Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Товарищ Юрковский, — неторопливо проговорил нарком, — Троцкий провэрил вас. Поднял документы, затрэбовал характеристику — в Москве допоздна бегали…
Авинов перестал дышать.
— Аттестации ваши блестящи, — по-прежнему неторопливо сказал Сталин. — Ви — истинный партиец, прэданный делу революции.
Штабс-капитан медленно выдохнул.
— Троцкий хочет назначить вас комиссаром в 1-ю армию, к командарму Тухачевскому. Советую принять это назначение…
— Конечно, товарищ Сталин.
— Нэ очаровывайтесь, товарищ Юрковский, — усмехнулся визави Авинова, — чтобы нэ разочароваться. В 1-й Рэволюционной армии тысяч восемь народу, едва хватит на пару старых полков.[49] Для начала проявите сэбя как комиссар Симбирской дивизии, её начдив назначен буквально на днях, это товарищ Гай.
Иосиф Виссарионович запыхтел трубкой.
— Скажите, товарищ Юрковский…
Кирилл глянул в зеркальце — за пеленой табачного дыма мерцали медовые с прозеленью глаза.
— Если вам прикажет Троцкий, — раздельно проговорил наркомнац, — и прикажу я, за кем ви пойдёте?
— За вами, товарищ Сталин, — твёрдо сказал Авинов.
Человек на заднем сиденье ничего не сказал, только кивнул. А Кирилл чувствовал себя скалолазом, ступающим по обледенелой кромке обрыва над пропастью. Малейшая оплошность — и вниз…
— В Кремле творятся нэхорошие вещи, товарищ Юрковский, — неожиданно молвил нарком. — Очень нэхорошие. Я — лэнинец и горжусь этим, а вот Зиновьев — ни вашим ни нашим. Троцкий узурпировал нэограниченную власть. Как прэдреввоенсовета, он всесилен, за ним армия. А под Свердловым — ВЦИК, это аппарат и кадры. Лэнин для них — трэтий лишний!
— А Дзержинский? — осмелился Кирилл.
— ФД? — презрительно фыркнул Сталин. — Дзэржинский голосовал за Троцкого, и нэ просто голосовал, а открыто Троцкого поддэрживал — при Лэнине против Лэнина! Это очень активный троцкист.
Авинов подумал было, что характеристика, выданная Ряснянским на Сталина, отчасти неверна — вот же ж, откровенничает Коба, доверие оказывает…
— Тогда ваш долг, — прочувствованно сказал Кирилл, — поддержать Владимира Ильича.
— Правильно, — промурлыкал довольно наркомнац, — и ви, товарищ Юрковский, — он указал на Авинова трубкой, — поможете мне в этом.
Штабс-капитан сразу успокоился — Ряснянский не ошибался в оценке сущности этого большевика. Сталин его просто использовал.
— А когда? — полюбопытствовал Кирилл.
— Я дам знать, — весомо сказал Иосиф Виссарионович. Выколотив трубку прямо на пол «роллс-ройса», он выбрался из машины и неторопливо удалился.
Авинов облегчённо вздохнул — такое ощущение, будто в клетке с опасным хищником высидел! Покинув лимузин, он задержался у окошка, прикрытого стальным жалюзи.
Комиссар Авинов… Тьфу ты! Комиссар Юрковский. Ладно…
Мосты сожжены. Фигуры расставлены. Белые начинают и… Выигрывают?
Глава 7
ГЛАВНАМУР[50]
Газета «Правительственный вестник»:
Когда большевики-самозванцы признали самостийников-финнов, барон Маннергейм не успокоился. За неимением армии он возглавил финские Охранные отряды, устроившие русским погромы и кровавую резню,[51] а весной 1918-го утвердил «план Веллениуса», желая захватить Кольский полуостров, отторгнуть земли до Белого моря, Онежского и Ладожского озёр…
И вот охранный отряд полковника Мальма занимает русские сёла Ухта и Вокнаволок. Тут же быстренько организуется так называемый Ухтинский комитет — Ухтуан Тоймикунта — во главе с прохиндеем Туйску, и провозглашается Ухтинская республика. Провозглашается с одной целью — поскорее присоединить сие «Северокарельское государство» к Финляндии…
Егеря-лахтари, обученные в Потсдаме и не зря прозванные «мясниками»,[52] увлечённо режут русское население в нечаянном пограничье. В Гельсингфорсе высаживаются немцы, числом до дивизии, под командованием генерала Рюдигера фон дер Гольца. На плечах «братьев по оружию» — финнов — они рвутся к «Мурманке»-железной дороге, и к самому Романову-на-Мурмане…
Северная область, Александровский уезд, Романов-на-Мурмане.
Генерал-лейтенант Евгений-Людвиг Карлович Миллер сильно устал и чувствовал себя очень несчастным. Здесь, на богом и людьми забытом севере, где днём и ночью светит солнце, что он мог?..
Генлейт стоял в тамбуре французского бронепоезда, лязгавшего посреди Мончетундры, и нервно курил папироску. Пустынь… Голая и неприютная. А вот те белые крапинки на кочках — полярные совы. Забавные птахи…
Южнее Кандалакши выбраться не удалось — красные бронепоезда «Карл Маркс» и «Советская Латвия» открыли такой бешеный огонь, что французы струхнули и поворотили обратно. 6-я армия большевиков хоть и оставила Шенкурск, но всё ещё подпирала с юга Северную область, не давала продыху. А как прикажете бить красных? С кем? Оружия-то полно, Антанта понавезла всего — горы! А кого в строй ставить?
Спасибо, конечно, Верховному Правителю, возвёл его Корнилов в главноначальствующие. А толку? Как тут прикажете «главноначальствовать» — без опоры? Молодец Марушевский — сколотил-таки армию, и погранстражу выставил, и красной сволочи в тылу пострелял довольно. Но, не дай бог, уйдут союзники, и что тогда делать генерал-губернатору Северной области? Проситься на борт английского крейсера? Спасите, дескать, белые души от красных бесов?
Миллер сломал папиросу и отбросил её с раздражением. С комиссарами у него давние счёты. Ещё в апреле семнадцатого его, боевого генерала, арестовала солдатня — за то, что приказал чинам своего корпуса снять красные банты. Тогдашнее ранение зажило уже, а душу всё язвит…
В тамбур выглянул унтер Курилло. Вытянувшись по струнке, он отдал честь и доложил:
— Ваше превосходительство, к Тайболе подъезжаем!
— Спасибо, братец, — поблагодарил Миллер и вздохнул.
Курилло помялся, не зная, говорить или нет, и сказал-таки:
— Да вы не волнуйтеся, ваше превосходительство, всё будет хорошо!
— Дай-то Бог, — снова вздохнул генерал-губернатор, — дай-то Бог…
Сдержанная красота севера трогала Миллера, он быстро постигал прелесть Заполярья. Такой потрясающей чистоты и свежести не встретишь ни на каком юге. В Румынии, во Франции и Македонии, везде, где воевал генерал-лейтенант, не бывало такой прозрачной воды в реках, такой глубокой тишины, ощущения вечности и покоя. Недаром божьи люди издревле ставили монастыри средь здешних скал, вод и сосен.
Как роскошно озеро Имандра! До чего величава Онега! И как же неприятен, как отвратен Романов-на-Мурмане, портовый городишко, впопыхах отстроенный на восточном берегу Кольского залива. Он словно отхожее место средь белейших снегов. Хотя… Уж как мерзки младенцы — сморщенные, красные, корчащиеся в кровавой слизи… А вырастают в красавиц.
Поезд приближался к концу пути, и генлейт сумрачно глядел на открывавшийся ему пейзаж — убогие каркасные дома, бараки и вагончики, бревенчатые избы и бесконечные склады, путаницу рельсовых путей и колючую проволоку, заткавшую концлагерь. На горе возносилась деревянная церквушка, ниже, у Семёновой бухты, клонились подъёмные краны, а на рейде подымливали сизые крейсера Антанты — «Глория», «Кокрен», «Юпитер», «Адмирал Ооб»… У причалов тулились русские эсминцы «Бесшумный», «Бесстрашный», «Капитан Юрасовский» — вот и вся флотилия. Линкор «Чесма» не в счёт — это старьё, выкупленное у япошек[53] и остро нуждавшееся в срочном ремонте, вконец сгубили «революционные матросы» — разграбили подчистую, даже пушки сменяли на самогон. «Зато какой высококачественный лом получился!» — невесело шутил полковник Сергей Констанди.
А немецкие подлодки то и дело беспокоили мурманчан, шакалили в море, топили пароходы. Эсминцы гонялись за ними, одну даже потопили у Кильдина, но что проку отмахиваться от ос? Надо гнездо жечь! База у «немаков» на Лафонтенах, недалече, но кто выйдет грозить супостату? Союзники? «Да ни в жисть!», как говорит Курилло…
Миллер перевёл взгляд на Кольский залив — пусть глаза отдохнут от созерцания земных безобразий. Западный берег фиорда был пологим, скатывая склоны безлесых сопок к холодным водам, а вверху, в индиговом небе, кружились чайки. Картинка!
На вокзале главноначальствующего встречал адъютант Марушевского, князь Гагарин.
— Здравия желаю, ваше превосходительство! — молодцевато козырнул он. — Владимир Владимирович в Александровск отъехал, а флотские передали: «Подкрепление идёт!»[54]
— Вы не ошиблись, князь? — встрепенулся генлейт.
— Никак нет! Эскадра Черноморского флота на подходе!
Волнуясь и надеясь, сомневаясь и коря себя за неверие, Евгений Карлович поспешил в порт. Басовитые гудки входившей в залив эскадры застали его на полдороге. Генерал замер на скалистом склоне.
- Товарищи офицеры. Смерть Гудериану! - Олег Таругин - Альтернативная история
- Целитель-8 - Валерий Петрович Большаков - Альтернативная история / Боевая фантастика / Периодические издания
- Штабс-капитан Круглов - Глеб Исаев - Альтернативная история
- Новый путь (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Альтернативная история
- Ц 6 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Альтернативная история
- Преторианец - Валерий Большаков - Альтернативная история
- Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков - Альтернативная история
- Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего - Валерий Большаков - Альтернативная история
- Агент Византии - Гарри Тертлдав - Альтернативная история
- Лицо тоталитаризма - Милован Джилас - Альтернативная история