Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент) - Владислав Крапивин

- Ты болтун! Что за глупость ты брякнул насчет парашюта! Виктор Викторович... он еле на ногах устоял от обиды.

- Переживет... - хмыкнул Илья. Мама собралась возмущаться снова, но раздался звонок.

Это пришел дядя Костя.

Я поняла, что разговор теперь пойдет по новому кругу, и ушла к себе, задернула занавес. Разговор и правда состоялся, но не такой, как я ждала. Мама в нем почти не участвовала. А Илья и дядя Костя пришли в "детскую" и сели у стола с зажженной лампой. Я их не видела, но голоса слышала прекрасно. Только ничего не понимала: брат и дядя Костя говорили по-немецки. Они спокойно так говорили, даже посмеивались иногда, и я тоже успокоилась. Мне показалось, что дядя Костя нашел для Ильи нужные доводы, сумел "привести мальчика в нормальное состояние". Под конец дядя Костя даже сказал:

- Ладно... "Нихт шиссен", как говорили "дойче зольдатен", когда начинали понимать, что пора прекращать мировую войну... - Это была любимая дяди-Костина поговорка.

О том, что случилось на следующий день, мама говорила: "Уму непостижимо!.."

Оказалось, что после уроков Илья встретился с дядей Костей и они вдвоем пошли в седьмое отделение. Дежурный их остановить не решился (полковник идет, в форме).

Они вошли в тот самый кабинет, там было несколько милиционеров и среди них (вот удача-то) старший сержант Панкратьев. Дядя Костя спросил у Ильи, для уточнения:

- Вельхер? - (то есть "который?")

- Дизэр, - Илья подбородком показал на Мордастого. ("Этот".)

- Зер гут, - сказал дядя Костя (что не требует перевода). - Пока уходим. Теперь как у Гамлета в переводе Пастернака: "Дальнейшее молчанье".

И они ушли под недоуменное молчание милицейских чинов.

Видимо, дяде Косте не составило труда узнать домашний адрес старшего сержанта Панкратьева. Вечером он пришел к Мордастому домой, позвонил у двери на третьем этаже. Панкратьев открыл сам. Дядя Костя (деликатный, сдержанный и - когда без погон - похожий на учителя истории) сгреб Панкратьева за грудь, выдернул в коридор и дал про морде. Раз, второй. Швырнул его в угол. Мордастый заверещал и стал выдергивать из брючного кармана пистолет. Дядя Костя дождался, когда он выдернет, выбил пистолет ногой, вынул из него обойму, выщелкал на ладонь патроны и кинул их в открытую дверь квартиры. Туда же бросил пустой магазин и разобранный в две секунды пистолет. Затем снова сгреб Мордастого и последним ударом отправил его вслед за пистолетом.

После этого дядя Костя отряхнул о пальто ладони и пошел вниз по лестнице. В квартире вопили Панкратьев и какая-то женщина. Никто, однако, за дядей Костей не бросился...

(Илья мне говорил потом, что у Мордастого не полагалось быть пистолету, милицейским сотрудникам запрещено держать оружие дома. Однако пистолет был.

Может, Мордастый носил его с собой вопреки инструкции, а может, собирался на какое-то "боевое задание". Хорошо, что у дяди Кости афганский опыт...)

Конечно, старший сержант Панкратьев запомнил дядю Костю. Поднялся шум, на полковника К.П.Ерохина пошел рапорт по месту службы, в штаб дивизии. Однако товарищи и ближнее начальство дяде Косте сочувствовали. К тому же во время скандала Мордастый был не "при исполнении", дядя Костя к нему пришел тоже без формы. Так что случай этот можно было рассматривать лишь как "столкновение на почве личной неприязни".

Правда, более высокое начальство полковника Ерохина недолюбливало и пообещало ему увольнение со службы. Дядя Костя дожидаться не стал, сам подал рапорт об уходе в запас. При этом он чего-то "не дослужил", потерял какие-то суммы, но не жалел. Признался, что "удовольствие того стоило..." Мама отчаянно тревожилась. И за дядю Костю и главным образом за Илью. Ей казалось, что теперь милиция обязательно поймает его снова и "сведет счеты".

- И с тобой тоже! - Это она дяде Косте.

Тот заверил маму, что "никто никого больше не поймает". А Илье и мне объяснил подробнее:

- Не следует сбрасывать со счета факт, что в нашем городе прописаны полтора десятка ребят из моего батальона. Некоторые из них живут на свете благодаря мне... так же, как я благодаря им. Так что "нихт шиссен, мальчики". Будем привыкать жить мирно...

Расставшись с погонами, дядя Костя поступил работать заместителем директора в фирму "Стройметалл" (видимо, там зачем-то нужны были люди с боевым опытом). И даже (по некоторым слухам) собрался жениться. Но раздумал. Так и жил холостяком, по-прежнему заходил к нам "на чаек". О случае с Мордастым он и Костя не вспоминали.

А я иногда вспоминала - молча, сама с собой. И все больше понимала, что дяди-Костина помощь была для Ильи важнее, чем помощь Будимова. Виктор Викторович, разумеется, вытащил Илюху из милицейских лап и спас от многих неприятностей, но... но не от обиды, не от горечи и страха. А дядя Костя... Илья высказался по этому поводу лишь однажды:

- Конечно, в мировом масштабе это тоже не выход. Частный случай. Но знаешь, Женька, насколько легче стало на душе...

Я кивнула. Еще бы! Душа - это главное...

Однажды утром (в марте, кажется) Илюха и я сидели дома и смотрели "Новости". Мы вернулись так рано из школы, потому что ее объявили заминированной. Какие-то пацанята звякнули об этом по директорскому телефону. Кстати, пацанят скоро нашли. Сперва взяли одного (будто бы по голосу вычислили) надавили на него в милиции, он выдал второго. Видать, умело надавили, если мальчишка назвал товарища (хотя, возможно, обошлось и без "клюшки"). Вскоре все телеканалы области трубили, что наконец-то "правоохранительные органы отыскали террористов". Одному было одиннадцать лет, другому десять. Они это звонили в школу или нет, поди определи. Ни свидетелей, ни технической экспертизы (так Илья говорил) Главное, что "сами признались"! И справедливый суд их тут же приговорил к аресту на десять суток с содержанием в детприемнике ("Больше мы ничего, к сожалению, не можем", - сокрушалась похожая на продавщицу дама-судья).

В общем, отыскали виновников всех российских бед.

Двое суток в областных и городских новостях показывали, как злоумышленников стригут "под машинку", потом голыми моют в душевой и наконец обряжают в серые казенные костюмы... Но все это было после, через несколько дней, а в то утро мы просто радовались выходному.

Хотя большой радости не было: экран аж прогибался от чернухи. Всюду стреляли, брали заложников, подкладывали фугасы и устраивали засады. Тонули теплоходы, в каких-то джунглях опять грохнулся самолет, а вертолеты - те вообще сыпались вниз, как переспелые груши. Целые страны стонали от наводнений, Италию тряхнуло землетрясение, на Кавказе очередной оползень завалил несколько сёл и машины на дороге... И все это был не боевик, не триллер, не ужастик, а сегодняшние события. Хоть изругай всех на свете журналистов за "любовь к негативной тематике", а факты есть факты.

Илюха привычным своим философским тоном сообщил:

- Это судороги Земли. Планета просто уже не выдерживает того, что делают люди - на ней и с ней. Она вздрагивает...

Мне вдруг захотелось зареветь, но я не подала вида и сказала:

- Хорошо бы сделать небо над землей затвердевшим. Хоть на сутки...

- Зачем?

- Потом взять баллоны с краской и струями написать над каждой страной, над каждым городом... как у дяди Кости. "Нихт шиссен!"

- Думаешь, поможет? - Илья как-то по-дурацки зевнул. Я вдруг разозлилась:

- А что поможет? Твоя философия?

Брат не стал злиться в ответ. Пожал плечом.

- Как знать...

Астероиды

1

Двадцать четвертого августа я весь день провела дома. Вялая и надутая на весь белый свет. То лежала и думала про всякую всячину, то пыталась читать. И наконец вспомнила - монеты! Сразу стало интереснее жить. Я разложила "корабельные фунты"

на покрывале, опять взяла Лоськин глобус. Поразглядывала по очереди все шесть парусников. Да, интересно бы узнать о них побольше...

У нас был двухтомный "Морской энциклопедический справочник", но в нем я не нашла ничегошеньки ни про одно судно с монет. Видно, не такие уж знаменитые... Вот потому и любопытно! Про "Санта-Марию", "Палладу" или "Виктори" можно прочитать где угодно, а вот что это за "Джемини" или "Перси Дуглас"?

Зато в "Энциклопедическом словаре" я прочитала про остров Джерси. Он в проливе Ла-Манш, "в составе Нормандских островов". Площадь сто шестнадцать квадратных километров, примерно как у нашего города. А населения в десть раз меньше, чем у нас! Жители занимаются животноводством, огородничеством, цветы разводят. А еще на этом самом Джерси организовал зоопарк знаменитый зоолог и писатель Даррелл (надо будет Лоське сказать)! Но при чем здесь корабли? Об этом опять же ни словечка.

И почему написано не просто "Jеrsey", а "Bailiwick of Jersey"? В двух английских словарях, что были дома, я слова "Bailiwick" не нашла. Сунулась к Илье. Но он сидел над какими-то схемами и рыкнул на меня. Я надулась еще больше - уже не только на весь мир, но и конкретно на братца. Ну ладно... Если меня что-нибудь зацепит, я стараюсь довести дело до конца.