Женщина в сером костюме - Дарси Эмма

— Почему вы не стали певицей, Энджел? С вашим дивным голосом! Что случилось, почему вы бросили петь?

Наконец Элли на секунду смолкла.

— Боюсь, что вы были… чересчур впечатлительной девочкой, миссис Сандерс, — не без яда заметила Энн, пытаясь прекратить этот разговор. — Мне кажется, что вы переоценивали мои таланты.

— Элли, — сказал Филдинг, сглаживая неловкую паузу. — Хорошо Кармоди поет или нет, уверяю тебя, что у нее масса и других талантов. Неужели ты думаешь, что я взял бы себе в помощники кого попало?

Он подал Энн бокал с лимонадом. В его глазах искрилась усмешка. Затем, обернувшись к остальным, он громко сказал:

— Конечно, она умеет петь. Она все умеет.

Энн стиснула в руке бокал. Никогда бы не подумала, мелькнуло у нее в голове, что когданибудь будет ему благодарна хотя бы за чтонибудь. Но если даже он поддержал ее только из чувства противоречия, она была ему бесконечно признательна.

И тут она увидела такое выражение на лице мужа Элли, что чувство благодарности мгновенно испарилось. Брайан Сандерс, видимо, не сомневался, за какие именно таланты Филдинг взял ее себе в помощники. Его глаза были прикованы к разрезу ее платья, открывавшему ногу значительно выше колена. Его губы кривились в циничной ухмылке.

И тут на помощь дочери вдруг пришла миссис Маллори:

— Мэтт… ты просто не представляешь… Ты же никогда не ездил на концерты в школу. Энн… Энджел пела как ангел. Если бы ты хоть раз слышал ее голос, ты бы никогда его не забыл.

— Вы мне льстите, миссис Маллори, — почти резко сказала Энн, выведенная из себя откровенным намеком в глазах Брайана. — Мистер Филдинг прав. Мне наскучили бы бесконечные репетиции. Ничего особенного не случилось. — Она бросила ледяной взгляд на Элли. — Я просто решила пойти по другой стезе. Мне нравится мир бизнеса, где больше простора для игры ума.

Элли Сандерс смотрела на нее, широко раскрыв глаза и явно не веря ни одному слову.

Миссис Маллори покачала головой.

— Зарыть талант в землю…

Но Энн уже оправилась от первоначального шока. Плевать ей, что там думает Брайан Сандерс. Никто из них не знает всей правды — только она. Пусть себе строят предположения, это ее жизнь, и как она ею распорядилась — никого из них не касается.

Она полностью овладела собой — хватит отвечать на дотошные вопросы Элли.

— Вы, видимо, рано вышли замуж, миссис Сандерс, — заметила она, указывая глазами на троих детей.

— Прямо со школьной скамьи, — со смехом отозвалась Элли. — И, пожалуйста, называйте меня Элли. — Она села на ручку кресла, в котором расположился ее муж, и ласково ему улыбнулась. — Я влюбилась в Брайана, когда мне было шестнадцать лет. Ему тогда было двадцать два, и он считал меня не по годам бесстыжей девчонкой.

— Ничего подобного, — с улыбкой отозвался он. — Но лет тебе и вправду было маловато. Хотя ты так себя вела, что мне стоило большого труда об этом помнить.

Тут старший мальчик Сандерсов, Джейсон, вдруг набрался смелости и спросил Энн:

— А почему у вас не черные волосы? На картинках у всех китаянок черные волосы.

Энн с готовностью ухватилась за возможность перевести внимание на детей, пока наконец Элли не объявила, что тем пора спать. Миссис Маллори понесла девочку, Брайан взял на руки двухлетнего Кайла, а Джейсона повела за руку Элли. Энн осталась наедине с Филдингом.

Он неторопливо подошел к камину, оперся рукой о каминную полку и окинул Энн ироническим и одновременно восхищенным взглядом. Берегись! — кричал ей внутренний голос. Сердце ее стучало, каждый нерв напрягся, как струна.

— Значит, Энджел?

— Меня не спросили, когда давали мне имя, — как, впрочем, и вас, — парировала Энн голосом, в котором звучало: Боже, как мне надоели эти вопросы!

— Это верно. Однако большинство людей не обременяют себя тем, чтобы поменять имя, которым их нарекли.

— Мистер Филдинг, — обреченно вздохнула Энн. — Если бы вас назвали Гэбриэл, неужели бы вы, вырвавшись из-под родительского крыла, не сократили его до Гэба?

— Да, пожалуй, — улыбнулся Филдинг.

У Энн опять упало сердце. Понятно, почему перед ним не может устоять ни одна женщина. Когда он вот так улыбается — не только белозубым ртом, но и глазами, — от него исходит огромная притягательная сила.

— С другой стороны, — продолжал Филдинг, — вряд ли я пришел бы в такое смятение, если бы кто-нибудь уличил меня, что мое настоящее имя — Гэбриэл. Может быть, почувствовал бы небольшое раздражение, и все.

Смешливая искорка в его глазах вдруг превратилась в лазерный луч, пронизывающий ее насквозь, отыскивающий в ней уязвимое место.

— У меня такое впечатление, что вас больше расстроил разговор об упущенной вами карьере певицы.

Черт бы побрал этого человека — он чересчур проницателен! Но Энн заставила себя насмешливо улыбнуться.

— Я не люблю, когда мне об этом напоминают, мистер Филдинг. И, честно говоря, мне надоело обсуждать эту тему. Сколько можно ворошить былое?

Но Филдинга не так-то просто было сбить с толку.

— Вы что-то скрываете, Кармоди, — тихо сказал он. — Так же как вы скрывали под безобразными серыми костюмами свою восхитительную фигуру.

— Вы взяли к себе на службу не фигуру и не голос, — сухо напомнила ему Энн. — И я не хочу, чтобы они каким-то образом влияли на наши служебные отношения. Наверно же, и вы не хотели бы, чтобы ваши фигура и голос играли какую-то роль в нашей совместной работе?

Их глаза встретились. Эти слова Энн не только не разрядили обстановку, но довели напряжение до предела: казалось, еще минута — и будет взрыв. Энн прочла в его глазах одно желание: увлечь ее наверх и заставить сдать все свои позиции — все до единой.

Видимо, люди, подобные Филдингу, так устроены: им хочется, просто необходимо, чтобы все вокруг подчинялись их воле, на это направлены все их стремления. Но его взгляд вызвал в Энн ответное — и не менее жгучее — стремление не сдаваться, ни за что ему не уступить. А если Мэтью Филдинг когда-нибудь попробует — как он явно вознамерился — овладеть ею, то она захватит над ним такую власть, что он никогда уже не посмотрит на другую женщину.

В дверях раздалось приглушенное восклицание. Оно взорвалось в напряженной тишине как бомба. Энн и Филдинг вздрогнули. В арке стояла миссис Маллори, переводя взгляд с Энн на сына и обратно. Сцена, которую она застала, казалось, пробудила в ней самые приятные предчувствия.

— В чем дело, мама? — забыв обычный почтительный тон, раздраженно бросил Филдинг.

— Ничего-ничего! — поспешно проговорила миссис Маллори, успокаивая взъерошенного сына. — Меня просто поразило, как идет Энн это платье. Она просто прелестна. Нынче женщины разучились одеваться со вкусом, а как жаль! Конечно, это все потому, что ручная работа стоит так дорого. Когда я была девушкой, все наши вечерние платья были расшиты узорами из серебряной или золотой нити, или бисером, или блестками.

Ласково улыбаясь Энн, она села в кресло и продолжила свой восторженный монолог:

— В наше время женщины не хотели ничего другого, как быть женщинами. А мужчины их всячески баловали…

— Мама, Кармоди не хочет, чтобы мужчины ее баловали, — прервал ее Филдинг. — Она за это способна глаза выцарапать. Ей даже нравится самой носить чемодан.

Миссис Маллори поглядела на него с недоумением.

Филдинг язвительно улыбнулся.

— Пусть тебя это платье не вводит в заблуждение. Кармоди просто любит экзотические наряды.

Тут в гостиную вошли Элли и Брайан, и Элли тут же подхватила слова брата:

— И ничего удивительного! Мы, бывало, с замиранием сердца ждали родительского дня, когда к Энджел приедет мать. У нас глаза на лоб лезли при виде ее нарядов. Даже монахини не могли перед ней устоять. Другой такой шикарной женщины просто не было на свете.

Энн похолодела. Сейчас Элли выболтает имя ее матери! Надо как-то ее пресечь. Но пресечь Элли она не успела. Ее окончательно добил Брайан.

— Элли говорит, что вы дочь Шантенели, — сказал он. — Не удивительно, что у вас красивый голос.