Гермиона, первая леди Грейнджер (СИ) - "Латэна"

В их семье ценили красивые хорошие вещи, но старались не выставлять этого напоказ. Родители матери погибли во время ограбления собственного дома. И у Джейн Грейнджер навеки поселился страх такой смерти. Сигнализация в их доме всегда была самой лучшей, зеленая изгородь была из колючего боярышника, а на всех дверях стояли прочные замки. К тому же почти все деньги и ценные вещи хранились в специальных тайниках, устроенных отцом в разных частях дома.

Однако кое-что выбивалось из общей картины «средний класс на трех человек и кота». В шкатулке на подзеркальном столике миссис Грейнджер держала несколько украшений, которые могли бы стать частью какой-нибудь музейной коллекции. Или собственностью королевы Британии.

Массивный перстень из белого золота. Желтый, как яичный желток, прямоугольный камень в солнечном свете сверкал, словно маленькое светило. Ветка шиповника, заключенная рукой ювелира в серебро. Крохотные бриллианты, повисшие на кончиках резных листиков, в самом деле казались каплями росы. И именовалось это ювелирное чудо «булавкой». Браслет из десяти нитей жемчуга. На каждой жемчужине вырезан и заполнен золотой нитью затейливый узор.

А на двадцатилетие брака отец подарил маме необычное ожерелье. Настолько роскошное и дорогое, что миссис Грейнджер из шкатулки доставала его только несколько раз — в спальне перед зеркалом.

Десять овальных темно-синих камней в кружевной оправе из светлого металла, скрепленные между собой нитями едва ли толще волоса. Если не приглядываться, то кажется, что камни просто висят в воздухе.

Гермиона, как всякая девушка, испытывала тягу к этой вещи. Но колье даже в руках держать было тяжело, а не то что носить на шее.

На Беллатрикс Лестранж в эту минуту было страшно смотреть. И без того не блещущее красками лицо превратилось в серую каменную маску. Кажется, был слышен скрип зубов, так сильно она сжала челюсти. Рудольфус на всякий случай обхватил её руками. С волшебницей и раньше случались конвульсии из-за сильного перенапряжения.

Это ожерелье…  Грейнджер…  Называют «Глаза моря». Ему лет больше, чем Хогвартсу, — прошептала Беллатрикс. — Приданое колдуньи, которая стала женой основателя семьи. «Глаза моря»…  легенда.

Узники Коридора Смертников подавленно молчали.

Там ведь даже не сапфиры. И не серебро, и не платина. Это то…  чего больше в мире нет. И изделие рук тех, кто больше в волшебном мире не появится, — женщина порывисто вздохнула. — Тот, кто носит «Глаза моря» — разговаривает с богами. Так нам рассказывал дядя Альфард. Вот только оно было украдено мерзким сквибом. И его носила маггла!

От крика Беллатрикс, казалось, начали гудеть стены. Гермиона просто чувствовала эту…  волну ненависти и отчаянья, которая распространялась из камеры напротив.

Девушка забилась в дальний угол и зажала уши руками. Но глаза остались открытыми. Она видела, как бьётся в истерике Беллатрикс, пытаясь, то ли проломить стены голыми руками, то ли разбить об эти камни свою голову.

Рудольфус удерживал свою супругу с большим трудом. И слова…  крик, полный ярости и жгучей ненависти проникал в уши, несмотря на плотно прижатые ладони.

Предатели крови! Предатели рода! И сквибово отродье! Вот и вся чистокровная семья Блэк…  Чистокровная…  Ха-ха-ха-ха…

Прошло немало времени, прежде чем крики стихли. Беллатрикс Лестранж, в девичестве Блэк, замолчала. То есть просто потеряла сознание.

* * *

В Коридоре Смертников на несколько дней установилась плотная тишина. Словно нервный срыв Беллатрикс Лестранж убил в узниках всякое желание разговаривать. В это время они отваживались лишь переброситься парой-тройкой фраз. Чтобы совсем уж не заснуть. Или «не скиснуть», как говорил Долохов.

Гермиона очень старалась не привлекать к себе внимания. Но это было практически невозможно, учитывая, что камера Беллатрикс Лестранж была прямо напротив. Казалось, что темные глаза Пожирательницы смерти не закрываются ни на секунду. Она следила за ней. Смотрела.

Гермиона отворачивалась и накрывала плечи и голову одеялом. Но взгляд был словно раскаленное шило — не давал ни секунды покоя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Чего хотела этим добиться Беллатрикс? Извести её? Но ненависть, к счастью, убивать не может. Узнать что-то? Где расположены похищенные артефакты семьи Блэк?

Как будто ей самой не хотелось этого знать. Было как-то неожиданно узнать, что дедушка Мариус оказался вором и убийцей. Впрочем, Гермиона считала, что особо осуждать его нельзя.

Она достаточно времени пробыла в особняке на площади Гриммо, наслушалась воплей портретов, читала книги из семейной библиотеки. Чистокровнейшее и древнейшее семейство Блэк, чьи представители могут перечислить своих предков до сорокового колена, во главу угла ставило чистоту крови и магическую силу. И одно невозможно без другого. Если ты сквиб, то ни чистота, ни родство не спасут. Дед не захотел занять скромную нишу в семейном склепе… . Или что там сделали бы с его телом? Трансфигурировали бы во что-нибудь маленькое и незаметное?

Нет, Мариус Блэк предпочел сбежать в абсолютно незнакомый мир, попутно взыскав с собственной семьи «компенсацию». Вполне законное желание, как считала Гермиона. Ведь его хотели убить. Собственная семья!

Интересно, где же спрятаны артефакты семьи Блэк? Явно не в доме Грейнджеров. Когда Гермиона накладывала защиту, то чары абсолютно точно показали, что в коттедже нет ничего магического.

Отец, конечно же, знал, где находятся сокровища. И он знал, кто такие волшебники Блэк. Вот чего он боялся! Боялся, что темные маги найдут и отомстят за кражу семейных ценностей. И не просто отомстят, а убьют всех Грейнджеров, потому что они «потомки Мариуса-сквиба».

Нет, отец был очень осторожен. Он не стал бы прятать что-то опасное в доме. Скорее всего, у него были другие тайники.

Гермиона вспомнила, что перед отъездом он прямо сказал:

Все более-менее ценное мы спрятали в банке. Кое-какие деньги под подоконником на кухне.

«Более-менее ценное». Подразумевал ли он под этим небольшой серебряный сервиз и награды за отличную стрельбу из лука или артефакты и драгоценности семьи Блэк.

И, главное, в каком банке? Салазар подери, почему она не помнит его название? Ну совершенно не помнит!

Тишина, так опасная для заключенных Азкабана, сломалась, когда девятнадцатого декабря за братом и сестрой Керроу — «четой Керроу», как их с оттенком насмешки называли другие Пожиратели смерти, пришли надзиратели.

В полнейшей тишине раздался грохот и скрежет — надзиратели взламывали решетки. Сдавленный женский всхлип и строгий голос Амикуса Керроу:

Держи себя в руках, сестра.

Гермиона никогда не видела этих волшебников в их лучшие годы. Честно говоря, даже в «Ежедневном Пророке» их фотографии ни разу не появлялись. Керроу были Пожирателями Смерти, но всегда в задних рядах.

Теперь же ей предстояло увидеть их в первый и последний раз. Амикус оказался невысоким магом с невыразительным лицом и редеющими темными волосами. В отличие от сестры, он шел сам, с гордо поднятой головой.

Алекто…  Керри надзиратели вели под руки. Она выглядела какой-то маленькой, сжавшейся. Заплаканное белое как мука лицо и растрепанные темные кудри. Каким-то образом волшебнице удалось вывернуться в руках надзирателей и прошептать в тишину:

Прощайте.

* * *

Разговоры в Коридоре Смертников возобновились. И инициатором их, к удивлению Гермионы, стала сама Беллатрикс Лестранж. Точнее, она сама вернулась к обсуждению темы происхождения Гермионы. Медленно, словно через силу.

Кто-нибудь знал о том, что ты частью Блэк по крови?

От удивления Гермиона даже подавилась своей кашей. Беллатрикс спокойно ждала, когда девушка прокашляется и ответит.

Нет. Я никому…

Точно никому? Ни Поттеру? Ни Дамблдору? Ни рыжему предателю крови?

Нет.

Белла, думаешь, её сюда из-за происхождения отправили? — полюбопытствовал Яксли.

Нет, из-за артефактов украденных! — вставил Долохов. — Это вернее. Прибили магглов, а дочь в Азкабан засунули — чтобы мстить некому было.