Вторая поправка. Культ оружия в США - Марат Владиславович Нигматулин

подводному обществу.

Безусловно, это несказанно опошлило всю суть истории, вывернуло её в самом ужасающем направлении.

Не надо забывать и о том, что данный мультфильм — ода мизогинии поднекапиталистического общества. В нём укрепляются самые отвратительные представления о женственности и межличностных отношениях, какие только можно вообразить.

В настоящее время различные правые группы внутри Америки старательно охраняют американский мономиф о герое-разрушителе от нападок левых и либералов. Миф, воплощённых в сотнях произведений от диснеевской «Русалочки» до ранних вестернов про Баффало Билла, в книгах про бойцовский клуб, американского психопата и Джона Голта.

Как ни парадоксально, но и Джон Голт, и Говард Рорк, и Патрик Бэйтмен, и Ариэль, и Бэтмен, и Джокер, и Баффало Билл, и Марти Макфлай — все они те самые герои-разрушители традиции, американские герои, подчинённые американскому мономифу.

В следующей главе мы рассмотрим, чем англо-американское консервативное сознание отличается от традиционного, как это сознание порождало мизогинию и почему положение женщины с наступлением капитализма и пуританства, с упадком традиции только ухудшилось.

Глава третья

Традиционалист «как» консерватор. Разговор о традициях, насилии и американском образе жизни

Россия — удивительная страна. Удивительна она в том числе и потому, что русский традиционализм не имеет ни аналогов, ни каких-то очевидных параллелей в мире.

В наше время мнящие себя умными либеральные публицисты любят указывать, думая, что указывают на что-то важное: мол, власть говорит о «традиционных ценностях», но на самом деле Россия — страна низкой рождаемости, высокого процента разводов, низкой религиозности и прочего, и прочего, и прочего.

Иными словами, либералы верят в одну максиму: «традиционные ценности» возможны только в стране аграрной, с развитыми семейными горизонтальными связями, с корпоративным, почти сословным рынком труда, с верующим населением и с непременным запретом абортов.

Что ж, тут необходимы некоторые пояснения.

Действительно, если мы говорим о том наборе «традиционных ценностей», какой обычно сейчас продвигает государство и разные окологосударственные структуры, — то да, безусловно, всё это так.

Это так, и смысла отрицать этого нет.

Многодетная многопоколенная семья, во главе которой стоит патриархальный Отец, цеховая структура ремесленного производства (а позднее и корпорации аналогичные американским «белоботиночным» фирмам или японским дзайбацу), обязательное посещение церкви по воскресеньям, навязчивое желание «не отставать от Джонсов», переживания по поводу девственности (для девушек по поводу её сохранения, для мужчин — по поводу её скорейшей потери), страх перед абортами и иностранцами — всё это наши отечественные идеологи, как охранительские, так и либеральные, называют «традиционными ценностями». Именно это они хотят выдать за «традицию». При этом они не забывают про такие слова, как «консерватизм» или «религия», тем самым ещё более осложняя наш анализ.

На самом деле тут мы наблюдаем чудовищную путаницу и подмену понятий: притом трудно различить, где заканчивается одно и начинается другое.

Итак, попробуем прояснить.

Хотя многим в России такие моменты кажутся незначительными, на самом деле между такими понятиями, как традиционализм, консерватизм и религиозность находится пропасть. Эти понятия не просто различны, но во многом и враждебны друг другу. Хотя наши публицисты любят заменять одно другим, не особо заботясь о смысле, мы считаем необходимым разделять эти понятия. Для этого воспользуемся нормативными, признанными в западном мире определениями.

Традиция — жизненный уклад доиндустриального общества, существующий в передаваемом из поколения в поколение виде. Он может изменяться от страны к стране и от эпохи к эпохе, но суть его не меняется никогда. Эта суть именуется примордиальной традицией. Традиция вариативна по форме, но универсальна по сути.

На первый взгляд это может показаться парадоксальным утверждением, но в реальности оказывается именно так.

Возьмём, к примеру, такую традиционную практику, как самоубийство чести.

Оно было широчайше распространено и в России, и на Западе, и в Японии, Китае, Корее, в Индии и на Ближнем Востоке.

Суть его в том, что человек, совершивший бесчестящий поступок, либо же униженный убивает себя, тем самым через смерть очищая свою честь от позора.

Эта практика (равно как и необходимое для неё представление о чести и бесчестьи) была распространена повсеместно, везде принимая различную форму: в Японии это всем известные обычаи харакири (у мужчин) и дзигай (у женщин). В России и на Западе офицеры харакири обычно не совершали (хотя позднее, после знакомства западной общественности с японскими обычаями, бывали и такие случаи). Вместо этого они стреляли себе в голову.

Точно так же обстоят дела и с женскими самоубийствами чести: если японки при их совершении перерезали себе яремную вену, то русские женщины обычно топились в водоёмах.

Об общности русских и японских самоубийств чести может говорить и очевидное сходство между японскими поверьями о юрэй и русскими о мавках, вилах и русалках. В обоих случаях это мстительные женские духи — неуспокоенные души покончивших с собой или зверски убитых женщин.

Таким образом мы видим общность традиции при наличии у неё внешних отличий.

Точно так же в традиционных обществах может отличаться содержание такого понятия, как честь, но само его наличие совершенно обязательно.

Традиция, как мы отметили, имеет универсальный характер, но при этом для каждой страны уникальна. Она суть архаическая, докапиталистическая и доиндустриальная. Более того, она враждебна рыночным механизмам и всегда вступает с ними в неизбежный конфликт. В то же время она не обязательно феодальная и патриархальная по своему происхождению.

Вообще отношения традиции с такими понятиями, как патриархат, религия и национализм более чем сложное.

Вопреки заблуждению, традиция не тождественна патриархату.

Она может включать патриархальные, но вместе с ними включает обычно и матриархальные элементы. Многие традиционные практики не имеют выраженной гендерной направленности.

Более того, даже т. н. «патриархат отцов» — явление довольно позднее, в Западной Европе окончательно оформившееся вместе с пуританской этикой и имеющее скорее раннеиндустриальный характер.

Не тождественна традиция и религии.

Строго говоря, развитое религиозное сознание является достижением очень небольшого числа людей. В этом оно подобно позитивистско-научному или метафизическому сознанию.

В реальности очень небольшое количество людей на планете строго придерживается заповедей или шариата, соблюдает все установленные религией посты и ограничения, проводит обряды и посещает молельные заведения, не примешивая при этом к своей вере элементы народного язычествам или местных верований.

Так, многие православные в России признают существование и колдовства, и ведьм, и различной славянской нежити, и даже ауры, «энергии космоса» и прочего. Это никак не стыкуется с канонами официальной церкви. Христиан, мусульман или представителей других конфессий, строго соблюдающих все указания своей веры без примесей язычества или суеверий, — сущие единицы.

Развитое религиозное, теологическое сознание предшествует метафизическому и научному. Строго говоря, оно догматично