Штамм Закат - Чак Хоган

В поисках ответа Эф осмотрел старую пивную. Кругом были картинки и разного рода предметы, накопившиеся за полуторавековую историю заведения, — они висели на стенах, громоздились на полках за стойкой. Портреты Линкольна, Гарфилда, Мак-Кинли, бюст Джона Фицдже-ральда Кеннеди — все подряд президенты, павшие от рук убийц. На стене, среди таких безделиц, как мушкет, кру­жечка для бритвенного крема и некрологи в рамках, висел маленький серебряный кинжал.

Рядом — табличка: «Мы были здесь еще до вашего рож­дения».

Эф метнулся за барную стойку. Ногами он разбросал опилки, скрывавшие под собой массивное кольцо, утоплен­ное в траченную временем деревянную крышку люка.

Подскочивший сбоку Фет помог Эфу поднять ее.

Вонь, ударившая снизу, поведала Эфу и Василию все, что им хотелось узнать. Аммиак.

Едкий, свежий запах нашатыря.

Директор Барнс, все еще сидя в углу, подал голос:

— Они все равно пойдут за вами.

— Если принять в расчет запах, я бы им это не пореко­мендовал, — сказал Фет, начиная спускаться первым.

— Эверетт, — обратился к директору Эф, включая лампу черного света, перед тем как отправиться вслед за Фе­том. — На тот случай, если все еще остается какое-то недо-

понимание, позвольте мне выразиться предельно ясно. Я увольняюсь.

Эф спустился за Фетом на дно подвала. Его лампа оза­ряла складское помещение, расположенное под пивной, неземным индиговым светом. Фет протянул руку, чтобы закрыть люк над головой.

— Оставь, — буркнул Эф. — Если Барнс такая сволочь, как я о нем думаю, он уже во всю прыть мчит к дверям.

Фет внял совету, и люк остался открытым.

Потолок в подвале был низкий. Проход загромождала рухлядь, копившаяся тут десятилетиями: старые бочки, большие и маленькие, поломанные стулья, пустые стелла­жи для стеклянной посуды, древняя посудомоечная маши­на промышленного образца... Фет обтянул лодыжки и за­пястья толстыми резиновыми манжетами — этому он нау­чился в прошлые времена, когда ставил крысиные ловушки в квартирах, наводненных полчищами тараканов: опыт дался ему нелегким путем. Несколько манжет Василий про­тянул Эфу.

— От червей, — сказал он, наглухо застегивая молнию на кармане комбинезона.

Эф прошел через подвал, осторожно ступая по камен­ному полу, и открыл боковую дверцу, ведущую в морозиль­ную камеру, сейчас, конечно же, не холодную, а теплую. Камера была пуста.

Чуть дальше располагалась деревянная дверь со старой овальной ручкой-набалдашником. Пыль на полу перед две­рью кто-то потревожил: от порога веером расходились по­лосы. Фет кивнул, и Эф рывком распахнул дверь.

Главное — не колебаться. Главное — не думать. Эф давно научился этому. Никоим образом нельзя дать им время, чтобы они включили групповой инстинкт и исполнились предвкушением — так уж они были устроены, что кто-то один обязательно пожертвует собой, лишь бы остальные получили шанс добраться до тебя. У этих тварей жала, дли­на которых достигает полутора-двух метров, и еще у них потрясающее ночное зрение, поэтому ты ни на секунду — ни на секунду! — не должен останавливаться, пока не ис­требишь всех монстров до последнего.

Самое уязвимое место у них — это шея, так же как для вампиров самое удобное место на теле жертвы — горло. Перережь шейный отдел позвоночника — и ты уничто­жишь все тело, а заодно и тварь, которую оно в себе носит. Если вампир теряет много своей белой крови, это приво­дит к тому же результату, хотя кровопускание как способ убийства более опасно: капиллярные черви, оказавшись снаружи, продолжают жить вне тела и снуют в поисках че­ловеческой плоти, дабы вторгнуться в нее. Вот почему Фет предпочитал обтягивать лодыжки и запястья резиновыми манжетами.

Первых двух вампиров Эф уничтожил способом, кото­рый уже не раз доказал свою эффективность: сначала су­нуть в рожу синюю лампу, на манер факела, чтобы тварь попятилась, затем изолировать ее, отогнав и прижав к сте­не, и лишь потом приблизиться, чтобы нанести coup de grace1. Оружие из серебра действительно серьезно ранит вампиров и вызывает у них то, что можно считать эквива­лентом человеческой боли, а ультрафиолетовый свет про­жигает их ДНК, как пламя.

Фет использовал гвоздезабивной пистолет — он вкола­чивал в лица вампиров серебряные гвозди, чтобы осле­пить или хотя бы дезориентировать их, а затем протыкал их раздутые глотки. На мокром полу извивались высвобо­дившиеся черви.

Пока Эф убивал одних червей ультрафиолетом, другие встречали свою смерть под жесткими подошвами Фетовых башмаков. Растоптав немалое количество этих созданий, Василий собрал останки в небольшую баночку, которую до­стал из ящика.

— Это для старика, — пояснил он и продолжил бойню.

Когда они вытесняли вампиров в соседнее помещение, из бара над их головами донеслись звуки множества шагов и мужские голоса.

Внезапно рядом с Эфом появился вынырнувший откуда-то вампир — на нем все еще был барменский фартук — со страшно выпученными голодными глазами. Эф наотмашь саданул по твари мечом, а затем отогнал синей лампой. С каждой новой схваткой Эф набирался опыта — он учился подавлять в себе свойственную врачам склонность к мило­сердию. Вампир забился в угол и жалостно защелкал зуба­ми, но Эф подошел и прикончил его.

Еще два, может быть, три вампира выскочили в даль­нюю дверь, едва завидев приближение индигового света. Но горстка все же осталась — они забились под разломан­ные полки и приготовилась к атаке.

Фет встал рядом с Эфом, держа наготове лампу. Эф дви­нулся было к вампирам, но Василий удержал его за руку. Эф уже тяжело дышал, а крысолов был спокоен, деловит, со­средоточен и действовал без малейших признаков беспо­койства.

— Погоди, — сказал Фет. — Оставь их для фэбээровских дружков Барнса.

Отдав должное идее Василия, Эф отступил от вампи­ров, по-прежнему целя в них лампой.

— А теперь что? — спросил он.

— Остальные убежали. Там должен быть выход. Эф взглянул на дальнюю дверь.

— Дай бог, чтобы ты оказался прав, — молвил он.

Фет первым направился в подземелье, идя по следу вы­сохшей мочи, которая призрачно светилась под лучом си­ней лампы. Из помещений под баром путь шел через целую серию подвалов, соединенных между собой вручную вы­копанными тоннелями. Нашатырные следы вели в самых разных направлениях. Фет выбрал одну из трасс, уходив­шую в боковой тоннель.

— Мне это нравится, — сказал он, остановившись, чтобы оббить грязь с башмаков. — Все равно что охота на крыс. Там вот так же идешь по следу. С ультрафиолетом даже проще.

— Но как они прознали про эти маршруты? — подивился Эф.

— Они тут трудились не покладая рук. Разведывали ходы, искали пропитание. Ты когда-нибудь слышал такое название — Волстедская сеть?

— Волстедская сеть? Как Волстедский акт? Ты имеешь в виду сухой закон?

— Нуда. Тогда ресторанам, барам, всяким ночным заве­дениям, где нелегально продавали спиртное, пришлось от­крыть свои подвалы, чтобы уйти в подполье в буквальном смысле. Это город, который постоянно достраивает сам себя. Вообрази, что все подвалы и подземные помещения соединены тоннелями, акведуками, трубами старых комму­никаций... Поговаривают, что можно переходить из квар­тала в квартал, из района в район, вообще не поднимаясь на поверхность. Из любой точки города в любую другую точку...

— Дом Боливара! — Эф вспомнил о рок-звезде, одном из четырех выживших пассажиров с рейса 753. Габриэль Бо­ливар выбрал себе для жилья старое бутлегерское заведе­ние, под которым был обустроен тайный винный погреб, имевший выход в сеть подземных тоннелей.

Они миновали еще один боковой тоннель. Эф оглянул­ся, проверяя, нет ли погони.

— Откуда ты знаешь, куда нам идти? — спросил он Васи­лия.

Фет показал на еще один бродяжнический знак, проца­рапанный в камне — возможно, затвердевшим, как коготь, ногтем какой-нибудь твари.

— Что-то за этим кроется, — сказал он. — Как пить дать. Но держу пари, что платформа «Паромной петли» не бо­лее чем в двух кварталах отсюда.

Назарет, Пенсильвания

Августин...

Августин Элисальде поднялся на ноги. Он стоял в варе­ве абсолютной темноты. В кромешном, осязаемом чер­нильном мраке, лишенном даже намека на проблеск света. Типа космоса, только без звезд. Он поморгал, желая удо­стовериться, что глаза открыты. И они таки были откры­ты. Никаких изменений.

Это смерть? Нигде на белом свете не может быть так темно.

Должно быть, смерть. Так и есть. Он, бля, помер.

Или... может, они уже обратили его? Может, он теперь вампир? Тело отобрали, а эта старая его часть, та, что ду­мает, заперта в темноте мозга, как пленник, которого дер­жат на чердаке. Может, прохлада, которую он ощущал, и твердость пола под ногами — всего лишь проделки ума, возмещающего отсутствие ощущений, и он навсегда заму­рован внутри собственной головы?