Чумной поезд - Андрей Звонков

– Переведен? – Наталья обреченно вздохнула. – Понятно. Сколько вы его держали в коридоре?

– До получения результатов микробиологии, – ответила за толстощекого Людмила Сергеевна. – Успокойтесь, Наталья Викторовна. Поставьте себя на место врачей-травматологов. Откуда им было знать? Пока он ими расценивался как обычный избитый бомж, они сделали все, что должны были. Кто ждет чуму каждую минуту? Для всех это был шок. Они и сейчас в себя никак не придут.

– То есть утром из Москвы к вам приходит циркуляр по атипичной пневмонии. В больницу доставляют человека с явной двусторонней пневмонией, харкающего кровью, и ваши спецы его кладут в коридоре? И сейчас вы предлагаете мне успокоиться? По-вашему, это нормально?

– Если мы каждого харкающего кровью бомжа будем класть в отдельную палату… – опять не представившись, проворчал толстощекий.

– Так, стоп! – Людмила Сергеевна хлопнула ладонью по столу. – Вы, Сергей Семенович, тоже не перегибайте палку! Наталья Викторовна права, циркуляр был! А вы с ним не ознакомились, когда было положено. И терапевт, судя по ее объяснительной, указала вам на возможную опасность, а вы отмахнулись.

Мужчина хмыкнул.

– Сергей Семенович Герасименко у нас исполняет обязанности заведующего травматологией в больнице «Скорой помощи», – представила его Людмила Сергеевна. – Да, он разместил больного с некоторыми огрехами. Но он руководствовался обстоятельствами и тем, что пациент неизвестный, без полиса.

– Это не огрехи! – спокойно заявила Наталья. – Это преступная халатность. Халатность, способная привести к очень серьезным последствиям. Надо признаться, что я ожидала нечто в этом роде. Это мне понятно, и это предсказуемо. По сути, мы не готовы к подобным ситуациям. Мы позабыли…

– Позабыли что? – поморщился Герасименко.

– Позабыли, что кроется за словом «чума». Для нас уже давным-давно за ним кроются только природные очаги и редчайшие случаи одиночного заражения. Бубонная форма для нас нечто вроде страшилок на ночь, так как не осталось черных крыс, способных ее переносить. Мы позабыли, что бывает и легочная форма, способная выкашивать мегаполисы при имеющемся уровне смертности и при почти полном отсутствии возможностей ее заметно снизить.

Она достала из портфеля пачку бумаг и одним стремительным движением раскинула их на столе, так что они оказались перед каждым участником совещания. Это были копии древних гравюр на тему чумы. Средневековые врачи в жутковатых масках, женщина в черных лохмотьях, верхом на крысе, танцующие скелеты, телеги, полные трупов.

– Я вам напомню, что такое чума, – пообещала Наталья. – В первую очередь это высокая смертность. Древние понимали важность наглядной агитации и выполняли ее, как умели, но весьма эффективно.

Она выложила на центр стола две гравюры. Одна изображала сожжение горы трупов, другая телегу, заполненную мертвецами.

– Если не лечить, то при легочной форме мы получаем почти сто процентов смертности. Если лечить антибиотиками, то девяносто пять. Эта статистика – неизбежность. Заболел – умер.

Она выдвинула на центр стола гравюру с танцующими скелетами.

– Вы нас запугать решили? – пробурчал Герасименко. – Мы тут, знаете ли, пуганые.

– Незаметно. Два часа! Два! А вы только думаете, какие меры принять! Хорошо хоть Кочергин город перекрыл.

– Наталья Викторовна… – Людмила Сергеевна старалась не смотреть на гравюры. – Мне кажется, вы сгущаете краски. Нет никаких данных, позволяющих сделать заключение о распространении очага. У нас один больной. Уже много часов. И нигде в городе больше не проявилось ничего подозрительного. Нигде.

– О чем это, по-вашему, говорит? – не скрывая иронии, спросила Наталья.

– Мы как раз до вашего прихода обсуждали это.

«Обсуждали они! – закипая от гнева, подумала Наталья. – Беседовали! Еще бы самовар на лужайке растопили».

– И к какому выводу пришли? – не выдавая эмоций, спросила она.

– Смотрите сами. О пропаже парня никто не заявил. Нашли его около автомобильной дороги, со следами побоев, а также со следами перцовой вытяжки. Что это значит? Значит это, что была потасовка, драка. Кочергин проверил все ночные клубы и дискотеки, ничего не было, а он докладывал еще до вашего приезда и предположил, что, вероятнее всего, из Москвы на юг ехала компания. Эдакие любители активного отдыха, они разъезжают на микроавтобусах в погоне за ветром, волнами, скалами… Ну, за чем они там гоняются? По дороге повздорили, например, из-за девушки. Парня избили, а потом выкинули на обочину и поехали дальше.

– Вы правда в это верите? – с легким нажимом спросила Наталья. – Или пытаетесь убедить себя, что все вот так и было и что ваш город беда миновала? Ведь куда уехали еще несколько гарантированно зараженных, уже не ваша головная боль, а моя. Так?

– Дело не в головной боли, а в компетенции, – уточнила Людмила Сергеевна. – В этом случае действительно это будет уже не в нашей компетенции, а в вашей как представителя головной организации.

– Красивая картинка, да. Не то что эти. – Наталья показала на копии гравюр. – Но, чтобы делать такие выводы и чтобы на них можно было опираться, вам бы не мешало познакомиться с «черной смертью» поближе. С ее коварством. Побродить по степям в противочумном костюме при температуре за сорок. Посмотреть в глаза двенадцатилетнему киргизскому мальчику, которого уже не спасти, потому что он от голода поймал зараженного суслика, зажарил на костре и съел. А потом за двое суток сгнил от септической чумы, успев перед смертью заразить родителей и братьев с сестрами. А так, боюсь, эта картинка существует только в вашем воображении. Знаете почему?

– Ну, просветите нас, заблудших, – фыркнув, предложил Герасименко.

Остальные члены совещания не встревали в разговор. Кто-то рассматривал картинки, кто-то внимал, приоткрыв рот, кто-то морщился, живо представляя себе все описанные Евдокимовой ужасы.

– Он не мог приехать на автомобиле, – уверенно заявила Наталья. – И я вам это, как говорится, на пальцах докажу. Не мог, потому что в его состоянии он был болен уже около суток. Или даже больше. Это значит, что мог он заразиться только в московском аэропорту «Домодедово», куда в воскресенье вечером прилетел борт из Оренбурга. Ну, или в самолете, что менее вероятно. Во-первых, потому что мы нашли всех прилетевших и изолировали их, и во-вторых, у него болезнь была бы в другой стадии. Затем он, по вашей версии, сел, надо полагать прямо в аэропорту, в машину и отправился на юг. То есть прямо тогда – а это уже никак не вяжется по времени! Допустим, он приехал к кому-то на квартиру, а утром или днем понедельника уже катил сюда с веселой компанией. Для чего и прилетел в Москву. Так?

– Вполне правдоподобно, на мой взгляд, – вставил реплику один из участников совещания. – Прошу прощения, не представился, заместитель руководителя Департамента здравоохранения Берман Давид Осипович. Я полагаю, версию с компанией вполне реальной. За иные виды транспорта зацепок нет, нам дали сводку из аэропорта, автостанции и с вокзала. За прошедшую ночь никто, похожий на заболевшего, в город не прибывал.

– И по характеру травм его точно били! – Герасименко покивал соглашаясь.

– До этого места правдоподобно, – согласилась Наталья. – Но дальше что? Судя по состоянию гематом и перелома, по вашему же отчету, кстати, Сергей Семенович, пострадавший получил побои ночью, то есть они свежие. Выходит, что до этого времени он ехал в одной машине с кем-то еще, но, главное, с водителем этой машины. И при этом его болезнь не прогрессировала?!

– И что здесь такого? – Людмила Сергеевна тоже не поняла ход мысли Натальи. – Мало ли наших больных легкомысленно относятся к простуде?

– А то, что они ехали почти сутки. Вместе. А продрома у этого серовара[10] в девяноста процентах наблюдается уже через двенадцать часов. И мы с вами знаем, что это была совсем не простуда! Им бы уже было бы не до драки, понимаете? С температурой тридцать девять, кашлем и болью в легких! Им было бы всем уже очень плохо. Нарастающий озноб, головная боль. И это не клиника обычной простуды! Любой нормальный человек, поняв, что болезнь не проходит на фоне приема бисептола, не поехал бы на юг, искать ветра, солнца и волн морских, а обратился бы к врачу. Тем более что боль в груди нарастает от часа к часу. Сработал бы банальный инстинкт самосохранения даже у последнего беспечного раздолбая, простите за вульгаризм.

– К чему вы клоните? – В голосе Людмилы Сергеевны послышалась дрожь.

– К тому, что те, с кем он ехал в машине, не могли его избить. Это во-первых. А во-вторых, они никуда не поехали бы из Воронежа. Они должны были бы остаться и обратиться к врачу. С такими же симптомами.

– Но ведь не было никаких подобных обращений!

– А что, если они не в больницу обратились… – Наталья не без удовольствия заметила, что Людмила Сергеевна побледнела. – Что, если просто в аптеку?