Дурацкая история - Екатерина Вильмонт

– Стой, Матильда, не лапай!

– Но я же в перчатках, – оскорбилась Мотька.

– Спрячь в пакет. Потом будем изучать. Итак, здесь кто-то был!

– А если это Льва Львовича паспорт?

И в этот момент мы услыхали, что лифт остановился на шестом этаже. Костя мгновенно потушил фонарь, и мы замерли.

– Тьфу ты, темнотища какая! – раздался негромкий женский голос.

– Ничего, Лидка, темнота нам не враг, а друг! – отозвался мужской голос. – Если все получится, мы такой материальчик забацаем, что чертям тошно будет! Погоди, я сейчас.

Мы явственно услыхали, что поворачивается ключ в двери соседней квартиры.

– Сейчас, сейчас, только инструменты возьму!

Между тем мужчина снял доски с гвоздей. Я была права. Они держались на соплях.

– Заходи, Лидок, не бойся!

– А чего мне тут бояться, пустоты?

«Ишь, какая храбрая», – подумала я.

– Ну, вот теперь можешь ставить свою камеру, куда хочешь!

– Да чего тут мудрить, вот сюда и поставлю! Только, Ленька, не забудь ее взять утром!

– Нет уж, голубка, ты ее брала под свою ответственность, ты ее и забирай. Подумаешь, большое дело, переночуешь в маминой комнате.

– Да, придется, на тебя надежда плохая, дрыхнешь, как… Эй, посвети мне!

Мы стояли, затаив дыхание, и видели полосы света от фонаря в первой комнате.

– Фу, как тут ужасно… Этот запах гари…

– Да, приятного мало. Ничего, если все получится, мы с тобой прогремим. И все наши неприятности забудутся, как страшный сон. И потом мы с тобой журналисты, так нам ли бояться запаха гари!

– Что-то ты больно хорохоришься!

– Это я тебя подбадриваю. Погоди, ты не так ставишь, лучше сюда. Обзор больше.

Они еще повозились и ушли. Хлопнула дверь соседней квартиры.

– Надо сматываться, – прошептал Костя. – Они, похоже, установили камеру с прибором ночного видения…

Совсем не хотелось бы попасть в объектив.

– Спокуха! – раздался вдруг Мотькин голос. – Мы им сейчас такой балет изобразим!

И она вытащила из рюкзачка марлю.

– Что это?

– Мы сейчас это накинем и, плавно взмахивая руками, пройдем перед камерой. А эти журналисты пускай думают, что им удалось заснять привидения!

Тут уж на всех напал хохот.

– Да постойте вы. Надо еще чем-нибудь замести следы, – сообразила я, – а то что за привидения, которые оставляют следы!

– Не проблема! – хмыкнул Митя и достал из кармана газету.

– Не вздумай! – напустился на него Костя. – А если камера это заснимет?

– И потом какие следы, если они сами тут наследили как не знаю кто! – сказала Матильда.

Мы накинули на головы марлевые тряпки, которые закрывали плечи и грудь. Матильда вдруг вспорхнула в каком-то балетном прыжке и очутилась у двери. Я чуть не померла со смеху, когда ее примеру последовал Митя. За ним я проплыла, как умирающий лебедь, а потом уж и Костя скользнул белой тенью. Хорошо, что Ленька из соседней квартиры не поставил доски на место. Мы были на свободе. И молча спустились на два этажа ниже, совершенно забыв о мешках, надетых на ноги. Там горел свет, и при виде друг друга мы вновь зашлись в истерическом хохоте.

– Да тише вы, идиоты! – первой опомнилась Мотька и сорвала с ног мешки.

Мы последовали ее примеру, потом сложили все мешки в один. Как ни странно, мы не очень наследили, зола плохо приставала к полиэтилену.

Но зато наша одежда, волосы и лица… Больше всего мы напоминали трубочистов.

– Идем все ко мне, – скомандовала Мотька. – Там умоемся. А то вдруг вас кто-то увидит!

– А если нас твоя любимая тетя Тася засечет? – засмеялась я.

Тетя Тася – сверхлюбопытная соседка Матильды.

– Действительно, девчонки, мы вас проводим – и домой, поздно уже, а завтра заниматься надо, – сказал Митя.

– Ой, а паспорт! – вспомнила Мотька. – Надо же поглядеть на него.

Мы подошли к фонарю. Костя достал из кармана паспорт. Мы раскрыли его. Это был паспорт Кудряшонка Геннадия Павловича.

– Кудряшонок? Кудряшонок? Откуда я знаю эту фамилию? – сказала Мотька, бросая в мусорный контейнер верой и правдой послужившие нам мешки. А марлю она запихала назад в рюкзачок. – Пригодится еще. Постираю – и порядок! Нет, но откуда я знаю фамилию Кудряшонок?

– Кудряшонок? Это, наверное, украинская фамилия, а ты ж у нас полухохлушка.

– Думаешь, мне эта фамилия знакома на генном уровне? – выдала вдруг Матильда, и мы опять покатились со смеху.

Утром, когда мы проснулись, Матильда сказала:

– Я из-за этого Кудряшонка всю ночь маялась. Даже спала плохо.

– Ну и как? Вспомнила?

– Да есть одна мысль…

– Поделись, подруга!

– Я сейчас!

Мотька соскочила с кровати и кинулась в кладовку.

Вернулась она с толстенной пачкой старых газет.

– Это что?

– Не видишь? Газеты. «Вечерка»! Понимаешь, там печатают объявления о пропаже людей. Сдается мне, я объявление с этой фамилией видела. Кудряшонок! Я еще тогда подумала: такая симпатичная веселая фамилия, а человек – пропал!

– Ты уверена?

– Почти!

Я тоже вскочила и принялась вместе с Мотькой просматривать старые выпуски «Вечерки».

– Ну! Что я говорила! – закричала вдруг Мотька, протягивая мне газету, где сообщалось, что «гр. Кудряшонок Геннадий Павлович ушел из дому 15 марта с, г., и с тех пор его никто не видел. Всех, кто что-нибудь знает о его местопребывании, просят обратиться по телефонам…»

– Да, Матильда! – поразилась я. – Ну у тебя и память. Обалдеть!

– Да Бог с ней, с памятью. Ты лучше скажи, что это за квартира такая, а? И что там журналисты найти надеются?

За каким чертом в пустой сгоревшей квартире камеру устанавливать?

– Да… Вопросов куча, а ответов… Но одно точно – привидения там водятся, Лидочка с Ленечкой нынче же в этом убедятся, – засмеялась я.

– Погоди, Аська, не до смеху тут! Что будем делать с Кудряшонком? Обратимся по телефону, как предлагают, или…

– Или что?

– Или же сами попробуем поискать?

– Кудряшонка?

– Ну да!

– По-моему, все-таки надо сообщить в милицию…

– И тогда они нам вообще все следствие поломают.

И кстати, у нас шансов найти Кудряшонка больше, чем у ментов.

– Почему?

– Потому что у нас один Кудряшонок, а у них... таких пропавших без вести – вагон и маленькая тележка.

А кстати, мамина соседка рассказывала – у них в фирме пропал коммерческий директор. Так его даже искать не стали!

– Почему?

– Потому! Не стали, и все!

– Мотька, а как же мы-то его искать будем?

– А как мы вообще все наши дела вели? Вот так и будем, как Бог на душу положит! И, я считаю, это для нас сейчас самое главное.

– Что – это?

– Кудряшонок! Фиг с ним, с перстнем! Пусть теперь с ним разбирается тот, кто его нашел.

– Если нашел! Может, он по-прежнему валяется там в золе.

– Ну и пусть валяется. Человек-то важнее!

– И ты думаешь, он может быть еще жив?

– Запросто! Может, его где-то прячут, а может… Может, он сам решил скрыться… Или от дружков, или от жены… Всяко бывает.

– Но тогда он не захочет объявляться в живых, даже если мы его каким-то чудом и найдем.

– Ну и пусть! Это его личное дело, а нам просто важно убедиться, что человек жив, здоров и ни в чьей помощи не нуждается. Верно ведь?

– Верно! Но с чего мы начнем?

– Мы опять туда пойдем!

– Куда? В Орлово-Давыдовский?

– Именно!

– Но нас ведь там уже знают! И старуха в окне, и давешняя женщина с ребенком, и еще, возможно, полдвора!

– Ничего, что-нибудь придумаем. Переоденемся, наконец. Не впервой! – задорно блестя глазами, сказала Мотька.

– А мальчишкам скажем про Кудряшонка?

– Давай, Аська, пока не скажем! Им заниматься нужно, и вообще… Лучше мы вдвоем все провернем!

В этот момент позвонила тетя Липа. Она велела нам идти домой завтракать, а после завтрака просила нас съездить в Беляево, отвезти какие-то вещи ее двоюродной сестре. Отказаться не было никакой возможности.

– Не расстраивайся, Аська! Мы по дороге к метро забежим в Орлово-Давыдовский, а потом двинем в Беляево.

Считай, со всеми делами час туда, час обратно! Ничего страшного! А потом вплотную займемся Кудряшонком!

Мы наскоро позавтракали под умиленными взглядами тети Липы и отправились по ее поручению. Первой, кого мы увидели, подойдя к арке на Орлово-Давыдовском, была та самая старушенция.

– Матильда, идем мимо. Мы не сюда.

– Ну и ладно. Значит, сейчас не судьба. Сделаем дело, и тогда уж…

И мы побежали через проспект Мира к радиальной станции метро.

Вот уж точно говорят – в гостях хорошо, а дома лучше!

В Москве я была дома и просто наслаждалась этим ощущением. Только сейчас я отчетливо поняла, как одиноко и грустно мне было в Париже, несмотря на все его красоты…

– Аська, – пихнула меня локтем в бок Матильда, – ты чего задумалась?

– Да так, на тему «и дым отечества нам сладок и приятен…»

– Хорошо дома, да?

– Да!

– Но осенью ты все равно уедешь?