За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

Она толкнула меня вперед, и я попыталась вырваться, но Мария удержала меня на месте, больно сжав запястья.

- Неужели ты думаешь, что поверю в то, что ты мне сказала? – оборачиваясь к ней, воскликнула я, едва не задыхаясь от эмоций. - Думаешь, что я сдамся и отступлю просто потому, что кто-то сказал мне, что я оказалась в каком-то… другом мире?! - я скривилась. - Да это даже звучит смешно! Ты себя слышишь вообще?! Я знаю истории о том, как девушек похищают, чтобы потом продать в бордель, - тихо завила я. - И я скорее поверю в это, чем…

- Ты зациклена на том, что знаешь, - резко перебила меня Мария, - и совсем не хочешь вникнуть в то, чего не знаешь абсолютно! Совершенно напрасно, потому что твое незнание может принести тебе лишь страдания.

- Я не собираюсь…

- Замолчи! – прикрикнула на меня Мария, резко обернувшись. – Ты так ничего и не поняла, - осуждающе сказала она, глядя мне в глаза. - Но очень скоро тебе откроется правда. Советую тебе не думать о побеге, - предупреждающим, даже угрожающим шепотом сказала она. - Тебе не удастся сбежать. Не отсюда.

Я посчитала за лучшее заткнуться и не провоцировать ее, потому что, кажется, я и так ее разозлила. Она так и метала взглядом стрелы и молнии, едва сдерживаясь, чтобы меня не ударить.

Я найду другой способ, клятвенно пообещала я себе. Другой способ, он обязательно должен быть!

Я еще успела сформировать в своем сознании мысль о побеге, когда увидела, как мимо нас прошла толпа, состоящая из девушек, среди которых я видела и совсем молодых, на вид им не было и шестнадцати лет, и десяти мужчин на вид не старше двадцати пяти.

Они как раз проходили контроль, когда я заметила их.

- Неужели и они, - я кивнула в сторону проходящих мимо девушек, - тоже продаются?

Моему изумлению не было предела. Я ошарашенно смотрела на них и не верила своим глазам.

Мария же даже не взглянула в их сторону, пройдя контроль и величественно прошествовав в ложе, предназначенное для Скупщиков и сделав мне знак следовать за ней.

Как завороженная, я вошла в большое тусклое помещение, ощущая, что ноги задрожали.

Это какой-то кошмар, плохой сон. Я сейчас проснусь в своей квартирке в Праге, и все будет, как прежде.

- Здесь всё продается, Каролла, - запоздало ответила она на мой вопрос, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, и остановилась в дверях. - Всё, что движется, пользуется особенным спросом.

Я уставилась на нее, приоткрыв рот.

- Что за бесчеловечность! – невольно вырвалось у меня. - Как можно было допустить подобный бес...

И в мгновение ока оказалась прижатой спиной к холодной стене.

Мария, стиснув ладонями мои щеки, зашипела в лицо:

- Не стоит здесь говорить о человечности, ты и понятия не имеешь о значении этого слова здесь! - она наклонилась ко мне еще ниже, так низко, что ее горячее дыхание едва не проникало внутрь меня. - Здесь нет человечности, гуманности, совести, жалости… Какие еще слова прячутся в твоем лексиконе? - она сильно сжала мой подбородок, и я поморщилась. - Здесь есть лишь жесткость, безжалостность и насилие в любом, даже самом жутком своем проявлении. Балом здесь правит лишь один закон, - закон подчинения! Своему господину, ибо только он один теперь будет решать, жить тебе или умереть, - она с силой дернула мой подбородок и отстранилась. - Забудь о том, что ты знала, что видела, о чем слышала раньше, все это осталось в прошлом. Ты туда никогда не вернешься, - ее темные глаза, казалось, стали еще темнее. - Это - другой мир, деточка. Твоя жизнь здесь не стоит ни гроша, и вскоре тебе придется в этом убедиться. Всё поняла?! – рыкнула она мне в лицо и отстранилась лишь тогда, когда я зачарованно кивнула.

Сильно и больно дернув меня за руку, она потянула меня к ложу Скупщиков, чтобы подготовить к аукциону. И я смиренно последовала за ней, понимая, что у меня просто нет выбора.

К аукциону меня нарядили чуть не как новогоднюю елку. Разукрасили, как импортную игрушку, как куклу, выставленную на продажу!.. И мне лишний раз пришлось напомнить себе, что я и так выставлена на продажу. Какому-то озабоченному ублюдку, извращенцу...

Осмотрев с ног до головы мою худенькую фигурку, облаченную в столь откровенный наряд, состоящий из полупрозрачной, летящей накидки, напоминавшей пеньюар, лилового цвета, Вальтер, навестивший меня перед выходом на Арену, сказал, чтобы волосы оставили распущенными по плечам и спине.

- Они должны будут привлечь покупателей, - пояснил он для Марии, придирчиво оглядывая меня. – Сделаем на это ставку, вдруг не прогадаем, - он пожал плечами. – Только лицо у нее слишком бледное... – проворчал он, жестко хватая меня за подбородок. – И этот шрам на полщеки, - поморщился он. - Ну, ладно, что сделано, то сделано, - выдохнул он и, дав своей подчиненной последние указания, вышел из комнаты.

Мария подошла ко мне и приказала сесть в кресло. Начала расчесывать мои волосы.

Мое сердце бешено стучало в груди, готовое вот-вот вырваться наружу. Ладони вспотели.

- Кому меня продадут? – гортанным шепотом спросила я, не глядя на девушку и до боли сжимая ладони.

- Я не знаю, - коротко бросила та. - Кто даст больше.

Я сглотнула и поджала губы, стараясь выровнять участившееся дыхание.

- Князей сегодня на аукционе нет, - сказала она, бросив на меня быстрый взгляд. – Но тебе и не стоило рассчитывать на то, что кто-то из них может позариться на тебя. Слишком ты... не такая, как им нравится, - она пожала плечами. – Хотя, кто знает, что у них на уме.

- А кто... сегодня есть? – отважилась спросить я.

- В основном мелкие торговцы, промышленники, кое-кто из дворянства и местной элиты.

Я снова сглотнула. Одним словом, - извращенцы высшего сорта!

Может быть, еще есть возможность?..

Но возможности не оказалось. Словно догадавшись, о чем я думаю, Мария заставила меня встать.

- Пошли, - сказала она жестко. – Твой выход.

Все, происходившее в течение следующих десяти минут, я помню смутно. Огромная арена, отчего-то напомнившая мне Колизей наличием зрительных мест по окружности. Целая толпа народа, слившаяся в одно серой пятно, сотни плотоядных мужских и женских глаз, скользящих по мне липкими взглядами.

И голос ведущего аукциона. Громкий, звучный, противный, он резал мне слух, и я хотела зажмуриться.