Люди, дружившие со смертью (СИ) - Марченко Андрей Михайлович "Lawrence"

За первую четверть часа пребывания в городе нас пять раз облаяли собаки, три раза попросили милостыню, чуть не облили из окна обмылками, попытались срезать сумку прямо с лошади у Ади. Сколько раз нас обругали — я просто не считал. Тут ругались все и на всех, не сколько по причине, а по привычке.

На въезде в город у нас попытались проверить документы. Но приемлемые бумаги оказались только у меня. У тролля, если не считать дарственной на мост, не было ничего, а у Ади что-то, чего он предпочел не показывать. В ход пошли деньги — за серебряную монетку они сделали вид, что не узнали Ади, а в своей книге записали «Капитан Дже Кано с двумя спутниками».

Если бы я дал им не монетку, а две, то они бы не сделали и этого.

Мы не собирались останавливаться здесь на ночь — в местных гостиницах водились блохи, поджарые как борзые и голодные, словно волк зимой. Но от соблазна пообедать горячим, сидя за столом, я отказаться не смог.

Жители города гордились каменными набережными, величественными церквями, древней крепостью. Они кичились широкими улицами с огромными домами, восторгались светом уличных фонарей, которые превращали ночь в день, собственно ночной жизнью.

Но вот, незадача, спроси вы у заезжего, чем знаменит Маца-О, он бы скорей ответил одним словом — базаром.

И надо признать — на это были причины.

Камень набережных порос мхом и водорослями, местную крепость строили заезжие мастера, дома больше походили на мавзолеи, чем на пристанище простых смертных, на широких улицах неуютно было маленькому человеку, а над городом постоянно висела смесь пыли, дыма и тумана, превращая обыкновенный день если не в ночь, то в сумерки.

Но базар здесь действительно был хорошим.

Сказывалась близость трех границ, перекресток нескольких важных дорог, относительно судоходная река. Затем на деньги купеческой гильдии прорыли еще один канал. От этого течение реки О замедлилось еще больше, но в этом было даже преимущество — легче стало плавать против течения. Все делало пакгаузы Маца-О неплохой перевалочной базой. Здесь товар сгружали с телег, он ждал своей очереди на погрузку и уходил либо к морю, либо, напротив, вглубь континента.

Но что-то продавали и здесь — торговали оптом и в розницу, спорили на такой уйме языков, что часто возникала необходимость в толмаче.

Рынок и склады сами разрослись до размера маленького города — здесь были свои улочки, забегаловки, места для отдыха, кварталы, землячества. Бывало, иной коренной житель Маца-О попадал в места, где его, коренного жителя, никто не понимал. И если по всему городу кормили, так же, как и стелили постель, а именно отвратно, то здесь заезжие готовили для своих из привезенных продуктов.

Я знал тут довольно неплохой кабачок, в котором знали меня. И когда мы вошли в здание, хозяин зачастил:

— Полковник Кано! Неужто вы! Неожиданно, но приятно…

Я пропустил мимо ушей лесть по поводу своего звания, кивнул, и, кажется, улыбнулся.

— Что будете заказывать? Есть свежая птица… Проходите наверх, там имеется свободный столик… Ну мне вас учить не нужно, знаете, что к чему…

Торговый день был в разгаре. Кто-то обедал, кто-то поглощал ранний ужин или поздний завтрак, за столами вели переговоры, обмывали сделки, заливали горе. Народцу собралось много — зал был полон. Но у этого кабачка была еще и летняя веранда. Земля здесь была дорогой, поэтому разместили ее на крыше. В ящиках вдоль стен, рос декоративный виноград, плющ, и если не считать шума снизу, здесь было довольно мило.

Но и здесь людей было предостаточно. Лишь в самом углу пустовал столик, с надписью: «Заказан». Я перевернул табличку и жестом показал спутникам садиться.

Тут же возник недовольный. Человек с миской похлебки пробурчал:

— Понаехало тут… — он посмотрел оценивающе сперва на тролля, поперхнулся, перевел взгляд на Ади, на рукоять меча торчавшую из-за его спин, наконец, смерил взглядом меня. Вероятно, я показался наиболее безобидным и следующая реплика предназначалась мне. — Понаехало тут белобрысых! Местному покушать негде!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Строго говоря, блондином я не был, просто за лето мой волос выгорал на солнце почти до ржаного цвета. Но я не стал это пояснять. Я просто выбросил ему под нос кулак, затянутый в перчатку:

— Много будешь говорить, будет не только негде, но и нечем!

— Не обращайте внимания, — будто из-под земли возник хозяин с тремя высокими кружками пива. — Это вам с дороги, горло промочить, наверное, только пыли хлебали. Цыплят уже жарят — слышите, как пахнут?

Мы вчетвером втянули воздух — пахло действительно недурственно.

Хозяин забрал табличку, но уходить не стал:

— А что слышно в мире? Не поделитесь ли чем от своих щедрот? Детишкам на молочишко?..

Ади прикоснулся к кошельку, но я одними глазами показал: нет. Хозяин хотел иной щедрости. Я сделал глоток из кружки и сказал:

— Ходят слухи, что в Эйне появились люди, приватно вербующие кондотьеров для кампании в Ноло. Думаю, драчка там начнется недели через две…

Хозяин закивал:

— Две недели, Ноло… Не хотел бы я чтоб мой груз в то время шел через те земли. Спасибо, господин полковник…

Он убежал прочь, повторяя время и место, время и место…

Когда хозяин исчез, Ади перестал мочить нос в пиве и посмотрел на меня:

— Это правда?..

Я кивнул:

— Тогда зачем ты ему это рассказываешь?

— Дня через два об этом будут трубить на каждом углу. А, узнав чуть раньше, он немного на этом заработает. Люблю расторопных людей.

Хозяин был расторопен не только в делах — скоро на столе появились обещанный обед.

— А в этом году винограда вообще нету… — неслось из-за соседнего стола. Лето дождливое. У меня вот завелись летающие улитки — все пожрали…

— Да ну… — не верил ему собеседник.

— Точно тебе говорю…

Внизу шумела чуть не самая оживленна улица рынка, о булыжники грохотали сапоги, колеса, копыта лошадей, мулов.

— Странная судьба кондотьерская… — проговорил Ади будто себе. — Есть с тысяч столов, но не иметь своей постели, бывать в сотне городов, но не иметь дом, быть знакомым с десятками женщин, но не верить ни одной…

— Это ты про своего отца?

— Он просто завидует… Знаете, я к вам испытываю зависть… — начал было тролль, вероятно пытаясь на помирить, но было поздно.

— Причем здесь мой отец? Его здесь нет!

— Правильно, при чем тут отец — ведь и ты живешь той же жизнью.

— То, что я в пути, это не значит, что моя дорога вечная. Я вернусь домой и уйду на покой — буду растить детей, ухаживать за садом и за домом. А ты мечешься по свету, сея смерть…

— Нет, ну вы посмотрите на него! Чистоплюй выискался! Да ты людей положил как я. А я воюю уже десять лет!

— Самое тривиальное оправдание для убийцы — я всего лишь солдат. Ах, как оригинально, как свежо… Я убивал людей, защищая себя, защищая других! Я никогда не ходил в атаку.

— Даже для того, чтоб защитить других!?! Не смеши меня. Взять хотя бы драку на Стеклянном Холме?

Ади хотел что-то сказать, но слова застряли во рту. Вместо него в разговор вмешался Эршаль:

— Стеклянный Холм? Никогда не слышал о таком городе…

— И не услышишь. Это не город, это крепость. В тех местах в горах столько стекла, что иногда его используют вместо кирпичей. Эй, Ади, а правда, что весь замок сложен из стекла?..

— Не весь…

— Ну и я так думаю — кто захочет жить в доме, где окно в каждую стену. Так вот, дорогой Эршаль как-то там засели разбойники, набрали заложников и обещали их резать, чтоб исполнили их требования. Замок окружили линейные части, но ни выполнять, ни освобождать, ни выполнять требования не собирались… Так все было?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ади коротко кивнул.

— …И даже потихоньку начали резать, — продолжил я. — Тогда родственники скинулись и наняли профессионалов, чтоб, значит, отмстить за мертвых и освободить живых. Кажется, нашли пятерых. Пятеро позвали шестого. Шестой, кстати, сидит за нашим столом… Шестеро ушли в ночь. Замок был оцеплен, да и раубитеры, вроде, были настороже. Известно только, что они вошли не через ворота… А вот как? По стеклянной стене? Закутавшись в мглу ночную?…