Игнатий Лойола. Учитель духовности - Штефан Кихле

В Конституциях ордена иезуитов Игнатий описал, какими качествами должен обладать генеральный настоятель ордена. В этом тексте (К 723–735) всегда видели тайный автопортрет Игнатия. Вот шесть важнейших качеств генерала: 1. Он должен быть «весьма связан с Господом Богом нашим и знаком с Ним в молитве и все своих действиях». 2. Он должен быть примером для всех во всех добродетелях, в особенности в любви к ближнему и истинном смирении. Все «страсти» должны быть в нем «умерщвлены», то есть в своих действиях он не должен руководствоваться инстинктами. Прямоту и строгость он должен совмещать с добротой и мягкостью. Ему необходимо иметь великодушие и храбрость сердца, чтобы выносить слабости других и совершать великое, несмотря на сопротивление. 3. Ему необходим разум и здравое суждение, и в особенности мудрость и опыт во внутренних и духовных вещах. 4. Он должен быть внимательным и разборчивым в начале всякого дела и постоянным и ревностным при его завершении. 5. Он должен иметь здоровый и опрятный вид. 6. В отношении внешних он должен быть достойным доверия и уважения и иметь хорошую репутацию. – Это описание, как его можно интерпретировать, идет от наиболее важного к менее важному, от высочайших духовных добродетелей к низшим телесным и кажущимся внешними преимуществам. И, тем не менее, в завершении всегда упоминается телесное, таким образом обретая свою ценность. Духовность Игнатия являет себя нам как реалистическая, жизненная, приземленная, то есть инкарнированная духовность.

В единении с Богом

Игнатий имел обыкновение долго молиться. Он начинал свой день рано утром с «обычной молитвы». Иногда это была молитва розария, иногда личная беседа с Богом. Он тщательно готовился к мессе, которую он затем служил в часовне рядом со своей спальней. Во время мессы, длившейся, как правило, долго, у него часто бывали сильные духовные переживания, иногда мистические посещения, сопровождавшиеся великим утешением и продолжительными слезами. После мессы он оставался еще около двух часов в часовне для личной молитвы. Может показаться удивительным, что совершение Евхаристии было для него важнейшим местом встречи с Богом. Часто его охватывало такое благоговение, что он был не в силах говорить. Сегодня нам кажется непонятным и с богословской точки зрения сомнительным проявлением благочестия, если священник совершает мессу в одиночестве. Евхаристия – это по своей сути общинное делание. В 16 веке это было широко распространенной практикой и служило для многих священников источником утешения. «Частная месса», согласно богословскому мнению того времени, была источником божественной благодати для всей Церкви. Иногда Игнатий настолько был потрясен тем действием, которое оказывало на него совершение мессы, что это сказывалось на его слабом здоровье. В некоторые дни он был не в состоянии служить мессу.

Свои планы и заботы Игнатий привносил в служение мессы. Его духовный дневник повествует, как он в течение долгих недель обдумывал во время мессы проблемы бедности в ордене. При этом речь шла о казалось бы второстепенном вопросе: должны ли дома и церкви ордена иметь право на постоянные доходы, так называемые бенефиции. От решения этого вопроса для него зависело понимание бедности в ордене, а следовательно ее духовная ценность. Ежедневно он предлагал эту тему Богу во время мессы и молил дать ему ответ в опыте утешения и оставленности. По своим внутренним настроениям, мыслям и чувствам он мог различать, что́ угодно Богу в этом конкретном вопросе. При этом впечатляет, сколь прагматически Игнатий понимал свои отношения с Богом. Он обсуждал с Ним свои конкретные переживания и повседневные нужды, чтобы понять, в чем заключается воля Божья. Он полностью соизмерял свою жизнь с волей Божьей.

В течение дня Игнатий постоянно молился короткое или более продолжительное время. Краткое духовное исследование совести он совершал ежечасно, если ему не мешали беседы с другими людьми. Вечером он подробно размышлял о событиях прошедшего дня, молился о переживаниях дня и приносил свой предстоящий день Богу. В последние годы жизни он постоянно был связан с Богом. В Рассказе паломника он так пишет об этом: «он всегда возрастал в благоговении, id est[3], в способности встретиться с Богом, причём ныне – больше, чем когда-либо в своей жизни. И всякий раз, в любое время, когда он хотел встретиться с Богом, он с Ним встречался» (РП 99).

Общение с людьми

Игнатий больше интересовался людьми, нежели структурами. Хотя он считал последние полезными и занимался ими по мере необходимости, но его подлинной страстью были личности и отношения. Он хотел, чтобы в его орден вступали сильные и одаренные люди, ибо он видел в личных дарованиях дар Божий, который необходимо использовать ради дела. Духовные дары, такие как любовь ко Христу и личную святость, он почитал еще больше, чем природные дарования: добродетель, ум и прилежание. Все дарования должны быть таким образом упорядочены в Боге, чтобы они использовались не для собственного преимущества, а ради спасения людей и славы Божьей. Игнатий хорошо умел слушать. Прежде чем принять любое решение он всегда выслушивал советы других людей. После принятия решения он требовал беспрекословного послушания и исполнения принятого решения.

Игнатий прекрасно разбирался в людях. Он мог быстро и уверенно оценивать людей, с которыми ему приходилось иметь дело, и правильно находить соответствующее им задание. Его подчиненные видели в нем подлинного духовного отца. Он поддерживал слабых, тормозил чрезмерно резвых. С сильными он был строг, с робкими – снисходителен. Он поддерживал сильные личности, с медлительными был терпелив. Он обращался с каждым в соответствии с его своеобразием и его способностями. Он мог доброжелательно давать тяжкую ношу и столь же доброжелательно освобождать от нее. Он всегда стремился к тому, чтобы положительно истолковать действия других людей. Он постоянно заботился о братском единстве и примирении. Каждый чувствовал его любовь к себе…

Игнатия всегда влекло к бедным и страждущим. Во время своих странствий он часто раздавал бедным то, что сам получал в качестве подаяния. Несправедливость вызывала в нем гнев. Мы уже упоминали о его социальных проектах в Риме. В общественных больницах больные лежали на нарах в ужасных условиях, почти без всякого ухода, в невообразимой грязи. В городах, куда он приходил, Игнатий шел в такие больницы для ухода за этими людьми. И своих спутников он посылал на это служение, которое казалось невозможным. Они не боялись заразных болезней. После основания ордена он ввел практику по уходу за больными для всех послушников, даже для тех, кто происходил из знатного рода или был доктором богословия. Этим Игнатий преследовал двоякую цель: помощь страждущим и духовное действие, которое такое служение оказывало на послушника. Как генерал ордена Игнатий проявлял особенную заботу о больных собратьях. Он не щадил для этого никаких расходов, сам часто навещал их, приказывал оказывать им всяческую медицинскую и духовную помощь.

В обращении с высокопоставленными лицами – общество и Церковь того времени была строго иерархиезирована, социальные и культурные различия между выше и нижестоящими были огромны – он был корректен, но не раболепствовал. Во время своего придворного воспитания он приобрел навыки вежливого обхождения и дипломатическое чутье. В делах однако он был прямым и упрямым человеком, стремящимся к ясности, в том числе и по отношению к князьям, королям и папам. Его письма показывают, что он умел мудро затронуть и весьма неприятные вопросы. В 1555 году его давний недоброжелатель театинский кардинал Джованни Карафа стал Папой. Следовательно Игнатий был обязан ему послушанием. Когда Игнатию сообщили эту новость, он испугался так, что все тело его задрожало от ужаса. Не говоря ни слова, он отправился в часовню для молитвы. Через короткое время он вышел обратно в веселом и довольном настроении, как если бы выбор Папы произошел в соответствии с его желанием.

Аскет, мистик, менеджер

В годы своего паломничества Игнатий был радикальным аскетом. Он соблюдал строгий пост, подвергал себя бичеванию и носил специальный пояс, чтобы причинять себе телесную боль. Он плохо одевался и по возможности не носил обуви. Лишь изредка он позволял себе спать достаточное время. Средства к существованию он добывал, исключительно прося милостыню. Все это наносило вред его здоровью. В период учебы он постепенно сократил свои аскетические упражнения, чтобы они не мешали ему эффективно учиться. Будучи генералом, он стал еще осторожнее, однако не отказался полностью от аскетических практик. Если молодые собратья проявляли чрезмерное рвение в аскезе, он мудро старался сдерживать их порывы. В своих письменных наставлениях он требует радикальной аскезы. Покаянные упражнения имели в позднее средневековье широкое распространение. В этом пункте Игнатий – дитя своего времени. Подобные практики были наследием средневековой и античной культуры и отчасти имели корни в телоненавистнических, языческих традициях. В период Нового времени они постепенно начали выходить из употребления, однако частично их следы сохранились до сегодняшнего дня. В этом вопросе Игнатий был человеком позднего средневековья, если рассматривать Новое время как эпоху, когда у человека выработалось новое положительное отношение к своему телу.