Рейтинговые книги
Читем онлайн Афонские монашеские молитвенные дневники - Феодосий и Никодим Карульские

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 30

Итак, в наши времена, когда оскудели наставники “художественной” молитвы, все-таки встречались среди иноков делатели сей молитвы (Парфений, Киевский духовник; Филарет, игумен Глинской пустыни и другие).

После сего мы порешили, что нужно держаться по сему недоуменному вопросу нашего делателя умной молитвы Паисия Величковского, с великой опасностью рассматривать сей вопрос.

На вечерней молитве Господь сподобил под конец умиления, и первая мысль, родившаяся от сего чувства, — это был ответ мне на мое недоумение: что можно и мне со смирением заниматься умной молитвой, к которой не раз возбуждал меня Господь через других, и на которую я получил благословение от духовного отца своего и старца (Игнатия Болгарина). Даже чувствовал в это время как бы угрозу немилости Божией, если пренебрегу и после сего молитвою.

На утрене после простой молитвы сел заниматься “художественной” молитвой, долго мучился: не мог соединить с дыханием молитву. Когда слежу вниманием за дыханием — с низведением ума с ним из головы в сердце — не могу в это время внимать раздельно и словам молитвы, также и наоборот. Слова молитвы (и не полной) не вмещаются в один прием дыхания, т. е. вдыхание в себя и выдыхание, и по необходимости приходится скорее произносить слова молитвы, чем как в среднюю приблизительно меру вместе с биением сердца. Тогда оставил следить при каждой молитве за процессом низведения дыхания в сердце, внимая только словам молитвы. И что же, вскоре заметил, что в сердце, внимая слова молитвы, я одновременно стал замечать и дыхание, как сердце мое как бы расширялось, принимая в себя воздух и испуская, теперь я мог яснее следить из сердца и разделение дыхания на два физических приема вдыхания и выдыхания — и соответственно с ними соединять две половины молитвы. Мало того, стоя вниманием постоянно в сердце, а не развлекаясь всякий раз при произношении молитвы процессом намеренного введения дыхания в сердце, я в тишине сердечной и неразвлекаемом внимании стал понемногу одновременно с дыханием замечать и биение сердца, с которым стал сообразовывать и скорость произнесения слов молитвы — с каждым биением одно слово и, таким образом, вместе с пятью словами молитвы (сокращенной) совмещать пять биений сердечных в один прием дыхания. Это прежде казалось затруднительным, ибо из сердца я мог уже управлять и дыханием, задерживая его несколько (что согласно и со святоотеческим учением об умной молитве), чтобы вместить в него пять слов молитвы совмести" с пятью биениями сердца. Слава Богу за открытие для меня нового опыта после долгих недоумении и труда: “Ищите и обрящете. Возблагодарив Господа, я спокойно и с умилением помолился по новому опыту, внимая главным образом в глубине сердца словам молитвы, с которыми оносоединилось, особенно, с именем, как бы дышало им и услаждалось. Даже и то заметил я после, что, когда совершаю умную молитву во время проходки, передвижение ног за каждый раз само собою постепенно сообразуется под влиянием сердцебиения и со словами молитвы. Когда же поспешишь в проходке или замедлишь, от частого у меня застоя крови в ногах, то чувствуешь некоторое неудобство в творении ее. Так телесная и душевная жизнь у нас установлена Творцом в союзе и соответствии между собою, а через них с духовною жизнью, отсюда видно и значение художественных приемов, употреблявшихся святыми и предлагаемых нам ими в Добротолюбии. Кроме сих главных нужнейших пособий для всех, могут у каждого обучающегося умной молитве с разумом (быть) и свои собственные пособия, ему только удобные, святоотеческим не противные и безвредные, и их нельзя уничижать (как это иногда делают наши духовные писатели более с теоретической, чем опытной точки зрения). Как бы кто с внешней стороны ни молился, только бы постоянно молился со смирением, вниманием и умилением. Дорого это внутреннее устроение — всегдашняя память Божия, приобретаемая нами немощными в вере и любви к Богу, при помощи всяких искусственных приемов, не взирая на их внешнюю красоту, как бы юродство во Христе. Параскева, Саровская юродивая послушница, в начале своей подвижнической жизни научена была справлять свои частые поклоны тем, что творила их, приговаривая при сем скромные, не нарушающие чувства целомудрия, слова мирской песни. И Господь не оскорблялся тем. Тем более не оскорбительно для Бога, если какие-либо у кого-нибудь свои особые скромные приемы, хотя и простые и, может быть, смешные для кого-либо не только легкомысленного, но и для серьезного образованного умного молитвенника-теоретика. Частое “буее Божие” премудрее человека есть и немощное Божие крепчае человеку есть (Кор. 1, 25).

Это последнее замечание о художественных приемах сказано нами по поврду уничижительного выражения “прибаутки” преосв. Еп. Феофана о некиих особых приемах умной молитвы, употреблявшихся некиим старцем и о некоторых приемах в Добротолюбии (Собрание писем, выпуск 5-й, письмо 908, стр. 185—186).

Пусть читатель поймет это замечание не как порицание нами недостойными Великого духовного писателя, а как смягчение его выражений о некоторых собственных художественных приемах неразумных молитвенников, с высоким мнением о своем делании молитвенном часто уклонявшихся в бесплодие, в ошибки и прямую прелесть. Как и во многих его письмах часто высказывается убеждение, выражаясь по-ученому, не объективно, т.е. догматически, положительно применительно ко всякому случаю и лицу, а субъективно, т. е. применительно к кому-либо, к времени и к лицу. Вероятно, и многие случаи неумения пользоваться художественными приемами Добротолюбия без наставников и руководителей, что часто приводило к прелести, заставляли таких писателей церковных часто предупреждать и предостерегать от них и, особенно, о придуманных каждым своих приемов при сем с неподобающим душевным настроением — неразумным высокоумием, придающим излишнюю важность внешности молитвы в ущерб ее истинному внутреннему настроению (как об этом сказано дальше в вышеупомянутом письме).

Во время вечерни занимался умною молитвою 2-й час в сутки. Сначала молитва шла обычно, потом в груди стала ощущаться теплота. С продолжением молитвы она увеличивалась, потом стала ощущаться и ниже груди в нижней части живота с примесью нечистого, блудного ощущения, привлекающего туда своею сластью сердце и внимание ума, но без помыслов. Знакомый с этим смущающим совесть ощущением, я всячески силился отвлекать от него сердце и внимание ума, ограждал себя страхом, что это вражие искушение, и силился удерживать внимание ума над сердцем мало повыше левого соска. Это помогло на время, но потом теплота и волнение усилились, и я стал уже малодушествовать, как бы не произошло и невольное наружное осквернение. Но помысл внушил “держи неотступно ум ко Господу и произносимому в глубине сердца Его Святому и всесильному Имени и не бойся, сам Господь будет побороть за тебя ”.

Воодушевленный этим внутренним помыслом я так и делал е некоторое время и постепенно стал чувствовать, как мокротная ! сласть уже не привлекала как прежде внимания ума, а наоборот, отвращала от себя опасением, и, наконец, все утихло — и теплота, и смущение душевное, и напряжение, и я несколько минут продолжал молитву с благодарностью Господу Спасителю и поборнику нашему в искушениях вражиих. Йо когда я спокойно заканчивал уже свое правило, и ослабело внимание молитвенное, а ум иногда уклонялся в рассматривание и рассуждение о прошедшей брани, незаметно прокралась в него высокоумная тщеславная мысль о будущих моих подвигах и победах над врагом чрез умную молитву и получении за это дарований благодатных от Бога. Скоро, при Божией помощи, заметил это тонкое мысленное искушение, после благополучного борения, опаснейшего пережитого грубо плотского, подвергающего последнему, покаялся Господу мысленно, сознал свою немощь опытно из пережитого искушения и просил Господа всегда сохранять мое сердце и ум во смирении глубоком и помнить, что без Него самого мы не можем творить ничесоже (благое).

Во время ужина рассказал все своему сотруднику. Он, выслушав, сказал: “Требуется тебе глубокое смирение”, и вообще сочувственно отнесся к сему и со своей стороны укреплял мое малодушие, но как-то легко, не сознавая по опыту пережитой мною брани, и будто и искушение при этом невелика беда. Это производило во мне невнимание к его утешению. Он это заметил, и я ему, с замечанием насчет его легкомыслия от неопытности, объяснил свое невнимание. Вследствие такого объяснения у нас чуть не произошла размолвка, подобно как было под 5-е августа (с. 12—13). Так враг, где не думаешь, ставит препоны. Он (сотрудник) представлял себе, что я, по малодушию, готов оставить молитвенный подвиг, на который я, по его словам, вышел по воле Божией с благоволения духовника, а прежде и старца, и теперь у меня к тому удобства и приобретенный опыт, и некий успех с помощью Божией. А я говорил, что не хотел бы оставлять начатого подвига, но серьезно смотрю на него, ибо наши писатели духовные, как видно из предыдущей записи (от 30-го августа) строго предупреждают нас об опасности прелести в сем подвиге без опытного руководителя. Но решаюсь на сей подвиг и в виду опасности, мною уже отчасти вначале испытанной, единственно уже потому, что в то же время видел вразумление и укрепление от Господа. Оставить же сей подвиг боялся как бы малодушию не поступить против воли Божией. Когда мой сотрудник, смирившись, согласился с моим убеждением быть серьезнее в своих советах, особенно не основанных на собственном опыте, и больше молиться за меня, мы примирились и по-прежнему стал я продолжать свой подвиг в смирении и уповании единственно на милость Божию.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 30
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Афонские монашеские молитвенные дневники - Феодосий и Никодим Карульские бесплатно.

Оставить комментарий