Алиовсат Гулиев - Он писал историю - Эльмира Ахундова

Но прежде чем быть опубликованными, все работы обсуждались на заседаниях отделов, после чего они выносились на Ученый совет. Причем с каждой конкретной работой должны были ознакомиться все - от лаборанта до директора института, и на обсуждениях каждый обязательно должен был высказать свое мнение.

Это же правило Алиовсат Гулиев сохранил и когда его сняли с поста директора и он стал заведующим отделом новой истории.

Из воспоминаний Диляры Сеидзаде:

"Он учил нас всему - от четкости и аккуратности в работе до выработки собственного мнения о работах коллег. Например, в своем отделе он ввел правило: обсуждение работ начиналось с младшего лаборанта и доходило до старшего научного сотрудника. Именно в такой последовательности каждый должен был высказать свое мнение о том или ином труде, статье. Подобный порядок выступлений был необходим потому, что, если бы сначала высказался профессор, это могло повлиять на мнение лаборанта".

Об этих обсуждениях вспоминает и сотрудница отдела новой истории Бетя Яковлевна Стельник24:

"На заседаниях отдела обсуждались работы, которые без одобрения отдела не могли быть представлены Ученому совету для дальнейшей публикации. Эти заседания были школой, в которой я получила больше, чем в университете, потому что все обсуждения отличались очень высоким уровнем замечаний, выдвигавшихся и обсуждавшихся проблем. Все обязательно должны были прочитать каждую работу, и Алиовсат Наджафович тоже их все читал. И каждый сотрудник должен был на обсуждении высказать свою точку зрения, оценку.

На заседаниях обсуждались, рецензировались как работы непосредственно сотрудников отдела, так и полученные со стороны: материалы диссертантов, тексты, присылавшиеся привлеченными авторами. Поэтому работ поступало всегда много. Часто в ходе обсуждений развертывались подлинно научные дискуссии.

Кроме того, на этих заседаниях сотрудники отдела часто выступали с научными сообщениями, докладами. Те, кто участвовал в работе Всесоюзных научных сессий в Москве и Ленинграде, выступали с информацией о новых идеях, проблемах, которые обсуждались на этих симпозиумах.

У нас работали Иосиф Васильевич Стригунов25 - феноменальная личность, ближайший друг Алиовсата Гулиева, и Исмаил Гасанов - тоже человек необыкновенно острого ума, и язык у него был как бритва. Так мало того что обсуждения работ проходили на очень высоком научном уровне, но когда начиналась пикировка между Стригуновым и Гасановым, все остальные валились на пол от хохота. Это было и отдыхом, и разрядкой напряжения, возникающего в ходе обсуждения. И становилось легче, и люди добрели. Алиовсат Гулиев тоже очень любил смеяться, причем делал это громко, заразительно. Когда смеялся он, невозможно было оставаться серьезным".

***

Вторым важным шагом Алиовсата Гулиева на посту директора было постепенное привлечение всех сотрудников института к работе над "Историей Азербайджана". При этом, уже став признанным авторитетом, лидером, Алиовсат Гулиев всегда интересовался мнением рядовых сотрудников, если считал их специалистами, потому что специалистов в любой области он уважал, тем более в истории.

Из воспоминаний Теймура Бунятова26:

"Как-то Алиовсат муаллим вызвал меня и говорит: "Вот, это глава "Первобытнообщинный строй" из первого тома "Истории Азербайджана". Возьми ее, прочитай, меня интересует твое мнение". Я так и сделал. Внимательно прочитал, принес ему и сказал, что, на мой взгляд, все в этой главе в общем изложено совершенно верно. Но, как мне кажется, археологическая часть книги нуждается в усилении. А для этого я предложил заменить некоторые иллюстрации и ряд археологических материалов более убедительными, наглядными. Алиовсат муаллим принял все мои предложения, поэтому я могу считать, что тоже внес свою лепту в создание первого тома "Истории Азербайджана".

Став уже знаменитым ученым, чей авторитет был признан не только в Азербайджане, но и в Москве и Ленинграде, Алиовсат Гулиев добился того, что возглавляемый им институт превратился в одно из сильнейших научных учреждений Советского Союза. Он поднял значение исторической науки и своего института так высоко, что на заседаниях Ученого совета считали своим долгом присутствовать министры, ответственные работники аппарата ЦК.

Однако при этом Алиовсат Гулиев не считал для себя зазорным учиться у подчиненных и советоваться с ними, если он чего-то не знал. Так, он ездил с молодыми учеными в археологические экспедиции, учился у археологов технологии проведения раскопок, а сам, в свою очередь, учил их тому, как заставить эту находку "заговорить".

Принятый им на вооружение принцип привлечения всех сотрудников института к работе над "Историей Азербайджана" помог в консолидации до той поры разобщенных отделов в коллектив, сплоченный одной общей задачей и ведомый признанным ими лидером. Институт ожил, заработал. Ни один другой академический институт не мог похвастать таким количеством публикаций. Множество опубликованных материалов повышали статус как института, так и его сотрудников.

Но самой главной работой для всех была конечно же "История Азербайджана".

По воспоминаниям Адиля Мамедова27, в период работы над трехтомником Алиовсат Гулиев смог заразить своим энтузиазмом весь институт - от маститых ученых до рядовых машинисток.

Каждый знал свою задачу, каждый работал на общий результат, и это превратило до той поры разрозненные отделы в единый коллектив, объединенный общей целью, которую до сих пор никто перед ними не ставил, целью, которая должна была послужить во славу нашей страны. Все были захвачены грандиозностью выполняемой работы.

Для многих в институте уже не существовало понятия "рабочий день" - он длился круглые сутки. И ни разу ни одному работнику, задержавшемуся на работе дольше положенного, - а задерживались, как правило, допоздна и раньше часа ночи не расходились - не приходило в голову прийти назавтра не в девять утра, а опоздать на часок-другой. О том, чтобы взять отгул, вообще речи не было.

При этом Алиовсат Гулиев смог так все организовать, что рабочий процесс был по сути беспрерывным. Например, материалы, над которыми институт работал в течение дня, к вечеру отвозились машинисткам, если свои, институтские, не справлялись с потоком бумаг. А утром по дороге в институт сотрудники, живущие недалеко от машинисток, обязаны были зайти к ним и забрать отпечатанный за ночь текст, чтобы с утра лаборантки успели его вычитать и представить редколлегии, которая вносила новые правки, дополнения и... начинался новый виток спирали. Так, например, было сделано девять вариантов одного только третьего тома "Истории Азербайджана".

Самым трогательным было то, что молодые девушки - секретарши, машинистки, стенографистки, лаборантки переживали, если вдруг почему-то оказывались не загруженными работой. Они воспринимали это как наказание или личную обиду. А ведь работа шла, что называется, на износ.

Далеко за полночь институтский "москвич" развозил девушек по домам, но утром в девять часов они снова были на своих рабочих местах.

Как-то, рассказывают, Алиовсат Гулиев, глядя на своих помощниц, посетовал:

- Когда мои девушки выйдут замуж?

- Когда же им выходить замуж, если они все время с тобой, - услышал он в ответ.

Эти молодые девушки забывали обо всем на свете. Алиовсат Гулиев был их богом, они шли за ним, закрыв глаза и свято веруя в то, что сказанное им истина в последней инстанции. Они были влюблены в свою работу и в своего бога. Трехтомник стал для них и работой и личной жизнью. Нам хотелось бы отметить имена наиболее активных из них: Диляра Сеидзаде, Лиля Алиева, Зарифа Дулаева.

В годы директорства Алиовсата Гулиева Институт истории в шутку называли Смольным, потому что огни в кабинете директора горели ночи напролет.

Бывало, что работа переносилась домой к Алиовсат муаллиму, и тогда сотрудники института собирались в его кабинете с обитой звуконепроницаемым дерматином дверью, за длинным столом; здесь же непременно находились стенографистки, машинистки. А над ними царил Алиовсат Гулиев Он читал написанное сотрудниками, исправлял, редактировал, отдавал отпечатать, одновременно диктуя свою работу стенографистке. И та, расшифровав стенограмму, тут же передавала ее далее машинистке, затем текст вычитывался, правился и так до бесконечности. В такие часы домашним вход в кабинет был строго запрещен.

При этом следует отметить, что Алиовсат Гулиев умел не только заставлять работать, но и ценить труд своих сотрудников. Например, тем же самым машинисткам, которым приходилось за день печатать по пятьдесят-шестьдесят страниц текста, написанного далеко не всегда разборчивым почерком, со множеством исправлений и дополнений, по государственным расценкам полагалось всего по 12 копеек за страницу. Алиовсат Гулиев изыскивал способы платить им гораздо больше.