Большой секрет умницы Софии - -

– А сегодня? – ухмыльнулся Финист.

– Сегодня я бесплатно чужие мантии не чищу.

Без заминок, словно ожидал такого поворота, он потешно задрал эту самую мантию, вытащил из кармана брюк динар и положил на стол. Крупная монета задорно поблескивала в свете магических ламп.

– А за деньги?

– Городская прачечная обойдется тебе дешевле, – заметила я, – еще благовонием на выбор сбрызнут, и сдача останется.

Несколько бесконечных секунд мы как дураки смотрели глаза в глаза. Финист улыбался, у меня под ложечкой сладко сводило.

– Начинаем практикум! – разнесся по аудитории зычный голос преподавателя бытовой магии, и нам пришлось разорвать зрительный контакт. – Господин Берт, самое время занять свое место. Вы заслоняете свет госпоже Грандэ.

– Деньги не забудь, – кивнула я на монету.

– Отдашь после занятия, – хмыкнул он и отправился в противоположный угол аудитории, откуда за нами наблюдали его приятели. Да что там приятели, сегодня за нашим обменом колкостями следил весь зал! Альма даже украдкой выставила два больших пальца, отвешивая весьма сомнительную похвалу.

Задание оказалось несложным: поделить веревку на несколько частей и преобразовать в разные материалы. Я так боялась выдать себя, показать чужим глазам много, что отмеряла магию по капле, словно сила не бурлила, а едва-едва теплилась. В итоге вообще ничего не показала. Половина веревочек расплелась, а вторая часть превратилась в пыль. Это был оглушительный провал на предмете, в котором я считалась лучшей в потоке!

– Госпожа Грандэ, останьтесь на пару слов, – сердито велел магистр, когда часовой бой возвестил об окончании практикума.

Альма кивнула на дверь, намекая, что подождет меня в коридоре. Я собрала записи, взяла монету, чтобы ее вместе с ящиком и испорченной бечевкой не сцапали хозяйственные домовики, и зашагала к преподавательской кафедре.

– София, я понимаю, что в вашем возрасте нормально думать не только об учебе, – с отеческой душевностью принялся отчитывать меня профессор, – но мне всегда казалось, что вы умеете расставлять приоритеты.

Почему я переживала, будто придется всем напропалую врать? Люди сами придумывали превосходные версии того, что со мной происходит. Вот и профессор решил, будто у девушки в середине зимы началась весна с сопутствующей любовной лихорадкой. Удобно, хоть и унизительно.

– Простите, магистр, – зажимая в кулаке дурацкий золотой динар, покаялась я.

– Сегодня я запишу, что вы пропустили занятие по болезни, но к следующему практикуму постарайтесь сосредоточиться на главном.

– Благодарю. Я буду прилежнее.

– Всего доброго, – сердито попрощался он.

Я вышла в людный коридор и осторожно прикрыла дверь.

– Распекал? – с сочувствием спросила Альма.

– Еще как, – хмуро согласилась я. – А где Финист?

– Ушел с приятелями, – неопределенно махнула рукой подруга. – Вы так мило ворковали, подруга. Я всегда говорила, что тебе надо самой сделать первый шаг, иначе так и окончишь академию, ни разу не поцеловавшись с Финистом Бертом.

Мы влились в поток студентов, торопящихся покинуть учебный корпус. Навстречу, что-то энергично обсуждая, двигались парни с факультета инженерной магии. Темно-синие одежды кричаще выделялись на фоне зеленых мантий.

Возглавлял процессию Эзра Ходж, высокий и мощный, как все профессиональные участники турнирных поединков. Черные длинные волосы были собраны на макушке невразумительной дулей.

– Они-то что в нашем корпусе забыли? – буркнула Альма, воинственно сдвинув брови.

Что характерно, когда мы поравнялись, эти двое даже не подумали поздороваться. Зато столкнулись плечами. Удивительно, как от удара в разные стороны не полетели искры. Подруга не поморщилась, хотя, по-видимому, хотела бы.

– Эй, Сатти! – рыкнул Ходж, заставив нас обеих обернуться.

Заодно и половину коридора. Некоторые, «особо смелые», сразу отступили к стене.

О конфликте капитана с единственной айтэрийкой в команде, а теперь и единственной девушкой, ходили легенды. С тех пор как Альма на отборе уложила Эзру на лопатки, сверху припечатав торцом тяжелого тренировочного шеста, так они и начали собачиться с агрессией химер во второй ипостаси.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что тебе? – нахально вопросила она.

– Не видишь, куда идешь?

– Извините, ваше величество Эзра Ходж, – неожиданно подруга отвесила парню традиционный ай-тэрийский поклон, – забыла дома очки. В следующий раз рассмотрю получше и постараюсь обойти стороной, чтобы потом не стирать мантию.

Не дожидаясь, когда к капитану вернется дар речи или хотя бы его подобие, она с презрительным видом пошагала дальше, в сторону столовой.

– Драконша! – как-то слишком по-детски для мощного парня выругался Эзра.

– Купи себе словарь, кретин! В шай-эрском языке нет такого слова! – не осталась в долгу Альма, но ногами перебирать не забывала. – София, ты видела? Он всегда начинает первым.

– Да, но ты от него не отстаешь, – справедливо заметила я, старательно поспевая за ее шустрой поступью. Говорить о том, что со стороны наш поспешный уход выглядел побегом, было опасно для жизни.

– Подруга, я не пойму: на чьей ты стороне? – взвилась она.

– На стороне добра! Я, как герой в ночи, несу исключительно добро и благодать!

– Чушь ты какую-то несешь, – обиженно огрызнулась айтэрийка.

Столовая располагалась в бывшем тронном зале. Высоко над головой выгибал гладкую спину изукрашенный полустертыми фресками потолочный свод. С толстых темных балок свисали магические лампы.

Раньше, когда в академическом дворцовом ансамбле была резиденция короля, здесь принимали гостей, а теперь в несколько рядов стояли массивные длинные столы с широкими лавками и пахло едой. Кормили всех одинаково. Меню писали на грифельной доске на входе в столовую, и оно менялось четыре раза в день.

Мы с Альмой подсели к однокурсницам Лее и Тее. Делая знак невидимым замковым домовикам, я постучала по столешнице, и передо мной тут же появился круглый поднос с едой.

В глиняном горшочке под крышкой булькало традиционное шай-эрское рагу, на тарелочке лежали крошечные, на один укус, пирожки с мясом, исходила дымком высокая кружка с травяным чаем. Мне пришлось достать собственный термос с порядком остывшим морсом: в напитки наш повар любил растолочь аскаром.

– Вы в этом году участвуете в «Тайном Чародее»? – спросила одна из девушек.

– Конечно, – с умным видом кивнула Альма, хотя громче всех вопила, что больше – ни-ни.

На День схождения лун, праздник, после которого в Шай-Эре обычно начинало теплеть, в академии устраивали обмен секретными подарками. Все желающие складывали сувениры в большой сундук, установленный посреди центрального холла, а в праздничный день замковые домовики разносили свертки, коробочки и ящички по случайным получателям.

Содержимое подарка всегда было сюрпризом. В прошлом году подруге достался набор потомственной истерички: бутылочка с успокоительным, капли от головной боли и нюхательная соль. Она возмущалась так, будто получила пустую коробку. А мне от «Тайного Чародея» принесли скабрезный роман с подписью, сделанной явно мужским почерком: «Самоучитель по соблазнению».

Потом книженция полгода ходила по этажам женского общежития, пока к весенней экзаменационной декаде не осела у какой-то из восторженных читательниц. Страшно представить, если она использовала ее как руководство к действию.

– Мы собираемся за подарками на торговую площадь. Поедем с нами? – предложили девушки.

– Нам готовиться к зельеварению, – с фальшивой грустью вздохнула Альма, поди, мысленно уже потратив половину месячного содержания на разную белиберду.

Зельеварение подруга терпеть не могла, долгие практикумы, иногда по четыре часа, вызывали в ней смертельную скуку, но «отлично» с тремя плюсами очень нравилось бабуле Сатти.

Альме повезло, что опыты всегда велись в паре. Она никогда не проходила в мастера и с честью носила звание моего подмастерья. Собирала ингредиенты, отдавала список нужных инструментов на склад. Да пожалуй, и все.