочет, чтобы здание было похоже на латунный почтовый ящик или медную христианскую купель с гротескными барельефами в виде карликов, разговаривающих по телефону, а рыльце водосточной трубы, проходящей вдоль небоскреба, будет выполнено в виде головы его клиента с его вытаращенными глазами и пористым носом. Ничто не показалось лишним заказчику и теперь все было сделано, как он и задумал.

Пока тянулась разработка проекта, с ним чуть было не произошли перемены. Чуть было, потому что он сопротивлялся этому. Это было нечто непостижимое для него, он даже не мог найти этому точного названия. Впервые он заметил это, когда среди расписанного по минутам рабочего дня его стали одолевать грезы: иногда это были отдельные, не связанные ни с чем слова, которые внезапно возникали в голове, как будто произнесенные каким-то голосом. Одним из таких слов было «многочисленность». Другое слово появилось на следующий день, когда он сидел, глядя, как по высоким окнам стекают грязные струйки дождя. И этим словом было «комбинаторный». Возникнув однажды, это стало продолжаться, пока не овладело его мыслями; это распространилось и на его рабочее место, и в бухгалтерию. Это продолжалось до тех пор, пока он не почувствовал себя парализованным и неспособным совершать подготовленные и хорошо продуманные шаги в своей карьере, которую некоторые называли головокружительной. Он чувствовал себя так, будто погрузился в длительный сон, или будто его только что разбудили. Как бы то ни было, он не хотел этого. Он начал проявлять интерес к теологии. Он прочитал Сведенборга и Августина; большое облегчение ему приносило чтение Аквинаса. Он узнал, что в конце своей жизни Аквинас стал считать все, что он написал «стогом сена».

Стог сена. Дринквотер сел на широкий диван в длинном, освещенном офисе Мауса и уставился на цветные фотографии дворцов, парков и вилл, которые он построил. Он смотрел на них и думал: стог сена. Это напоминало ему самый непрочный домик, выстроенный из соломы, из сказки «Три поросенка». У него должно быть надежное место, где бы он мог спрятаться от преследования волка. Ему было тридцать девять лет.

Вскоре его партнер Маус обнаружил, что он, проведя несколько месяцев за чертежной доской, работая над эскизами торгового дома, совершенно не продвинулся ни на шаг. Просиживая над чертежами, он на самом деле час за часом рисовал крошечные домики со странным внутренним расположением. Его на время отправили за границу для отдыха.

Странное расположение… У дорожки, которая вела от ворот к входной двери с окошечком наверху, он увидел садовое украшение — белый шар, окруженный ржавыми железными прутьями. Некоторые прутья сломались и валялись на дорожке, едва видные из травы. Он толкнул калитку и она открылась, жалобно скрипнув не смазанными петлями. Внутри дома мелькнул свет и когда он, пройдя по заросшей травой дорожке, приблизился к дому, его окликнули.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});