Лунное сердце - Чарльз Де Линт

Дойдя до Банковской улицы, Киеран остановился. На противоположной стороне виднелась в темноте безмятежная полоса Центрального парка, за ним возвышалась темная громада Дома Тэмсонов. Взгляд Киерана задержался на причудливом здании, им овладело странное беспокойство.

Об этом доме и об его обитателях он знал больше, чем другие, но все равно немного. Там жил пожилой человек, своего рода патриарх, и его племянница. Они владели Домом, были баснословно богаты, но почти все время играли в то, что они «из народа». Патриарх Джеймс Тэмсон был специалистом в области антропологических аспектов паранормального, но, когда как-то раз Киеран заговорил о нем при Томе, тот его высмеял.

— Намерения у него хорошие, у этого Джеми, — сказал Том. — И более милого человека вряд ли встретишь, но он так же далек от того, чтобы идти по Пути, как был далек ты до встречи со мной. Хотя это не совсем справедливо. Я не говорю, что он шарлатан. Просто он не знает, а без этого знания так и останется всего лишь собирателем всяких странных явлений. Когда-нибудь ты с ним встретишься, Кир. Возможно, тебе понравится его племянница.

Киеран тогда рассмеялся, и на этом разговор закончился. А сейчас он вспомнил слухи, связанные с Домом Тэмсонов, — говорят, что там происходят какие-то странные вещи, что там возникло некое подобие коммуны, и самые разные люди, попадающие в Оттаву, в конце концов непременно оказываются в этом Доме.

Киеран задумался. Сам он никогда у Тэмсонов не был, но если все, что он слышал, — правда, возможно, здесь и есть та самая тихая пристань, которую он ищет. Если не считать… если не считать того, что у Киерана при первом же взгляде на Дом возникло странное ощущение. Ему почудилось, будто с Домом что-то неладно, словно сегодня ночью вырвалось на волю Зло и, прежде чем двигаться дальше, расположилось на карнизах этой странной остроконечной крыши.

Киеран подумал, что он слишком осторожничает, но может быть, и не зря.

Ведь его тревожила не только слежка, установленная Конной полицией за домом Жан-Поля, и вытекающие из этого последствия. Его беспокоило другое — он был уверен, что в исчезновении старика замешаны также и нездешние силы. Конечно, не столь внушительные, как Королевская конная полиция, но не менее реальные и грозные. А зная это, нечего и думать искать приют в таком неспокойном месте.

Киеран еще некоторое время вглядывался в Дом Тэмсонов. Тревога исчезла, но идти туда все равно не хотелось. О таком тягостном ощущении Том обычно говорил: «Кто-то прошелся по моей могиле». Это сулило неудачу. Так рыбаки предчувствуют недоброе, увидев перед отплытием над морем ворона. «Рыбацкие предрассудки», — подумал Киеран, но теперь и он заразился духом Восточного побережья, несмотря на то что вырос в Онтарио.

Самое лучшее, решил он, отбросить дальнейшие раздумья о Доме Тэмсонов, пройти еще несколько кварталов до автостанции на улице Катерины и оставить там в камере хранения рюкзак с гитарой, чтобы до утра чувствовать себя свободным. Сейчас ему не стоит высовываться. На пустынных улицах он слишком бросается в глаза. Позже, когда люди пойдут на работу или еще куда-нибудь, он смешается с толпой, собьет со следа сыщиков и найдет где поселиться.

«Ну что ж, — подумал Киеран, направляясь по Банковской улице на север, — привет, Оттава! Приятно сюда вернуться».

5.15 утра, среда.

Киеран сидел в итальянском ресторане под названием «Завтра» на углу Банковской улицы и улицы Франка, работавшем двадцать четыре часа в сутки, и наслаждался третьей чашкой кофе. В кармане лежал тяжелый ключ от ячейки в камере хранения, и Киеран был немного взвинчен под воздействием кофеина. Он свернул сигарету, закурил и положил ее на край пепельницы, уже полной окурков. Если не считать усталой официантки и повара в буфете, Киеран был в зале один.

Он вспоминал… когда это было? Лет пять или шесть назад? Тогда на нижнем этаже здесь был клуб фольклорной музыки, где в день Святого Патрика он играл вместе с двумя парнями. Тим Андерсон играл на скрипке, а широко улыбавшийся Эмон Маллой — на аккордеоне. Киеран не мог вспомнить, как тогда назывался этот клуб. Позднее здесь был бар панков и рокеров — «Клуб подлецов». Интересно, как он называется теперь?

Все изменилось. И всегда все менялось. Иногда кажется, что перемены слишком значительны или слишком необъяснимы. Взять хотя бы Жан-Поля. Киеран помнил дни, когда чуть ли не в каждом пабе играл либо один музыкант, либо небольшой оркестр. Ему нравились те времена, когда он носился по городу и играл все подряд от кельтской фольклорной музыки до модных песенок, а выходные дни проводил в горах Гатино со стариком, учившим его, как встать на Путь.

Киеран не собирался возвращаться в Оттаву. Во всяком случае так скоро и так, как получилось. Но сейчас подумал, что этого следовало ожидать. Ничто не длится вечно.

Когда они со стариком перебрались в Новую Шотландию, Киеран впервые в жизни почувствовал себя дома. В скалистых пейзажах, в расстилающихся полях было нечто затрагивавшее в нем какую-то струну. У него была комната на ферме Билли Филда к западу от Галифакса. Он проводил время, бродя по окрестностям, иногда брался за случайную работу на каком-нибудь рыболовецком судне, выступал с группой «Островитяне», которой руководил Билли, или сам по себе. В Новой Шотландии его устраивало все, даже когда старик уехал. Киеран скучал по Хенгуэру, но они постоянно общались друг с другом. С этой связью, установившейся между ними, они никогда не чувствовали, что их разделяют огромные расстояния.

Такой контакт между ними был для них очень важен, не только потому, что они симпатизировали друг другу, а и потому, что Киерану предстояло еще многое узнать, чтобы вступить на Путь, а старик был его наставником. Подумав о нем, Киеран улыбнулся.

Как утверждал Том, «Хенгуэр» в переводе с какого-то языка означает «старый человек». Том походил на гремлина [42] из сказки, он был на голову ниже Киерана, рост которого составлял 5 футов 11 дюймов, нос Тома загибался крючком, волосы и борода были седые, а глаза — блестящие, словно у птицы, и выпуклые, как у английского комика Марти Фелдмана. [43]

Однако, несмотря на всю свою смешную внешность, которая еще усугублялась его приверженностью к продавленным шляпам и мешковатым пальто, старик, конечно, знал свое дело. Это стало ясно сразу во время их первой встречи, когда они сидели друг против друга в комнате для свиданий в тюрьме Святого Винсента де Поля на окраине Монреаля.

Это было в конце 1969 года. Киеран отбывал двухгодичное заключение за кражу со взломом и еще два года за хранение конопли с целью распространения. Оба приговора он отбывал одновременно. Реально ему надлежало просидеть шестнадцать месяцев, но сейчас до выхода на свободу оставалось всего два, поскольку решение было пересмотрено.

Киеран встретился со стариком, просидев полтора дня в одиночной камере, куда его отправили на трое суток за то, что он без очереди заговорил с надзирателем. В этой камере, прозванной «дырой», размером шесть футов на десять, валялся на полу набитый соломой мешок, служивший постелью, и, кроме эмалированной раковины и параши, не было ничего. Киеран остался в одном белье, так как у него забрали всю одежду, а взамен выдали два белых комбинезона. Когда заперли большую железную дверь, фактически являвшую собой одну из стен, Киеран остался один на весь назначенный ему срок. Поэтому, когда за ним пришел надзиратель, Киеран удивился. Разумеется, надзиратель ничего ему не объяснил, а Киеран, разумеется, не поинтересовался, куда его ведут. Он сменил белый комбинезон на серые штаны и рубашку, надел куртку и ботинки и молча последовал за надзирателем через внутренний тюремный двор к зданиям, где размещались служебные помещения. Только когда они вошли внутрь, надзиратель наконец заговорил:

— К тебе посетитель, Фой. Иди за мной.

Посетитель? Когда сидишь в «дыре», никаких посетителей не бывает. Тебя лишают всех льгот. Киеран открыл было рот, чтобы спросить, что происходит, но передумал. Что за черт! Посетитель? Он никак не мог сообразить, кто же это, но пошел за надзирателем. Перед входом его обыскали. После чего он вошел в комнату для свиданий и тут впервые увидел Томаса Хенгуэра.

Взглянув на старика, он сразу забыл свои вялые размышления о том, что, кто бы ни явился, все равно это будет хоть какое-то разнообразие в его монотонной жизни. Такого странного субъекта он еще никогда не встречал. Однако он не только не расхохотался, увидев старика, но удержался даже от улыбки, так как при виде посетителя испытал какое-то беспокойство. Впоследствии, вспоминая эту встречу, Киеран понял, что сразу ощутил тогда силу, исходившую от старика, именно это и не дало ему рассмеяться. Позднее он узнал, что Том не на всех производил такое впечатление.

— Киеран Фой? — прозвучали первые слова старика. — Входи, входи. Садись. Очень рад встретиться с тобой.