Большая книга ужасов 2016 - Ирина Щеглова

Прислушалась – шелест доносился со стороны окна. Подняла голову – и обнаружила, что оттуда исходит какое-то странное свечение…

Луна взошла, что ли? Нет, такое впечатление, будто за окном зажегся фонарь. Но ведь там нет и не было никакого фонаря!

Валюшка встала с кровати, осторожно, чтобы не потревожить Марину Николаевну, прокралась к окну – и замерла, не веря глазам.

Ей выбрали для жилья самую лучшую палату – со стеклопакетом, вставленным в окно. Окошко было чистое, прозрачное, оно не замерзало даже в самые зверские холода. Но сейчас Валюшка отчетливо видела, что по стеклу ползут белые искрящиеся побеги морозных растений, поднимаясь выше и выше и постепенно затягивая его целиком. И слышался какой-то странный стук… ну да, вспомнила Валюшка, это старый ясень постукивает в окно.

Нет, сейчас он не просто постукивает, а царапается, словно хочет проникнуть в комнату.

Нет, нет… Такого же не может быть… не может быть, чтобы ветки ясеня все же процарапали стекло, и… это, оказывается, не просто морозные узоры расползлись по нему – это ясеневые ветви оплели окно, искрясь серебристым инеем. И метелки семян тоже покрылись инеем и начали светиться и сверкать все ярче и ярче… как бенгальские огни!

Валюшка попятилась к стене.

Когда-то бенгальские огни восхищали ее, но после того, как она увидела их на ледяных стенах Хельхейма, они внушали только страх.

А при чем тут вообще ясень?!.

Внезапно от двери повеяло холодом.

Валюшка изумленно заморгала. Да ведь ей в последнее время никогда не бывало холодно! Ей ведь чем холодней, тем лучше! Но сейчас озноб пробежал по спине, и она почувствовала, как стынут пальцы, как леденеют щеки.

Дверь начала медленно-медленно приоткрываться.

Валюшка отпрянула и скорчилась между диваном и письменным столом. Это оставался единственный темный угол комнаты, куда не попадало сияние бенгальских огней. И Валюшка увидела, как дверь распахнулась и в нее вошла какая-то женщина.

Валюшка не заорала только потому, что крик застрял у нее в горле будто ледяной ком.

Тело женщины было мертвенно-бледным, но его там и сям покрывали ужасные пятна застарелых синяков. Лицо было избито так, что глаза заплыли и не открывались. Рот казался расплющенным черным пятном. Женщина была очень худая – кожа да кости – и совсем голая, однако через ее плечо оказалась перекинута белая простынка, которая странно колыхалась, когда женщина, распространяя вокруг себя странный, противный сладковатый запах, двигалась по комнате, неуклюже, но совершенно бесшумно переставляя свои словно бы закоченевшие ноги.

Такой же запах, вспомнила Валюшка, ощущался в коридоре возле морга. Ефимыч сказал, что это формалином пахнет. Раствором таким, которым трупы обрабатывают…

«Да она же мертвая! – вдруг с ужасом догадалась Валюшка. – Да она же из морга пришла! Да это же… это же Пятнистая Молчунья!»

Она даже зажмурилась от страха, надеясь, что ужасное видение исчезнет, и, когда пол вдруг перестал подрагивать от тяжелых шагов жуткой гостьи, решила, что так и случилось.

Ничего подобного! Пятнистая Молчунья просто-напросто замерла посреди комнаты и медленно поводила головой туда-сюда, словно могла что-то увидеть, хотя глаза ее были плотно закрыты слипшимися смерзшимися веками.

«Господи, хоть бы Марина Николаевна не проснулась! – мысленно взмолилась Валюшка. – Она же умрет со страха! Но зачем приперлось сюда это чудище?!»

И тут же она получила ответ на свой вопрос.

Пятнистая Молчунья шагнула к пустой Валюшкиной кровати и осторожно ощупала ее своими окоченелыми руками. А потом начала методически перебирать простыни, легкое покрывало, подушку…

«Она… ведь она меня ищет!» – дошло до Валюшки.

Однако до Пятнистой Молчуньи тоже кое-что дошло, а именно – что на кровати никого нет. Она немножко постояла, как бы в растерянности, и вдруг Валюшка услышала, что посвист поземки повторился. Он по-прежнему исходил от окна, и Валюшка заметила, что покрытые изморозью ветки ясеня, проникшие в комнату, вытянулись все в одном направлении, как бы указывая на тот темный угол, где пряталась она.

На нее указывая!

Пятнистая Молчунья медленно развернулась в ту сторону, куда были направлены ветви, однако, пока она это делала, Валюшка успела юркнуть под стол.

У нее чуть не выскочило сердце, когда ужасные босые ноги с растопыренными пальцами промаршировали мимо, и, как только Пятнистая Молчунья прошла, Валюшка выкатилась из-под стола и прошмыгнула под свою кровать, заодно стянув покрывало так, чтобы и ее загораживало, и смотреть не мешало.

Чудище с тупым недоумением обшарило пустой угол и снова повернулось лицом к комнате.

Замороженные ветви ясеня немедленно указали на кровать Валюшки!

Пятнистая Молчунья шагнула было туда, но затопталась на месте. Казалось, еще немного – и она раздраженно пожмет плечами и исторгнет из себя что-то вроде «Я там уже смотрела!».

Однако она этого не сделала, а поводила руками по книжной полке, чуть не свалив стопку дисков.

Валюшка затаила дыхание от страха: если диски упадут, шум разбудит Марину Николаевну! Что с ней станется, с бедной, при виде ожившего трупа?!.

И тут же Валюшке показалось, что у нее перестало биться сердце, потому что Пятнистая Молчунья, видимо, уже не надеясь на помощь ясеневых ветвей (которые, кстати сказать, вытянулись еще сильней, очень стараясь указать ей место, где спряталась Валюшка!), перешла от стола к креслу, обшарила его, а потом… а потом она неминуемо должна была добраться и до кровати Марины Николаевны.

«Что делать? Чтоделатьчтоделатьчтоделать?!!!»

Надо напасть на Молчунью сзади, шарахнуть ее по голове чем-нибудь тяжелым, сообразила Валюшка. Например, стулом. Лучше бы креслом, но кресло не поднять. Ничего, стул тоже тяжелый. Если повезет, можно оглушить чудище. Или даже убить. Хотя убить мертвеца довольно сложно, тем более каким-то стулом. Эх, сейчас бы сюда айсбайля с его сокрушительным ледорубом!

Но приходится рассчитывать только на себя… Все, больше медлить нельзя. Конечно, если Молчунья рухнет на пол, Марина Николаевна проснется от грохота, но лучше пусть она увидит лежачий труп, чем ходячий!

Валюшка выскользнула из-под кровати, схватила стул, занесла над головой – и ее будто кипятком обдало: где-то вдали громко прокричал петух!

И еще раз, и еще…

Пятнистая Молчунья пошатнулась. Тело ее вдруг стало расплываться, и перепуганной Валюшке показалось, что с трупа сползает кожа. Вот обнажился череп, однако под ним проступила не безглазая маска смерти, а женское лицо – с точеными чертами, очень светлыми глазами и снежно-белыми волосами: красивое, хоть и злобное.

Да это же фебер! Одна из девушек, которые сидели на веслах на корабле Хель… одна из сестер-лихорадок, которые везли Цингу!

Что все это значит? Что происходит? Валюшка жила тихо и спокойно, она стала забывать свои кошмарные видения и даже уверилась, что это был только сон. Почему вдруг именно сегодня – а какое число сегодня? 20 или 21 декабря, она не могла точно вспомнить… да какая разница?! – почему именно сейчас эти кошмары ожили и вернулись?!

Тем временем вокруг чудовища взвился метельный вихрь и на миг скрыл ее, а потом приник к окну. Лицо фебер исчезло. Теперь это снова была страшная, заплывшая синяками и кровоподтеками рожа Пятнистой Молчуньи. Затем тело ее накренилось к двери, а в следующий миг труп словно бы что-то с силой потянуло и выдернуло из комнаты.

Ясеневые ветки с посвистом втянулись за окно, и оно приобрело свой прежний вид. Однако за ним что-то еще продолжало светиться и мерцать, так что, когда внезапно проснувшаяся Марина Николаевна подняла голову, она отчетливо увидела Валюшку, которая замерла посреди комнаты с занесенным стулом.

– Господи боже! – испуганно воскликнула Марина Николаевна. – Что ты делаешь?!

Валюшка выронила стул.

– Мне приснилось… – пробормотала она. – Мне приснилось, что здесь кто-то ходит… что сюда забрались воры!

– Да что ты! – сонно засмеялась Марина Николаевна. – Что тут можно украсть? К тому же Ефимыч на ночь хорошо закрывает все двери – он же не только сторож морга, но и сторож больницы. – Она сладко зевнула. – А мне приснилось, что петух кричит. Представляешь? Хотя петух Ефимыча раньше полудня никогда не кричит, а сейчас глухая ночь. Значит, и правда это был сон.

Валюшка кивнула. А что она еще могла сделать?

– Тогда, может, попробуем снова уснуть? – предложила Марина Николаевна, сворачиваясь клубком под горой одеял. – А что это светится на улице? Хотя нет, ничего там не светится. Показалось! Тогда снова спокойной ночи?

– Спокойной ночи, – ответила Валюшка, глядя в темное, без следа морозных узоров стекло, за которым, как ни в чем не бывало, мотались под ветром ветви ясеня.

Или в самом деле не было ничего? Опять призрак? Кошмар?

А то, что случилось днем?..

Валюшка боялась закрыть глаза – боялась, что снова увидит избитое, отекшее лицо Пятнистой Молчуньи, из-под которого вдруг проступят жестокие черты фебер. Однако усталые веки отяжелели и сами собой сомкнулись.