Наваждение. Проклятые элохимы - Углицкая Алина

Но его губы только мазнули воздух в миллиметре от ее собственных.

Ни слова не говоря, с абсолютно бесстрастным лицом элохим перегнулся через нее, защелкнул ремень безопасности и выпрямился. Захлопнул дверцу с ее стороны и направился к противоположной.

Айна, тихонько выдохнув, проводила его глазами.

Сейчас, в строгом пальто из черного кашемира, что развевалось у его ног двумя длинными фалдами, он был так же красив и притягателен, как в своем домашнем костюме из шелка. И ей предстояло провести с ним почти полчаса в маленьком замкнутом мире автомобиля.

Он играет с ней. Она больше не сомневалась. Играет и намеренно провоцирует. Только зачем? Что мешает ему взять то, что он хочет? Одно прикосновение, один поцелуй, жаркий шепот на ушко – и любая человеческая женщина растечется лужицей у его ног.

Любая, кроме «психоустойчивых» – таких, как она.

Так к чему это представление?

Щелкнул замок. Стикс уселся рядом с ней, заняв сиденье водителя. Его руки в черных перчатках легли на руль. Почти любовно погладили кожаную оплетку.

Айна сглотнула. Ей показалось, что он погладил ее. Почти ощутила это прикосновение.

И тут же, словно откликнувшись на прикосновение элохима, в центре руля включился встроенный дисплей.

– Приветствую, Стикс, – произнес звонкий девичий голос. – Сегодня ты рано. Куда направляемся?

– Южный квартал. Тополиная. Дом… – он бросил на Айну выжидательный взгляд.

– Семнадцать, – выдавила та хриплым тоном.

Голос, прозвучавший из недр приборной панели, заставил ее испытать шок. Кто смеет обращаться к элохиму на «ты»? Только самоубийца!

– Семнадцать, – повторил Стикс.

– Отлично. Маршрут проложен. Хорошей поездки!

Поворот ключа – и под серебристым капотом заурчал мотор. Машина почти беззвучно тронулась с места.

– Это Афина – искусственный интеллект, – усмехнулся Стикс, ловя ошарашенный взгляд пассажирки. – В настройках по умолчанию стоит мужской голос, но мне захотелось персонифицировать ее.

Айна вздрогнула и уставилась в лобовое стекло. От близости элохима, от запахов кожи, озона и еще чего-то пряного, но неузнаваемого, что наполняло салон, у нее кружилась голова, а внутри разливалось странное чувство. Захотелось откинуться на спинку сиденья, расслабиться. Прикрыть глаза и позволить себе плыть по течению.

Захотелось снова почувствовать обжигающее дыхание элохима. Только на этот раз ближе. Гораздо ближе. Почувствовать прикосновение его губ…

Она укусила себя за щеку, чтобы вернуть ясность мысли.

Вот оно – наваждение. Первые признаки.

Нет, это задание не для нее. Стикс Хассель слишком крепкий орешек.

Нужно расстаться с ним как можно быстрее. Вычеркнуть из памяти. А еще лучше на время уехать.

Да, уехать – лучше всего.

***

Машина покинула двор особняка, свернула на очищенную от снега трассу и понеслась в сторону города сквозь ноябрьский туман. С одной стороны мелькали дома, с другой – лес. Потом дома тоже сменились лесом. Небо над дорогой медленно светлело, наливаясь сизой белизной.

– Почему мы едем по объездной? – напряженно спросила девушка.

– Здесь меньше машин, – Стикс пожал плечами и поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. – Расскажи о себе.

– Зачем?

– Ну… скажем так, мне интересно знать, кого я спас.

– Вы можете сами все узнать обо мне.

– Могу, – он подтвердил это тем же будничным тоном, которым говорил о ее куртке. – Но хочу, чтобы ты сама это сделала.

– Мне нечего рассказывать о себе, – Айна зажала ладошки между коленей. Нахохлилась. – Моя биография весьма прозаична.

– Позволь мне об этом судить. Скажи, кто твои родители? Где работают?

Она стиснула зубы. Отвечать не хотелось. Наоборот, возникло желание схватиться за дверцу и выскочить вон.

Как он вообще смеет спрашивать ее о родителях?

Но элохим ждал. Отказаться отвечать на вопрос она не могла. И потому процедила, надеясь, что он не заметит, как дрожит ее голос:

– Они мертвы.

Взгляд элохима изменился. Стал цепким.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что с ними случилось?

– Их убили, – выплюнула она с внезапной мстительной радостью.

– И, как я понимаю, это сделал кто-то из моих соплеменников?

– Да! Вы это хотели узнать?

Он ничего не ответил. Перевел взгляд на дорогу, но ей показалось, что в его глазах мелькнуло удовлетворение. Словно он услышал то, что хотел.

Возможно, все так и было.

Больше вопросов не поступало.

Айна повернулась к дверце. В зеркальной окантовке стекла отражался чуть искаженный профиль мужчины. Спокойный, даже немного расслабленный. Похоже, его совершенно не тронули ни ее слова, ни резкость, с которой она их выплюнула.

А в памяти снова всплыл тот ужасный день. Единственный, о котором она с радостью бы забыла. Если б могла.

***

В тот день, пять лет назад, стояла хорошая погода, хотя с утра синоптики обещали дождь. Была середина марта – по-весеннему теплая, с первой пробивающейся на газонах травой, с первыми клейкими почками. С невероятно высоким синим прозрачным небом.

Айна спешила домой с последней пары. В прошлом году она только окончила школу, а осенью поступила в медколледж.

Подружки звали гулять: предлагали отправиться в парк на пикник или спуститься к озеру, покормить лебедей…

Но она спешила домой.

Ведь сегодня особенный день – двадцатая годовщина свадьбы родителей. И мама ждет, что Айна поможет ей приготовить черничный пирог…

Погруженная в свои мысли, она не заметила ни густой черный дым над домами, ни пронесшуюся мимо вереницу пожарных машин. Даже пронзительный звук сирен скользнул мимо сознания. Ну, подумаешь, где-то что-то горит. Потушат.

А потом зазвонил телефон в рюкзаке.

Пришлось сбавить скорость. Остановившись на перекрестке, Айна ответила на звонок.

– Алло?

– Айна Девьяри? – сухой мужской голос был ей незнаком, как и номер, с которого он звонил.

– Да?

Нехорошее предчувствие всколыхнулось в груди. Заставило сердце ёкнуть.

– Вы проживаете по адресу Рилтхан шестнадцать?

– А что случилось?

– В вашем доме произошел взрыв бытового газа.

Айна недоуменно моргнула. На ресницах словно осела черная пелена. Заволокла улицу, проезжающие мимо машины, людей…

Мир отдалился. Стал смазанным фоном, на котором ярким пятном выделялась она… да еще чужой усталый голос.

– Это… это какая-то шутка? – прошептала в трубку, надеясь на чудо.

Но надежда была грубо разбита:

– Все, кто находился в доме на момент взрыва, погибли. Мы сочувствуем вашей утрате.

Эти слова были последним, что она запомнила. Дальше в памяти – полный провал, заполненный черным клубящимся дымом.

Спустя время Айна обнаружила себя сидящей на обугленных досках и бездумно смотрящей на то, что осталось от ее дома.

Она не помнила, как прошла два квартала, как попала во двор, полный спасательной техники. Как к ней подошел констебль с папкой в руках. Что-то спрашивал, задавал одни и те же вопросы. Потом появились соседи со скорбными лицами. Говорили пустые слова утешения.

Айна не помнила ничего. Она просто сидела, а по щекам, вперемешку с грязью и копотью, текли беззвучные слезы.

Позже, уже в Конфронте Айна узнала, что взрыв произошел не случайно. Пока она была в колледже, в их дом приходил элохим. Он шел за ее сестрой от самой школы. Шестнадцатилетняя Марта была очень красива. Настоящая скандинавская блондинка, голубоглазая и светлокожая – вся в мать. А вот Айна пошла в отца.

Конец ознакомительного фрагмента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})