Тётя без присмотра - Татьяна Игоревна Луганцева

знала, сколько дали ее бывшему мужу и знать не хотела.

В квартире, которую когда-то снимал Михаил и в которой они вместе провели всего лишь две недели, горел свет. Или вернулись хозяева, или давно уже жили другие жильцы. Сердце Тани наполнилось любовью, она ничего не забыла. Она вспомнила слова Евгения: «Разве можно так полюбить человека, чтобы оставшуюся жизнь провести только в думах о нем? Разве это разумно?»

Таня подняла лицо к звездному небу и сказала вслух:

— Я не знаю. Я не нашла ответа, но этот вопрос в твоих книгах, Миша. Можно полюбить за один день и вспоминать всю жизнь, а можно годы провести вместе и ничего подобного не почувствовать. Я вернулась сюда, чтобы закрыть зизгаз судьбы. Он произошел здесь, здесь и замкнется. Я готова к переменам. Я, скорее всего, приму предложение Евгения и буду растить нашу дочь. Она узнает, кто был ее отец, обещаю. Но Женя будет хорошим отчимом. Я научилась выбирать нормальных мужчин…

Таня вытерла слезинку, которая от мороза прожигала ее щеку, словно ножом и пошла по улице в круглосуточный магазин.

Она столкнулась с продавщицей, которая закрывала дверь на ключ.

— Ой, пожалуйста! Продайте мне шампанское!.. — попросила Таня.

— Девушка, у вас совесть есть? Через час Новый год!

— Вы же всегда работали круглосуточно, — взмолилась Таня.

— Но не в Новый же год! Сегодня с двадцати двух до десяти утра перерыв! Меня семья ждет!

— Пожалуйста… Мне некуда идти…

— Как это некуда? А где вы будете встречать Новый год? — остановилась продавщица.

— Я из Санкт-Петербурга. В четыре утра у меня поезд в Питер, а Новый год я встречу здесь, в парке. Но мне нужно шампанское! Пожалуйста!

Что-то в глазах Тани было такое, что заставило продавщицу дрогнуть.

— Точно, только шампанское?

— Точно.

— Ну, ладно! Давай быстрее! Приехать из другого города, чтобы здесь в одиночку в парке встретить Новый год с шампанским? Но это не мое дело. Каждый сходит с ума по-своему. Какое вам? — спросила продавщица.

— Самое-самое дорогое. «Вдова Клико», например.

— Да вы с ума сошли, что ли? Откуда здесь такое дорогое шампанское? Вот российское есть — самое дорогое. Пойдет?

— Пойдет, — согласилась Таня, еще раз поблагодарила женщину и пошла в парк на знакомую скамейку.

Народу на улице совсем не было, одиночные машины неслись домой, каждый хотел успеть к новогоднему столу. Таня перешла дорогу и углубилась в парк.

Она очень любила легкий морозец, хрустящий под ногами снег и блестящий покров, словно из брызг бриллиантов. Эта новогодняя сказка завораживала. Она не знала, как будет пить шампанское, потому что не могла его открыть, а продавщицу — тоже женщину — она не рискнула попросить. Поэтому Таня, с одной стороны, обрадовалась, что на ее скамейке уже сидел какой-то мужчина, склонив голову, а с другой, огорчилась от того, что именно эта лавка занята.

— Добрый вечер, извините, не откроете шампанское? — попросила она и выронила бутылку.

Хорошо, что он среагировал и поймал.

— Миша?!

Ноги Татьяны подкосились, и она опустилась на лавку.

— Это я… Я жив. Это на самом деле я, — подтвердил он.

— Но как…

Михаил, который выглядел несколько осунувшимся, смотрел на нее и молчал.

— Я не придумал ничего лучше, чтобы исчезнуть из твоей жизни. По-другому ты никогда бы не взяла от меня ни квартиры, ни денег. А разговаривать и быть со мной ты тоже отказывалась. Этот упырь убил бы тебя, и я бы никогда себе этого не простил.

Таня не верила своим глазам и очень хотела дотронуться до Миши, чтобы понять, что это не галлюцинация, не аватар, не мираж.

— Как мне смогли наврать?! Врачи? Сестра? Нотариус! Как это возможно?

— Никакие врачи тебе не врали, это был переодетый актер, как и моя сестра. Эти люди очень тонкой организации и пользуются услугами психотерапевта. Они помогли мне, потому что когда-то я помог им. Не сердись на них. А нотариус был настоящий. Я даже тогда был не уверен, что ты примешь эту квартиру, — опустил голову Михаил.

— Я и не хотела.

— И был рад, что ты переехала и начала новую жизнь. Это было то, что нужно тебе. Ну, и работа…

— Объявление о воспитательнице с английским языком — твое дело? — поняла Таня.

— Мое… Всё у тебя получилось.

— Почему ты не сказал мне тогда, что жив? — простонала Таня.

— Я хотел! Таня, я хотел… Но увидел, что ты в положении, и ужаснулся, во что я тебя вверг. Я не знал, Таня… Я понимал, что если внезапно появлюсь перед тобой, то это может быть угроза для ребенка.

— Ты следил за мной?

— Не всегда. Раз в два-три месяца я не мог отказать себе посмотреть на тебя. Потом появился этот мужчина, и я понимал, что не имел никакого права влезать в твою жизнь. Ты заслужила это счастье. Не думай, что твоему бывшему дали больший срок из-за того, что я умер. Я умер только для тебя. Но я ушел из профессии и больше не ставлю эксперименты над людьми. Так что, можно сказать, что Михаил Ахба умер. Теперь я занимаюсь благотворительностью, построил Центр для женщин и детей, подвергающихся домашнему насилию. Я словно замаливаю свой грех. Ты больше меня не увидишь… Я пришел сюда, потому что почувствовал непреодолимое желание сюда прийти. Словно здесь осталась частичка тебя. И был один шанс на миллион, что я именно здесь встречу тебя. — Михаил встал со скамейки.

— Ты опытный психотерапевт.

— Да, наверное. Но счастья мне это не принесло. Будь счастлива, любимая моя. Прощай.

Он пошел прочь.

Таня уже во время беседы с ним поняла, что не сможет потерять его во второй раз.

— Счастлива я была только с тобой. И… твоя дочь будет счастлива только с тобой! — прокричала ему вслед Таня.

Михаил вздрогнул, словно ему камнем бросили в спину, и остановился.

— Моя дочь? Девочка… Она моя?

— Все-таки ты не такой умный, — сказала Таня.

Он подбежал к ней, заключил в объятия и покрыл ее лицо поцелуями. К Тане словно вернулась ее прежняя жизнь и жгучее желание жить.

— Ты простишь меня? — не верил Миша.

— Нет, тебя убить мало, но если все сядут за убийство, кто останется с детьми? — вздохнула Таня. — Открой все-таки шампанское. Не такое дорогое и вкусное, как было у тебя, но хоть что-то… Без минуты двенадцать.

Миша выполнил ее просьбу, и они выпили шипучий напиток и слились в поцелуе. И ничего слаще и лучше для Тани не было. Она прильнула к нему, переводя дух, смотря на светящиеся