Инструктаж - Артём Оноприенко

так? — Повернувшись к Л1 я вновь оценил эти бугрящиеся мышцы.

— Нет господин, у рогатых было оружие, до них доходят авантюристы. Раненные, голодные, но доходят, возможно поэтому им удавалось одерживать победы.

— Предлагаешь сразу в бой?

— Хочется испытать дарованную мне силу господин. — Из огня да в полымя, естественно я был против.

— Хочешь испытать свои силы? Ну ладно, слушай новый приказ. Собери пять отрядов, и выдвигайтесь на охоту, приоритетная цель кролики. — «Ну что ушастые, допрыгались? А вот нефиг было обижать повелителя!». — проскользнула у меня мысль, а затем я продолжил, вспомнив кое-что важное, — "помнится видел ржавый нож в руке одного гоблина". — Остальные, ищут, ломают, а затем приносят сюда прямые палки, чем длиннее и прочнее древесина, тем лучше. Выполнять! — И только пятки их сверкали.

— Матерь божья, как же я всё-таки устал, но спать не время. — С этими словами направился к реке, чтобы спуститься вниз, найти двух потеряшек или их тела.

Глава 11

— Переносной трон, желательно с дыркой в кресле, не забудь место в подлокотнике, исключительно для пивной кружки! — кричал на весь лес, обращая взор к небу и привлекая, а может вселяя ужас в лесных тварей. Мне было плевать, усталость выливалась в злобу, а затем выходила через негативные эмоции, которые выражал тыча мечом спину не поспевающему за моим темпом гоблина. Сопровождение требовалось для подарков. Вдруг привалит мне мана небесная, а руки всего одна, не донесу. Хотя зная как за мной следит госпожа пиратского промысла, одной руки мне хватит, а если не хватит, догонят и ещё дадут.

— Господина! Я так больше не могу! Устал! — Гоблин возмущался, но шёл ведь назад нельзя, сзади большой и страшный Я.

— Не время отступать солдат, ты на передовой! На тебя смотрят тысячи глаз, восхищаясь твоей мужеством и отвагой! — По привычке своей, продолжал нести всякую чушь, одновременно разглядывая муравейник. В моих фантазиях маленькие герои развернулись, и отдали нам честь.

Безумию должен быть предел, так и я перегорел, сломался, поник. Опустив меч, мой взор устремился в даль, на кроны величественных долгожителей, они видели мир разным, и не единого раза, он не был похож на себя прежнего.

— «Жизнь мимолётна, секунды, минуты, часы, года и вот ты уже кормишь червей. Но это не конец, в последний миг, ты осознаёшь, что многого не сделал, многое упустил, а время не повернуть вспять». — Вспомнив о Лермонтове, я понял, что меня понесло в невиданные дали, куда уходят от одного нюха, пыха, и прочей наркоманской катавасии.

— Так! Гобляш! Песню за-а-пе-е-ва-ай! — Я решил взбодриться.

— Господина. Я не знаю песен. — Гоблин прикрылся в ожидании очередной порции лекарства для ленивых.

— Ничего страшного, сначала пою я, потом ты подпеваешь. — Дождавшись утвердительного кивка, запел, при этом чеканя шаг.

— Мы «цензура» Медведя! Бл* буду, буду Бл*! Мишка плакал и стонал! «цензура» лапой прикрывал! Поделом ему теперь, Волосатый пид*рас! Раз-раз-раз-два-три! — Мы маршировали, и горланили произведение автора, который решил сохранить инкогнито, пока нам не повстречался непосредственный участник данной композиции.

Косолапый нас заметил сразу, ещё бы, так кричать. Я вообще был удивлён, что сам король передачи «Голос Школоло» не пришёл, с почестями, раскланиваясь, вручать мне кубок победителя. Гоблин исполнил свою задачу на ура. Он стоял уставший, обессиленный, и вылечившийся от недельного запора, а я драпал, полный сил и уверенности в завтрашнем дне. Признаюсь честно, нечто геройское заставляло меня развернуться и сразиться прикрывая товарища грудью. Но я прикладывал неимоверные усилия, чтобы смериться с его жертвой во имя добра и мира.

— Миша-а-а! Это-а-а! Не про тебя-а-а! — Как бы это не было предсказуемо, но для короля зверей закуски в виде ушастого было мало. Скажу больше, он его обогнул, преследуя более красивую, умную, величественную, и скромную добычу, меня. Естественно я бежал в сторону поселения Боевых Понь.

— «Нет ничего лучше для начала утреней пробежки, чем туша весом в восемь центнеров бегущая за тобой. И совершенно плевать, что сейчас обед, или вечер». — Вчера слишком быстро наступила ночь, я был в замешательстве от того факта, что мне трудно определить время, и почему-то именно данный факт волновал меня больше всего.

— Господин! Мы Рядом! — Мои Ефрейторы вышли на перерез, с явным желание огребсти от мишутки. Хоть мы не Газпром, но мечты у нас тоже сбываются. Гоблины отлетели в разные стороны, притормаживая марафонца, и давая мне секундную передышку.

— Страна будет помнить… — «храбрых героев» хотел сказать я, но осёкся, увидев как он побрезговал зеленокожими, вновь направляясь ко мне.

— Господин! Бегите к нам! — Мой бравый лейтенант, с огромной дубиной, больше похожей на бревно из векового дуба, стоял перекрыв нам с напарником дорогу. Просто у меня появилась идея, направить короля леса на чужую территорию, а после, уже на освобождённых землях, воскресить стереотип. Балалайка, Самогон, Бурый, Россия матушка, родина воров, дураков и бюрократов, как же я по ней скучал.

— Первый пробегает десять ярдов! Добегает до конца поля, тачдаун! Нет, филд-гол! — Мяч, а в данном случае голова мишутки, проскользнула меж моих рогаток, и унесла меня в неведанные дали. Хотел бы я сказать, и описать эти прекрасные чувства, вот только мне было не удобно. Колючки впивались сквозь вентиляцию, застрявшая в шерсти кость, неприятно, сжимая всё естество до атома, долбясь в правую ягодицу.

— Р-р-р. — Медведь понял, что-то не так, когда пролетев лейтенанта с сержантом, не увидел меня.

— Пс-с не оборачивайся. Он прямо за тобой. — В фильмах ужасов это не работает, вот и сейчас, мишка обернулся, посмотрев на меня карими глазами.

— Говорят, если по детству упал в деревенский сартир, то этого человека будет преследовать удача. Но видимо про тебя забыли. — Предчувствуя надвигающийся армописец, со всеми проникающими, я скастовал создание монстра, на кости, что продолжала упираться мне в ляжку.

Открыта специализация: некромант.

— Не раньше, не позже. — Пендосы, со своим Родео, нервно курят в сторонке. Он пытался меня скинуть, но от моего удушающего, ещё никто не уходил. Перед глазами пролетела жизнь, и кость, с лицом мандрагоры из «Гари шпротера и няшной комнаты». Словно этого ему было мало, медведь поднялся на задние лапы, повесив меня как гирлянду, и начал пятиться к дереву, намереваясь превратить меня в яишенку.

— Перемирие! Перемирие! — Мне так вдруг стало интересно, а что если претвориться мёртвым, потому как на мои реплики, это существо не реагировало. Спрыгнув со спины, я начал ломать комедию. Кх-м притворяться мёртвым.

— Я ранен, убит, уничтожен. — Демонстративно