Замок. Веретено. И Бесконечная ночь - Александра Хартманн

мужчины видна целиком. Спазм сдавливает горло, когда понимаю, что он сжимает в одной руке вампиршу в белом балахоне, она похожа на ту, что тогда чуть не утащила Мирей. Ее глаза без радужки страшно вытаращены, и на них проступили синие прожилки. Мужская рука душила нечисть, из горла вырывалось бултыхание:

— Наша королева… Дракайна… она придет… Уничтожит… всех…

Судорожно сжимаю рукоять кинжала и не позволяю панике овладеть сознанием. Мужчина в черном меж тем пробил другой рукой грудь вампирши и вырвал сердце. Не было крови, только глухой звук, словно сломался трухлявый пень. Но даже после этого вампирша продолжала извиваться, пытаясь вырваться.

— Проклятые боги! Они не придут! Королева не позволит!

Сердце в руках мужчины черное-черное, нет ни единого огонька или искорки в нем. Темное сердце нечеловеческой нечисти. Мужчина меж тем равнодушно отбросил тело вампирши на снег и стал смотреть, как она корчится и кричит. Подул ветер и смел ее плоть, а кости рассыпались, и их тут же замело снегом. С леденящем ужасом я наблюдала эту картину, но, когда светящиеся зеленые глаза мужчины впились в мое лицо, внутри все сдавило — теперь он примется за меня. Мелькнув бесшумной тенью, он оказался перед моим лицом.

— Тебя не должно здесь быть, — этот низкий голос, отозвался странной вибрацией в теле.

Я смотрела на него, и почему-то глупые мысли лезли в голову. Вдруг заметила много деталей его образа, которые пропустила в первый раз, как то, красивую серебряную сережку в ухе и расшитый серебряными нитями воротничок-стойка черной куртки, и белые, как снег, пряди, спадавшие на лоб. Он был словно создан для этого холодного мира, скованного морозом и льдом. Даже пахло от мужчины чем-то льдистым и свежим, так может пахнуть только зимний ветер, неистовый и злой, приносящий за собой бурю.

Завороженная светом зеленых глаз, не могу пошевелиться, хотя все внутри кричит о том, что надо бежать.

— Я здесь не по своей воле, — говорю вдруг. Неужели мой голос прорезался?

Он стоит так близко, что его горячее дыхание щекочет мне лицо. На секунду мне показалось, что растерянность мелькнула в его глазах.

— Как тебе удалось обжечь меня? — вдруг спрашивает озадаченно. — Что это за магия?

Если бы я сама знала? Но говорю только:

— А ты думал, что сможешь легко со мной справиться? Как бы не так. Я вид нечисти, с которой тебе не справиться.

Челюсть парня затвердела, а глаза потемнели. В самом деле, неужто я разозлила этого замороженного? Взгляд переместился с моего лица на кинжал.

— Фиантен? — проговорил он, увидев огненную птицу среди горящих символов на лезвие. — Проклятая птица. Птица, принесшая тьму.

В голове стучит. Что за чепуху он говорит? Фиантен не проклятая птица!

— Позволь мне уйти, и тогда я не наврежу тебе, — мой голос удивил меня своей твердостью.

Парень слегка склонил голову на бок, будто изучая меня.

— Пусть сначала отойдет ребенок, тогда мы сразимся с тобой, нечисть и увидим, на чьей стороне окажутся боги.

Ребенок? Дергаю головой, и сердце тут же падает — Мирей стоит в двух шагах от меня и сжимает в ручках мой фонарь, маленькое личико горит упрямством, а глазах, ставших огромными от страха, застыли слезы.

— Мирей! Что ты делаешь? Беги к мосту!

Но девочка встряхнула головой, и, наоборот, бросилась ко мне.

— Нет! Как я могу оставить тебя? Ведь ты спасла меня! Я не брошу тебя!

И она прижала горящее лицо к моей юбке.

— Ты дочь бургомистра, и ты жива, — обратился к ней юноша, — уходи домой. Твой отец страшно горюет. Я отведу тебя.

И он протянул Мирей руку, но девочка лишь испуганно отпрянула, прячь глубже в складках моей юбки.

— Нет! — вскричала она. — Я не пойду с тобой! Только с Элаей!

— Мирей! — вдруг неожиданная догадка поразила меня. — Ты знаешь его?!

Девочка едва заметно кивнула.

— Он пришел несколько недель назад с Севера, где полчища нечисти уничтожили город Ознор. Теперь он служит моему отцу. Его имя Керан, он из вестников богов.

С трудом приходя в себя от услышанного, перевожу удивленный взгляд на юношу. Получается, что в тот раз он появился неслучайно, а для того, чтобы спасти Мирей, но я помешала ему это сделать? Хотя, как бы он смог помочь, ведь она уже была близка к обращению в вампира?

— Можешь так и передать моему отцу — что я вернусь только с Элаей, — бросила тут же девочка, дрожа всем телом.

— Милая, послушай, — кладу руку ей на голову, пытаясь успокоить, — я провожу тебя до моста, как и обещала, но дальше, тебе лучше идти самой.

Мирей насупилась и вцепилась в платье с новой силой. Сумерки меж тем уступили место чернильному вечеру, на белый снег лег туман, и в его глубине замелькали огни. Надо уходить как можно скорее. Решительно беру Мирей за руку, на что Керан дергается и хватает мое запястье, предусмотрительно взяв за рукав, а не за кожу, видимо страшится, что я обожгу его, как в прошлый раз.

— Не прикасайся к ней, ведьма, — зло цедит он, и глаза снова едва заметно начинают светиться.

— Удобно тебе, небось? — бросаю дерзко, пытаясь выдернуть руку. — И фонаря не нужно по ночам.

Мы замерли, испепеляя друг друга взглядом.

— Отпусти ее! — набросилась на него Мирей, словно дикая кошка. — Она вылечила меня! Никакая она не ведьма! А фея!

Керан не отводил от меня злого пристального взгляда. Удивительно, а мне он показался поначалу совсем бесчувственным, а нет, вон как смотреть может — того и гляди прожжёт меня.

— Фиантен несет лишь боль и разрушение, она не войдет в город, — цедит упрямо белобрысый.

— Мне твоего разрешения не требуется, где хочу, там и хожу, — гордо вскидываю подбородок, — а Мирей я доведу до моста, а дальше, волки не дадут мне пройти, они в отличие от тебя, действительно могут меня остановить.

Что-то хрустнуло у парня в челюсти, а цвет глаз окончательно поменялся с зеленого на черный. И я испуганно прикусила губу. Вот тут, Элая, ты явно перегнула палку. Керан надвинулся и стиснул до боли мое запястье. Набрал воздуха в грудь, видимо хотел сказать что-то ужасно многозначительное и пафосное, но ту позади него что-то мелькнуло в чернильно-белом тумане, заставляя парня резко обернуться.

— Госпожа Мирей, — обратился он вдруг к девочке, — бегите к мосту.

Каждый мускул на его лице напрягся, а взгляд был устремлен в подступающую темноту леса.

— Неужели опять вампиры? — вырывается у меня, и чувствую, как снова наливается теплом золотая птица на груди.

— Еще хуже, — шепчет