Therapy - Kathryn Perez

Мягкая улыбка появляется на его лице, и я вижу, как жизнь возвращается в его глаза. Эмоции бушуют внутри меня, и я просто хочу обнять его и никогда не отпускать. Но сдерживаю себя, поворачиваюсь и киваю, улыбаясь.

— Ну, я думаю, ты пока спасена от хорошей взбучки, но это временное послабление, дружище. Завтра после школы жди меня здесь, и мы посмотрим, кто лучший пловец, — дразнит он меня.

Да, дерзкий и уверенный Джейс вернулся. Мне очень нравится этот Джейс, но и другой тоже. Я смотрю на него, немного наклоняю голову на бок и делаю самое саркастичное выражение лица.

— Окей, мистер Великий Спортсмен. Продолжай утешать себя, но действительность — другая. Я с удовольствием докажу это тебе завтра, — уверенно отвечаю я.

Он усмехается и выходит из машины. Будучи джентльменом, он обходит машину и открывает для меня дверь. Помогает мне выбраться, и у нас опять происходит неловкий момент. Если я собираюсь продолжать видеться с ним, думаю, эти неловкие моменты должны вскоре прекратиться.

Он раскачивается на пятках, смотрит вниз, и затем снова на меня.

— Эм, спасибо еще раз. И о том, что случилось в бассейне? Я обещаю, этого больше не случится, Джесс. Мне очень жаль. Друзья? — он говорит искренне и уверенно.

Почему эти слова больше звучат как утверждение, а не обещание? Я рада, что он хочет быть моим другом, но не знаю каково это, или действительно ли я хочу этого.

— Хорошо, Джейс, но должна сказать, что я никогда прежде не дружила с парнями. Я не уверена, насколько хорошим другом могу быть для тебя, — скромно говорю я.

Он легонько улыбается, затем обнимает меня за плечи, но в этом совершенно нет сексуального подтекста.

— Джесс, у меня тоже никогда не было девушек друзей. Поэтому мы вместе сможем узнать, как это делать. Ну как тебе? — спрашивает он, пока мы подходим к моей машине.

Его телефон жужжит, и он достает его из своего кармана. Он сосредотачивается на экране, и его походка тут же замедляется. Счастливое выражение, которое было лишь несколько мгновений назад, сменяется на обеспокоенное.

— Что это? — спрашивает он. Он смотрит на меня, и беспокойство перерастает в злость. — Что? Ответь.

Он опускает голову, отворачивается от меня и упирается руками в бедра. Бросает на меня взгляд, качает головой, глубоко дышит и поворачивается ко мне лицом.

— Что-то отвратительное о тебе выложили в сеть. Я точно знаю, кто это сделал и обещаю тебе, я сегодня же разберусь с этим. Даже не смотри на эти фотографии, Джесс. Будь офлайн, пока я не разберусь с этими суками.

Я знаю, о каких фотографиях он говорит. Меня начинает трясти от стыда, и я чувствую, как заливаюсь краской. Это так унизительно. Я просто хочу закрыться внутри себя и исчезнуть.

— Хорошо? Ты меня слышишь? — настаивает он.

Я только киваю. Мой подбородок начинает дрожать, и он мгновенно подходит и обнимает меня.

— Мне жаль, что они все еще продолжают вытворять это дерьмо. Обещаю, я разберусь с этим сегодня, раз и навсегда.

Я обнимаю его в ответ и пытаюсь задержаться в его объятиях. Он держит меня несколько мгновений, показывая, что не осуждает меня. В его объятиях я ощущаю безопасность, которую никогда не испытывала за всю свою жизнь. Если он хочет быть просто моим другом, тогда я дам ему это. Не думаю, что я откажу в чем-то Джейсу Коллинзу. Сейчас или когда-либо.

 

7 глава

«Что такое друг? Одна душа, разделенная на два тела».

— Аристотель

Джессика

Я только что вернулась домой из школы, а мама с папой ссорятся из-за ее пьянства. Я не могу терпеть их грызню снова, поэтому, вместо того чтобы пройти мимо бури на кухне, я поднимаю окно и отодвигаю москитную сетку. Высовываю одну ногу, затем вторую и выпрыгиваю наружу. Когда мои ноги касаются зеленой травы, я поворачиваюсь, чтобы закрыть за собой окно. Мои старые ржавые качели стоят на другом конце двора и медленно раскачиваются от ветра. Трудно представить, что еще несколько лет назад моя трезвая мать смеялась и играла со мной. Когда бабушка умерла, она очень тяжело это переживала. Что-то внутри нее сломалось, и она не смогла оправиться от потери. Алкоголь был ее спасением. Теперь это ее тюрьма.

Я подхожу к качелям и сажусь на них. Легонько отталкиваюсь от земли и начинаю раскачиваться. Мысли о Джейсе и всех вещах, что произошли за последние два месяца, с тех пор как мы стали друзьями, заставляют меня улыбаться. Он сдержал свое обещание. Фотографии исчезли в тот же вечер и больше никогда не всплывали, хотя взгляды в школе стали намного хуже. Школа все еще не самое радостное для меня место, даже несмотря на то, что Элизабет и Хейли прекратили надо мной издеваться, они все еще смотрят на меня с ненавистью. Люди все еще думают, что я заразная, но никто ничего не говорит мне в лицо. На мой шкафчик периодически клеят записки, но я просто срываю их и выбрасываю. Я могу справиться с записками и взглядами. Я могу пережить все, если в моей жизни будет Джейс.

— Привет, — тихий голос пугает меня. Я смотрю в сторону соседского двора и вижу маленькую девочку. Она машет мне, и я машу ей в ответ. Туда недавно въехала новая семья, но я не обращала на них особого внимания. Дети всегда бегают вокруг. Светловолосая девочка идет ко мне.

— Привет, — говорит она, останавливаясь передо мной.

— Привет, — я смотрю вниз и вижу, что на ней надеты фиолетовые резиновые сапожки и такое же фиолетовое пальто. Интересно, почему она так одета в солнечный день.

— Привет. Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Я Виви.

— Какое милое имя. Я — Джессика. Твои родители знают, что ты одна на улице? Сколько тебе лет?

— Я уже взрослая.

Я удивленно поднимаю брови и улыбаюсь ей. У нее маленькие веснушки, рассыпанные на щечках, и она невероятно милая.

— Хм, взрослая? Тогда взрослые девочки могут играть на улице одни.

— Да. А почему ты пользуешься окном вместо двери? — спрашивает она.

— Потому что я тоже взрослая девочка, и иногда мне не нравятся двери.

Она садится на соседнюю качель, будто она у себя дома.

— У тебя есть парень?

Очень прямая и любопытная девочка.

— Эм, нет. У меня есть друг, но не парень.

— Твой друг — парень?

— Да. А что?

— У меня нет парня. У многих девочек в школе есть, но у меня нет.

Она выглядит немного грустной, и мне некомфортно из-за того, что считала ее любопытной.

— Парни противные, Виви. Тебе он не нужен. У тебя еще будет много времени для мальчиков. Поверь мне, от них больше проблем, чем ты думаешь.

— А как же твой мальчик-друг? От него тоже проблемы?

Я улыбаюсь и качаю головой.

— Нет, он идеальный. И совершенно без проблем.

— Ты выглядишь счастливее.

Хм? О чем она?

— Виви, откуда ты знаешь, что я выгляжу счастливее? — тихо спрашиваю я.

— Я видела тебя раньше. Ты всегда выглядишь очень грустной. Иногда очень злой, но никогда не счастливой.

— Оу, — я не знаю, что еще сказать. Из-за этого я чувствую себя дерьмово. Это ужасно, что мое состояние так заметно, даже маленькому ребенку.

— Ну, сейчас я в порядке. В школе есть злые девочки, и они много раз заставляли меня грустить. Они все еще злые, но меня они больше не трогают. Мой друг присматривает за мной, что делает меня счастливее.

Она поворачивается и смотрит на меня.

— В моей школе тоже есть злые мальчики и девочки. Они не очень меня любят, но мне все равно. Я больше не позволяю им доводить меня до слез. У меня теперь есть защитное поле.

— Защитное поле? — спрашиваю я.

— Ага, эти резиновые сапоги и пальто — мое защитное поле. Мой брат сказал мне, что в них есть особая сила, и никто не может обидеть меня, когда я ношу свой любимый цвет. Мой любимый цвет — фиолетовый, — она улыбается и встает, затем кружится, широко расставив руки. — Видишь, много фиолетового.

Я улыбаюсь.

— Да, много фиолетового. И много защитного поля. Эти злые детишки ничего тебе не сделают!

Она дотягивается до лацкана пальто. К нему приколота маленькая блестящая снежинка. Она снимает ее.

— Держи, теперь у тебя будет моя особая фиолетовая снежинка. У меня много фиолетовых вещей, и ты можешь оставить себе эту снежинку. Мой брат говорит, что эта снежинка может работать в одиночку, если на мне больше нет ни одной вещи моего любимого цвета. И ты можешь носить ее собой, и эти злые девочки больше никогда не расстроят тебя.

Она протягивает мне свою маленькую ладошку, ее невинность и доброта трогают мое сердце. Какая храбрая маленькая девочка.

— О, спасибо, Виви. Но ты не обязана отдавать мне свою особенную снежинку. Оставь себе.

— Нет, ты не можешь отказаться. Это грубо говорить «нет» кому-то, кто дарит тебе подарок. Ты должна принять его.

— Ну, тогда хорошо. И я совершенно не хотела быть грубой с тобой. Ты правда-правда супер-пупер, уверена?

— Ага, я уверена, как могу быть уверена в уверенности. Может, ты однажды поможешь мне.