Мой непутевый дедушка - Андрей Анатольевич Трушкин

просторечии Колокольчик, не появлялась.

– Щас нам подменять Колокольчика кто-нибудь придет, — мрачно стал пророчествовать Рентген. — И будет это Овчарка.

– Смотри у меня, если накаркаешь! — сунул Рентгену под нос свой кулачище Стоматолог.

Если Веру Николаевну ученики старших классов, и тем более малышня, терпели без напряга, то завуча по учебно-воспитательной работе чуть ли не в открытую ненавидели.

Колокольчик была, по определению Мамы, «девочка-цветочек»: одевалась всегда строго и скромно, обращалась с учениками вежливо, никогда им не тыкала и смотрела сквозь пальцы на их многочисленные художества.

Овчарка же была человеком совершенно противоположного склада характера. Малейшее неповиновение выводило ее из себя. Как только Овчарка замечала какой-то вопиющий, по ее мнению, беспорядок — запах сигарет от мальчишек или накрашенные ресницы у девчонок, она тут же покрывалась красными нервными пятнами, принималась вопить что есть силы и обсыпать провинившегося угрозами. При этом не имело значения, в самом ли деле человек виноват или его прегрешения были плодом богатого воображения завуча — самой Овчарке это уже важно не было. В эти моменты она рвалась вперед, как нервная собака, что, хрипя и надсадно лая, тащит за собой хозяина, проклинающего вредный нрав своей псины. Именно за такие черты своего характера Овчарка в конце концов и получила столь нелицеприятную кличку.

Пока Рентген и Стоматолог выясняли отношения, Мама с Кочерыжкой, перемигнувшись, уже было собрались двинуть из школы прочь — в магазин модных тряпок «Наф-Наф». В это время в двери вальяжной походочкой ввалился Бакс, и девчонки налетели прямо на него.

– А у нас Колокольчик заболела! — первой доложила Баксу радостную новость Кочерыжка.

Но в этот момент в класс вошла преподавательница алгебры. Она рухнула на стул, сняла с носа очки и стала нервно полировать их стекла носовым платочком.

– Что случилось, Вера Николаевна? — спросил Стоматолог после минутной паузы.

Стоматолог, после того как Колокольчик целый месяц ходила к нему в больницу заниматься алгеброй, относился к ней с таким же благоговением, как к своему тренеру — чемпиону Европы по боксу.

– Ребята, я понимаю, что задаю риторический вопрос, но все-таки… Кто сегодня утром взял из учительской журнал?

Мама выразительно посмотрела на Кочерыжку, но та едва заметно покачала головой. Стоматолог зыркнул в сторону Рентгена, но ничего не разглядел за его темными очками. Кальсон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал.

Ситуация складывалась идиотская.

Дело в том, что как раз на вечеринке у Васьки кто-то в шутку кинул фразу о том, что неплохо было бы свистнуть в конце учебного года классный журнал. Мол, наставили препы двоек и тройбанов, вот пусть потом повспоминают, что и кому они лепили.

Шутку подхватили, немного ее помусолили, выдумывая новые варианты предложенной затеи: сделать точную копию журнала, но со скорректированными отметками и подменить его или просто залить чернилами и вернуть на место с надписью: «Это зделал выпускник школы Фантамас!!!»

Конечно, никто не собирался заниматься этим опасным и малопредсказуемым делом всерьез. Кто его знает — ты журнал стибришь, а потом тебе же устроят переэкзаменовку по всем предметам!

Но теперь, со слов Колокольчика, выходило, что кто-то все же сподвигся на это мероприятие.

– Это не игрушки, ребята, — вернула очки на нос Колокольчик. — Лучше бы вам его вернуть. С милицией шутки плохи…

Не успела Колокольчик договорить, как дверь класса отворилась, и какой-то шустрый пятиклассник, решивший, видимо, заработать себе благоволение завуча, выпалил:

– Буслаева к Овчар… К Людмиле Игоревне вызывают!

До Васьки не сразу дошло, что эта фраза относится к нему. Но, почувствовав толчок Рентгена, недоуменно воззрился на Колокольчика.

– Ну иди, раз вызывают, — пожала плечами Колокольчик.

С нехорошим предчувствием в душе, ибо ни за чем хорошим к Овчарке вызвать не могли, Васька поплелся к двери.

– Пропусти, что ли, папский нунций, — отодвинул в сторону Васька младшеклассника.

Тот, однако, еще не проходил историю инквизиции, а потому иронии в свой адрес не понял…

Овчарка сидела в своем кабинете за столом, заложив ногу на ногу, всем своим видом выражая нетерпение по поводу еле телепающегося по ее вызову ученика Буслаева.

– Здравствуйте, — довольно робко протиснулся Васька в дверь к грозной завучихе.

– Здравствуй-здравствуй, герой, — бросила на Ваську взгляд поверх очков Овчарка, — ну-с, садись, рассказывай.

– Что рассказывать? — присел на край стула Васька и почувствовал себя пионером-героем на допросе в гестапо.

– Тебе виднее, — прищурилась Овчарка и принялась похлопывать указкой по ладони, — так я жду…

Васька уже догадался, что речь пойдет о пропавшем журнале. Овчарка за долгие годы работы в школе разработала целую серию изощренных приемов, с помощью которых она, по ее выражению, «поддерживала в школе порядок». Один из них состоял в том, что пойманные ею на месте преступления дети (а иной раз и добровольцы — попадались и такие)совали ей под дверь записочки, в которых закладывали своих товарищей, сообщали, кто был инициатором побега с урока, кто стащил из буфета булочку или курил перед уроком за углом.

Но Васька, к счастью, никогда не попадал в сферу пристального интереса Овчарки, а потому не мог понять, чего от него ждут. Может быть, кто-то уже стуканул, что на вечеринке у него, вернее, у деда дома они в шутку говорили о том, что неплохо бы было увести журнал? И теперь его просто-напросто берут на пушку?

– Да нечего мне рассказывать, — чистосердечно сказал Васька.

– Да ты еще и лгун, Буслаев, — продолжала ритмично похлопывать себя по руке указкой Овчарка. — Лгун, лжец, враль! Куда ты дел журнал?!

Васька понял, что дело принимает нешуточный оборот — Овчарка начала выходить из себя.

– Молчиш-шь? — прошипела завучиха, наклоняясь к Ваське так близко, что отлетевшая слюна брызнула ему прямо в лицо. — Ну, молчи-молчи. Только знай, что выбитое стекло, сломанный в учительской замок в сумме потянут на уголовное дело. Да-да, на уголовное!

– Я не крал журнал, — покрылся Васька холодным потом.

Но Овчарка его уже не слушала:

– На уголовное! Вы, конечно же, теперь все ученые, знаете, что до совершеннолетия в тюрьму не посадят. Но ничего, голубчик ты мой, ничего! Тебе срок условно дадут! И потом посмотрим, в какой институт ты сможешь поступить и куда на работу устроиться! Вы у меня все там будете, воры, бизнесмены, предатели Родины!

Васька не понял, почему Овчарка отнесла его к так ненавидимым ею бизнесменам и предателям Родины, но от того, как она зашлась в гневе, ему стало не по себе. И все-таки он решился еще раз перебить — и довольно громко — завучиху:

– Да с чего вы взяли, что это я?!

Овчарка захлебнулась на полуслове, как