Удар в спину - Леонид Матюхин

— Какой же ты упрямый… Выбери в левом нижнем ящике, — кивнула та в сторону широкой тумбочки.

Девушка прошла мимо и скрылась в дверном проеме. Почти сразу в комнате зажегся свет.

— Если тебе нужно умыться — все удобства у нас направо, — донесся до Антона голос Виты.

Судя по тому, что девушка говорила громко, никто в этой квартире в это время не спал.

— А где же твой супруг? — проходя следом за девушкой, поинтересовался Антон.

— А тебе непременно нужно повидаться с ним?

— Да нет. Думаю, переживу, если наше знакомство сегодня так и не состоится.

— Тогда присаживайся. Я сейчас что-нибудь приготовлю.

— Зачем? Ничего не готовь. Уже поздно, — напомнил Антон.

Некоторое время он молча глядели друг на друга. Молодой человек отметил, что за те годы, что они не виделись, и без того очень интересная Вита просто удивительно похорошела. Черты её тонкого лица стали более мягкими. Зеленые глаза с несколько необычным разрезом смотрели на него со странной смесью неуверенности и… скорее всего ожидания. Они как бы вопрошали: «Ну что же ты молчишь? Неужели ты сейчас собираешься уйти? И тебе совсем нечего сказать мне после стольких лет?»

— Ты очень хорошо выглядишь, — выдал дежурный комплимент молодой человек.

Вита продолжала ещё несколько мгновений молча глядеть на него, а затем выдвинула из-под стола стул и присела на него.

— Нет, правда. И тебе идет эта прическа. Прежде ты носила другую, напомнил Антон.

— Прежде… Ладно. Я думаю, ничего страшного не случится, если ты съешь пару бутербродов и выпьешь чаю, пока я заштопаю тебе подкладку. А потом…

— Спасибо, — поблагодарил Антон, — Тогда пойду умоюсь.

Как это обычно бывает после продолжительной разлуки, вначале молодые люди чувствовали себя несколько сковано. Лишь постепенно они разговорились. После традиционных «А помнишь?» — «Да. А ты?» они перешли к теперешней своей жизни. И если Антон довольно спокойно рассказывал о своей семье и о семейной жизни, то Вита предпочитала ограничиваться сухими справками типа: «Муж? Да, он у меня действительно сценарист. Мечтает заинтересовать своими опусами Голливуд», или: «Нет, муж не в командировке. Он с друзьями». И больше никаких комментариев. Более того, она сама спешила задать очередной вопрос, будто боясь, что её заставят говорить на не очень приятные ей темы.

Антон обратил внимание, что Вита ни разу не назвала супруга по имени. И по всему чувствовалось, что разговоры о нем мягко говоря не доставляют ей удовольствия. В то же время сама она с нескрываемым интересом выслушивала рассказы собеседника о забавной Нике и о том, как все эти годы складывалась его собственная жизнь.

И все-таки кое-что Антон узнал. Приблизительно через год после его свадьбы Вита познакомилась на дне рождения у своей соученицы и подруги с её молодым дядей. Этот дядя оказался очень интересным собеседником и рассказчиком. Да и собой он был хорош — среднего роста брюнет с правильными чертами лица и с небольшой аккуратной бородкой. Как оказалось, дядя подруги являлся сценаристом и к тому же мечтал о том, чтобы самому выступить в роли режиссера.

Сценарист сразу выделил среди присутствующих Виту, и делал все, чтобы заинтересовать её своей особой. После того дня рождения они начали все чаще встречаться. А приблизительно через полгода поженились.

Лишь позже Вита узнала, что будущее светило отечественной кинематографии до знакомства с нею был женат уже дважды. Таким образом, она была его третей по счету попыткой создать счастливый семейный очаг. И судя по тому, как девушка рассказывала Антону эту историю, попытка эта также оказалась не слишком успешной.

После окончания института Вита устроилась в поликлинику, где и поныне трудилась участковым врачом.

Пока молодой человек не спеша закусывал, сидя за столом, Вита с иголкой и с его пальто на коленях сидела в кресле несколько в стороне. Она ловко работала иглой, время от времени поднимая глаза и задавая очередной вопрос. Как-то самой собой получилось, что вскоре Антон уже чувствовал себя абсолютно спокойно и раскованно. Как будто и не было тех четырех с лишним лет, что они не виделись.

— Готово, — объявила Вита. — По-моему, получилось довольно сносно. — И девушка слегка отклонилась в кресле назад, разглаживая на колене полу пальто с вшитым куском подкладки.

— Спасибо, — поблагодарил молодой человек, — Ты случайно не кончала курсов художественной штопки? Или это последствия медицинского образования? А? Натренировалась наверное в анатомке, штопая и штукуя человеческую плоть.

— Анатомка тут ни при чем. Это я хочу, чтобы ты иногда вспоминал меня добрым словом. По крайней мере, когда будешь одевать пальто.

— Обещаю, — Антон как при клятве поднял вверх руку. — Буду вспоминать не только одевая, то также и снимая его. И всегда — исключительно добрым словом.

— Тогда мне очень жаль, что скоро наступит лето, когда пальто уже не носят… Шучу.

— Ты, Витка, очень добрый и хороший человек, — поднимаясь, заметил Антон, — Очень. И вспоминать тебя я конечно же буду независимо от того, одет я в пальто, или нет. — Он помолчал немного. — И в отличие от тебя я не шучу.

— Не нужно… — и девушка вновь низко склонилась над своей работой, будто ещё раз проверяя её качество.

Вита сидела перед ним в кресле, механически продолжая гладить на колене ладонью шелк подкладки. Лицо её было несколько растерянным. Можно было подумать, что последние слова Антона вызвали у неё смятение.

— Давай пальто, — протянул руку Антон. — Пойду… Думаю, твоему супругу не доставит особого удовольствия застать у себя в это время незнакомого ему мужика.

— Какое это имеет значение…

— И все-таки.

Пока Антон одевался, Вита молча стояла рядом.

— Запиши мои рабочие телефоны, — выпрямляясь, предложил Антон.

— Они у меня есть, — покачала головой девушка. — Я как-то хотела позвонить тебе, и узнала номера у Игоря.

— А он мне не рассказывал, что разговаривал с тобой.

— Да. Он обещал не говорить тебе, — кивнула девушка.

— Хорош друг…

— Может быть, ты запишешь мои телефоны?

— Ну конечно же. Диктуй, — и Антон извлек из кармана блокнот и ручку.

* * *

Следующая их встреча состоялась почти через два месяца. На сей раз было воскресенье. Ника с утра несколько куксилась, как это иногда с нею бывало в преддверии болезни. Запланированную заранее поездку на дачу пришлось отложить, и Антон с утра читал дочери сказки. Лида тихо занималась на кухне приготовлением обеда. Казалось, ничто не предвещало каких-либо обид и конфликтов.

В начале первого семейная идиллия была прервана появлением в комнате Лиды с подносом, на котором стояла чашка смеси теплого молока с боржоми.

— Это нужно выпить, — сказала она, подсаживаясь к кушетке, на которой устроились Антон с Никой.

— Я не буду, — заглядывая в чашку, объявила Ника. — Это не вкусно.

— И все-таки постарайся, — покачала головой Лида. — Выпей, чтобы не заболеть.

— А я хочу заболеть. Хочу, — заявила девочка. — Когда я болею, папка читает мне книжки. И раньше приходит домой. Он тогда почти все время со мной.

— Не говори глупостей, — целуя дочку в висок, попросил Антон. — Когда человек болеет, у него что-нибудь сильно болит. И ему плохо. А потому сейчас ты быстренько выпьешь этого молока.

— Оно противное.

— Но очень полезное, — напомнил Антон.

— Молоко с малиновым варением тоже полезное, — возразила девочка. Или молоко с медом.

— Вначале выпьешь с минералкой, а потом получишь с медом, — пообещала Лида.

— С малиновым варением, — поправила Вероника.

— Пусть будет с малиновым варением. А теперь давай-ка попьем вот этого, — и Лида поднесла к губам дочери чашку.

Девочка сделала пару глотков и закашлялась.

— Я больше не хочу этого, — решительно отстраняясь, объявила она. — Я не могу.

— Может быть, пусть действительно вначале попьет с малиной? заступился Антон. — А потом выпьет с нарзаном.

— Ты что говоришь? — искоса бросила на мужа сердитый взгляд Лида. Совсем не соображаешь? Ребенок уже начинает кашлять, а он… Кстати, ничего этого и не было бы, если бы ты вчера одел Нику на прогулку потеплее.

— Слышишь, детка, что говорит мама? Эту чашку нужно обязательно выпить до дна. А потом ты будешь пить сладкое молочко.

Ника надула губки, но все-таки сделала ещё несколько глотков.

— Вот умница, — похвалил её отец.

— Чего не скажешь о её папаше, — зло хмыкнула Лида и передразнила, «Мама говорит, что нужно выпить». «Мама говорит»… А отцу, видимо, все равно, выздоровеет ли его ребенок, или нет. И получается, если нужно принимать горькое лекарство, значит — «говорит мама». А папа предлагает попить «сладенького молочка». Конечно — мама у вас изверг.