Высокое напряжение - Андрей Кивинов

— Да, я знаю. Но, может, всё-таки…

— Хорошо, позвоните через две недели.

— Спасибо.

Белкин положил трубку. Телефон тут же затрещал.

— Слушаю.

— Вытрезвитель?

— Вытрезвитель, — обречённо ответил Вовчик.

— Ребята, я вчера влетел. Случайно, честное слово. На презентации перегрузился. Чуть-чуть. Не хотелось бы, чтоб в фирме узнали. С кем бы поговорить? Ну, чтоб без бумажек всяких?

— Да никаких проблем. Берёте пузырь коньяка, подходите к начальнику, говорите, что вы от Марата Киримовича, и протокол вам подарят на память. Повесите в своём офисе.

— Ясно. А кто такой Марат Киримович?

— Это я. Меня тут все знают, так что без проблем.

— Спасибо большое. Такое дело, выпил…

— Да ладно.

Белкин повесил трубку. Достали пьяницы. Но автоответчика нет, поэтому приходится отвлекаться на алкогольные темы.

Белкин сидел в кабинете один. Петрович решил до обеда покемарить дома, ввиду неудобной ночи, проведённой на диване с Казанцевым.

Сам Казанцев вместе с Гончаровым доказывали сейчас в суде необходимость изоляции Марата Киримовича от общества сроком на две недели и один день. Учитывая, что судила сегодня молодая судья женского пола и очаровательной внешности, можно было не сомневаться, что Казанцев доведёт начатое дело до конца. В плане Марата, конечно.

Белкин открыл единственный сейф, ключ от которого был спрятан в условленном месте, достал старое ОПД и принялся ломать голову, какие ещё бумаги можно было бы натолкать в него, потому что грядущая министерская проверка наверняка коснётся и их «убойной» группы.

Ломать голову над тем, как бы раскрыть убийство, Вовчик не собирался. Потому что дельце было из разряда нераскрываемых. Абсолютно нераскрываемых. К сожалению, нераскрываемых. Но проверку надо встретить во всеоружии. И быть готовым к приятным неожиданностям, возникающим при проведении таких проверок. Иначе можно получить по голове от ближнего и дальнего начальства. Не за то, что не раскрыл, а за то, что странички не подшиты.

Но прежде всего — сроки. Дело должно быть заведено в срок, о чём оперы в пылу борьбы забывали и расплачивались за свою забывчивость в ходе проверок.

Проверки же сами по себе не возникали, они приезжали, когда наверху происходило перераспределение портфелей. А перераспределение портфелей, зараза, почему-то случалось именно в тот момент, когда у Вовчика не были подшиты дела, не пронумерованы странички и нарушены все сроки. Поэтому, следуя в обратном направлении, можно сделать вывод, что, будь сроки и странички в порядке, не будет проверок, а не будет проверок, не будет и портфелей. Всё дело в страничках. Значит, иголку в руки и вперёд.

* * *

Сергей остановился на площадке в поисках ключа. Автоматическое похлопывание по карманам. Ага, вот он. Открыл двери, вошёл в темноту прохладной прихожей, зажёг бра, скинул уже разносившиеся туфли и посмотрелся в висевшее в коридоре зеркало. Ничего видок. Срочно в душ. Жарища, как в Африке. Но это лучше, чем питерские дожди. Мать узнает, не поверит, что на севере можно так загореть.

Сергей прошёл в комнату, стягивая на ходу галстук, и там упал на диван, минуту-другую решив посидеть и перевести дух.

Пока всё идёт отлично. Как у компании «Хопер», рекламу которой крутят без перерыва по радио. Красногорскую керамику удалось довольно быстро пристроить, благодаря дешёвым ценам. Да ещё и не в одно место. Поэтому можно рассчитывать на премию и дальнейшее сотрудничество.

С компьютерами поначалу было сложнее, ввиду огромного количества фирм и компаний, торгующих этим товаром. При таком выборе можно было поискать партнера ненадежней и подешевле. Но сейчас всё позади. Договор на столе. Из Красногорска вот-вот должны перевести деньги на счёт питерской фирмы. Осталось дождаться их прибытия, проследить за отправкой компьютеров и с чувством выполненного долга возвращаться домой.

Сергей достал из брюк бумажник, пересчитал оставшиеся деньги и бросил его рядом с собой. Сумма позволяла ему немного расслабиться для собственного удовольствия. Как минимум неделю он проведёт в вынужденном безделье, ожидая безналичного перевода. А в Питере есть где потратить денежки. Завтра, к примеру, стоит завернуть в ночной клуб. Потом прогуляться на катере в Петергоф, отдать дань царским архитекторам. Отметиться, как говорится.

Потом… А, чего загадывать! Это не Красногорск с двумя кинотеатрами и одной шашлычной-рестораном, постоянно занятой из-за проведения всяких мероприятий — начиная от свадеб и заканчивая поминками.

Сергей покрутил плечами, бодро поднялся и подошёл к столу ещё раз взглянуть на контракт. Контракт был в нескольких экземплярах, вернее, с него было снято несколько ксерокопий.

Стоп. Основной лист лежал вчера сверху, над копиями. Ну да. Вечером он аккуратно сложил документацию и скрепил канцелярской скрепкой. А сейчас наверху копия. Странно. Хотя, может, он забыл что-то?

Сергей несколько секунд постоял у стола, рассматривая документы. Вот спецификация, она точно лежала под основным текстом. А сейчас? Вообще Бог знает где. Факс на перевод денег тоже в другом месте.

Он повернул голову и окинул взглядом комнату. Всё вроде бы в порядке. А, ладно. Это от жары, наверное. Какая разница? Бумаги целы, вещи тоже. Стало быть, сам переложил утром. Да и кто сюда мог прийти? Хозяйка за городом, на даче. Значит, сам.

Сергей бросил на стол документы, достал из тумбочки полотенце и отправился в душ.

* * *

— Нет, мистер, зря мы всё-таки не подкинули тебе «фиников». Плохой ты мужик. Гниловатый.

— Да я забыл просто. Правда. Попробуй всё упомни.

— Чего-чего? Ты что, управляющий «Асторией»? Забыл! Скажи лучше, сдрейфил. Значит так, склерозник, слушай внимательно. Предыдущий разговор был последним, когда ты мог что-то там забыть. Если и сейчас начнутся перебои с памятью, то отправишься исправлять её в санаторий. Куда-нибудь в Обухове. Статью вместе придумаем. Будешь там койки сдавать приезжим. Согласен? Очень быстренько могу устроить. Не веришь?

— Вы всё можете.

— Можем. Не всё, но это можем. Так что не искушай судьбу.

Паша ногой подвинул кухонную табуретку и уселся поудобнее.

— Давай, мистер квартирный бизнесмен. И с подробностями. Базар между нами, если дрейфишь.

Николай Филиппович посмотрел на пустую стену своей девятиметровой кухни.

— Они в мае, кажется, останавливались.

— Опять кажется?

— Ну да, в мае. Я, собственно, тогда постоянно на даче не жил. Одну комнату только сдавал. Объявления повесил. Вот они и пожаловали. Два парня лет по двадцать.

— Что значит два парня? А имена, фамилии?

— Честно не знаю. Одного, кажется, Витей звали, с которым я договаривался. Ага, Витей. Второго… Не, не помню. Да они и немного жили. Всего неделю.

— Что ж так?

— Откуда мне знать?! Захотели — съехали. Правда, на месяц договаривались целый. Мне снова клиентов пришлось искать. Вот Марат после них и въехал.

— Что ж ты, мистер, про них сразу не сказал?

— Говорю ж, забыл…

— Я так чувствую, в следующий мой визит ты ещё кого-нибудь вспомнишь. Какого-нибудь дядю Васю с Украины.

— Больше никого не было. А потом, они ж в мае жили, а парня сейчас убили. Они-то тут при чём?

— Твое дело вспомнить про них, а при чём они или нет, мы судить будем. Знаешь, дядя, кого ты мне напоминаешь? Быка, которого ведут на бойню, но который думает лишь об одном — почему сегодня он не получил свою порцию сена. Так вот, ты сейчас думаешь, поскорей бы тебя оставили в покое и не мешали возиться на участке со своей клубникой. А поэтому, чем меньше ты скажешь, тем меньше нежелательных последствий и тем быстрее ты поедешь на дачу. А так брякнешь что-нибудь невпопад и раскаивайся потом.

Потому что страшно. Верно, сейчас страшно. Я могу тебя понять. И других понимаю. Тех, кто помалкивает. Но не забудь, дядя, что твой страх порождает безнаказанность других, а безнаказанность порождает беспредел. Который по тебе же завтра и ударит. Всё в этом мире связано тонкой ниточкой. И ничего не возникает на пустом месте.

— Да, я понимаю.

— Ни хрена ты не понимаешь. Ты бык, дядя, бык, которого рано или поздно поведут на бойню. Чей это шприц? Их?

— Да, наверно. Я как-то прихожу, а по всей квартире вонища — ацетоном пахнет. На кухне бардак, варево в банке. Я понял тогда — наркоманы. Шприцы валялись. Ну, возбухнул, конечно, что я, для этого им квартиру сдавал? Чтоб меня милиция накрыла? Они — ладно, ладно, больше не будем. Я им сказал — ещё раз замечу, из квартиры вон. А через два дня они сами отвалили. Мне и легче, мало ли что у этих оболтусов на уме?

— Но деньги-то хоть заплатили?

Николай Филиппович незаметно поморщился:

— Не всё. Да ладно, хоть что-то. А с ними связываться — себе дороже.