Похищенная невеста Братвы (ЛП) - Коул Джаггер

Я краснею, дрожа. "ой." Но потом я хмурю брови.

— Ну и что. Я просто должна быть его долбаным пленником, навсегда?

Нина тонко улыбается.

— Это выходит за рамки моей компетенции.

Я закатываю глаза.

— Значит, это просто русская штука? Или дело в братве? Сначала Виктор с Фионой, а теперь Лев со мной?

— Я не уверена, что понимаю?

— Похищать женщин, к которым ты неравнодушен, — бормочу я. — Что это, вопрос культуры?

Она ухмыляется.

— Это забавно.

— Я не шутила. Я на самом деле спрашиваю.

— И я боюсь, что у меня нет для тебя ответа, — прямо говорит Нина.

— Значит, в последнее время тебя никто не похищал?

Она улыбается.

— В последнее время нет.

— Тебе повезло.

— Тебе еще что-нибудь нужно?

— Моя свобода? — сухо бормочу я.

Нина снова улыбается.

— Боюсь, тебе придется обсудить это с мистером…

— Верно, верно, да. Вне вашей компетенции, верно?

Она улыбается.

— Что-то в этом роде. Ну что ж, — она делает вдох, выпрямляясь во весь рост. — Было приятно познакомиться с вами, мисс Стоун.

— Да, и мне тоже.

Она резко поворачивается и начинает выходить.

— Эй, Нина?

Она останавливается и оборачивается.

— Да?

— Ты говоришь по-русски?

Она кивает.

— Я говорю.

— Что значит дивал?

Ее губы поджимаются.

— Где ты это услышал?

— Я только что была в ванной, принимал душ, и я слышала, как Лев и кто-то еще говорили это; это и мое имя? — Я хмурюсь. — Мне было любопытно…

— Это означает "дьявол".

— Он называл меня дьяволом?

Она качает головой, ее глаза становятся холодными.

— Нет. Дьявол-вот у кого он тебя отнял.

Я хмурюсь.

— Чет Брубейкер?

Губы Нины сжимаются.

— Вам следует спросить мистера Ничкова.

Она коротко кивает, поворачивается и выходит из спальни, закрыв за собой дверь. Я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы начать рыться в вешалке с одеждой. Дверь за моей спиной снова открывается, и я вздыхаю.

— Дай угадаю, больше одежды?

— Я думал, это поможет тебе начать.

Я ахаю, оборачиваюсь и вижу Льва, стоящего в дверях. Я дрожу, когда его свирепый взгляд скользит по мне.

Он ухмыляется.

— Но, если тебе каким-то образом понадобится больше сорока нарядов, я уверен, что в Чикаго найдется больше одежды, которую мы могли бы привезти.

Я поджимаю губы.

— Что мне нужно, так это иметь возможность уйти.

— Тебе? — Он пожимает плечами, входя в комнату с жесткой ухмылкой на лице. — А я подумал, что тебе нужен этот отпуск?

— И все же двери все еще заперты.

— Так ли это?

Я закатываю глаза.

— Значит, я могу просто уйти прямо сейчас? Вот так просто?

Он ничего не говорит. Я холодно смеюсь.

— Тогда, я думаю, это "нет".

Когда он по-прежнему ничего не говорит, я чувствую, как во мне поднимается гнев. Я свирепо смотрю на него, отводя руку назад к вешалке с одеждой.

— Значит, это и есть новый замок?

— Что?

— Все это! — Я тыкаю пальцем в одежду. — Так вот как ты собираешься меня содержать? С красивыми вещами? Вот как, по — твоему, ты собираешься контролировать…

Я задыхаюсь, когда он врезается в меня. Лев рычит, хватая меня и толкает обратно на одну из высоких вешалок с одеждой у стены. Я стону, когда его губы прижимаются к моим, когда моя спина ударяется об одежду и стену позади меня. Его твердое, как камень, тело прижимается ко мне, прижимая меня к стене, и я всхлипываю, когда он внезапно поднимает обе мои руки вверх одной из своих.

Его свободная рука опускается мне на талию, и у меня от шока отвисает челюсть, когда он хватает завязку спереди моего халата. Он выдергивая его, когда я снова задыхаюсь, халат распахивается.

— Это то блять как ты думаешь…

Я стону, когда он снова поднимает мои руки, и внезапно галстук от халата обвивается вокруг моих запястий.

— Подожди…!

Лев рычит, игнорируя меня, когда он туго затягивает его вокруг высокой верхней перекладины вешалки для одежды. Он дергает ее сильно, удерживая обе мои руки поднятыми, мои запястья связаны. Халат распахивается, и мое лицо горит, когда он отступает назад. Его голодные глаза бесстыдно скользят по мне, и я дрожу под его горячим взглядом. Лев тянется ко мне, и я снова издаю стон, когда он распахивает халат, открывая ему всю меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тепло растекается между моих бедер. Мое лицо горит, дыхание становится тяжелее. Я знаю, что он видел меня голой раньше — и многое другое. Но это так грязно и так неправильно быть связанным вот так, когда глаза моего похитителя впиваются в меня. Но это грязно и неправильно в очень, очень горячем смысле.

Мои бедра сжимаются вместе, мое тело изгибается.

— НЕТ, lastachka, — хрипло шипит Лев. Он качает головой. — Это, вот как я буду контролировать тебя. Не с красивыми вещами. Связанной.

Я подавляю стон и, прищурившись, смотрю на него.

— Ты… ты…

Он улыбается.

— Да?

— Ты высокомерный придурок!

— Избалованная маленькая соплячка, — огрызается он в ответ.

— Придурок!

— Принцесса.

— Подонок!

— Дразнишь.

— Ты…

Но мои слова превращаются в стон, когда он жадно целует меня. Он целует меня так сильно, что у меня синяки на губах. Сначала я сопротивляюсь этому, но ощущение его губ на моих и его языка, требующего входа, вырывает стон из глубины моей груди. И он слышит это, когда я это делаю.

Лев мрачно усмехается, а я издаю стон, краснея. Его колено проскальзывает между моих бедер, и я всхлипываю, когда он раздвигает мои ноги. Его рука опускается на мое обнаженное бедро, и я резко вздыхаю. Его теплое, сильное прикосновение скользит по моей коже, заставляя меня корчиться от желания. Мой живот сжимается от его прикосновения, когда его рука скользит все ниже и ниже.

— Лев… — Я хнычу, а затем глубоко стону, когда его рука проникает мне между ног. Он обхватывает мою киску и медленно проводит пальцем по моим губам, когда я вскрикиваю.

— И опять, — хрипло рычит он. — Я нахожу тебя насквозь мокрой для меня.

— Этот… душ… — Я отстреливаюсь.

— Да конечно, — усмехается он. Его свободная рука обхватывает мою челюсть. Он проводит большим пальцем по моим распухшим губам, в то время как его пальцы гладят мой клитор. Я стону для него, прежде чем он внезапно крепко целует меня.

Он отстраняется, и мое сердце замирает, когда он внезапно падает на колени.

— Лев… — Я задыхаюсь.

Его рот прижимается к моим бедрам, и я вскрикиваю. Его язык скользит по моим губам, а затем натыкается на мой клитор. Я дрожу всем телом, напрягаясь из-за ремней на запястье. Он снова обводит языком мой клитор, и я вздрагиваю от удовольствия.

— О, черт… — тихо всхлипываю я, прижимаясь к его рту.

Его язык медленно скользит по моим губам, прижимаясь к моему входу. Он снова сосет мой клитор, когда я откидываю голову назад. Я дрожу от желания, чувствуя, как теряю контроль над собой, когда мягкий галстук прижимает мои руки выше.

— Тебе нравится, когда я это делаю, да… — рычит он, глядя на меня снизу вверх. Его губы блестят от моего желания, разжигая во мне что-то еще более горячее. И все же я чувствую необходимость сразиться с ним. Я чувствую себя обязанной не “сдаваться”—бороться с этим совершенно несправедливым способом, которым он меня соблазняет.

— Нет…

— Да, тебе нравиться, — мрачно усмехается он. Он облизывает свои чистые губы, отчего моя кожа горит жаром. — Тебе нравится быть моей пленницей…

Я стону.

— Моя игрушка.

Его язык танцует над моим клитором, и я стону от удовольствия, даже когда качаю головой.

— Я… нет, я… нет, я не…

Лев резко отстраняется.

— Нет? — Он пожимает плечами и встает. У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него.

— Что ты делаешь? — Я ахаю.

Самодовольная, победоносная улыбка дразнит уголки его рта.

— Ну, раз тебе это не нравится, возможно, мне следует просто уйти.