Холодное сердце Кая - Маша Брежнева

тебя успех?

– Не говори ерунды, я всегда езжу нормально.

– Это – нормально? Ты можешь угробить себя и тачку, не думала?

– Тебе тачку жалко или меня? – повышает голос Ри и швыряет в меня своим скомканным бомбером.

– Оделась бы лучше! Ходишь как…

– Ну, договаривай! Как кто?

Я молчу, но по ее глазам вижу: обида. В этот раз серьезная.

– Я расскажу твоему отцу.

– Ты этого не сделаешь! – в секунду подбегает ко мне и бьет меня по груди. – Только попробуй! Только пробуй, Кай! Я тогда…

– Что? Сообщишь всему городу, что я абьюзер? Ты же типа моя девушка. Читала паблики? Только про нас и говорят.

– Ты не расскажешь отцу, – не кричит, но столько злости в голосе.

– Только он тебя в чувства приведет, долбанутая.

– Козёл!

Я кидаю ей обратно ее куртку, она быстро обвязывает вокруг талии, перевязывает рукава и сверкает глазами в мою сторону.

– Развлекайся, – бросает она мне, с грохотом захлопывая водительскую дверь и со свистом шин выезжая с места.

Назад она мчится быстрее, чем во время гонки, а я остаюсь стоять посреди тачек и кучи незнакомых людей.

Охрененно покатались.

Глава 14

Эрика

Вот же засранец! Еще будет мне высказывать за то, как я одета. А он вообще мне кто?

Я одеваюсь так, как хочу! У меня шикарная фигура, я работаю на д этим, и почему я не могу одеваться в свое удовольствие? В конце концов, я не в нижнем белье хожу по улицам! А он готов был проституткой обозвать, разве что смелости не хватило, или мозг включился.

И вожу я хреново. Да не хуже некоторых! Видела, знаю. Я с шестнадцати училась, как совершеннолетие прошло, бегом права получать. Я знаю, что делать с машиной, меня не надо учить. И угрожать мне не надо!

Да пошел он вообще! Пусть найдет себе безмозглую послушную овечку, командует ей и радуется. Я в командирах не нуждаюсь.

Обидно до слез, но я себя приучила не плакать из-за мужиков. Не заслуживают они наших слез. Домой возвращаюсь злая, а еще и машина Кая перед воротами глаза мозолит. С трудом подавляю в себе порыв сделать с ней что-нибудь, облить или шину проколоть. А впрочем… Нет, зачем? Чтобы он еще дольше тут задержался? Пускай забирает и сваливает. И больше не приезжает.

Вообще.

Ну да, хорошо, я перегнула немного в общении с Богданом. Выставила Кая дураком, боже, да он ведь и есть дурак.

Но я все еще обижена на него за то, какой идиоткой он выставил меня в парке, и свое поведение могу объяснить. Понимаю, что веду себя не как ангелочек, но я и без того «не ангелочек». Я хочу, чтобы он видел во мне девушку, а не «друга» и уж тем более не ту, которая достает не по делу.

С этого момента я отказываюсь его трогать. Наверное, я ошиблась. Ему хорошо одному.

С таким настроением ложусь спать, но всю ночь мне снится Кай. И сны эти не такие, о которых можно маме за завтраком рассказать… Да, крыша едет, кажется… Иначе почему во сне мы с ним прямо в машине?.. Деталей не помню, конечно, но Кай точно был без футболки, а я точно была на нем сверху.

Клиника, блин.

Я уезжаю на съемку в студии, возвращаюсь, но обрабатывать по горячим следам желания нет. Заставлять себя не хочу, поэтому отправляюсь выгуливать Кэсси и по дороге заглядываю к Соне.

Калитка в дом семейства открыта, мы с Кэсси заходим спокойно, как свои, но встречает нас не слишком дружелюбная атмосфера. Соф ругается с мамой прямо во дворе.

– Но мам! Я могу уже сама зарабатывать! Мне не нужна ваша опека!

О, началось утро, только не в колхозе, а в генеральском доме. Как подруга тут выживает, понятия не имею. Ей запрещают все, что можно, заставляя плясать под родительскую дудку. Сейчас, дайте угадаю, мать заявила, что Соф не может подрабатывать, потому что ей нужно учиться. А денег они дадут. Но только на те нужды, которые считают нуждами они. Аминь.

– О, тетя Лена, добрейшего дня, – врезаюсь между очередными вскриками мамы и дочери. – Как поживаете?

У семейки ко мне неоднозначное отношение. С одной стороны, я дочь важного человека, и для их любимой Сонечки подруга, что называется, по статусу. Мы с Соф дружим много лет, но пылкой любовью ко мне тут не воспылали. Видимо, по мне заметно, что я не такая послушная и скромная, как рыжулька, хотя я-то знаю – Соня тоже «не ангелочек». Просто еще никто не докопался до истины.

– Все хорошо, Эрика. Может, ты попозже к Соне зайдешь?

Даже без мольбы в глазах подруги я уже знаю, что мой ответ «нет». Ну, как у Полины Гагариной «И все-таки неееет».

– Я могла бы и подождать, а вот у Кэсси – режим, – киваю в сторону малышки, которая задирает мордочку и смотрит так, словно спрашивает «какой еще режим». – Я быстренько с Соней пообщаюсь, не бойтесь.

Кэсси прогуливается по знакомым дорожкам – для нее этот двор как второй дом, я часто привожу ее к Соне. Той собаку завести не разрешали. Видите ли, когда-то давно у господина генерала была овчарка, а когда она отправилась в рай к другим псам, животных в этом доме запретили.

То ли дело мой папуля. «Хочешь собаку, Ри? Выбирай породу, ищи заводчика, вместе поедем забирать». Люблю тебя, па, ты самый-самый.

В общем, я улыбаюсь тёте Лене, хватаю Соню под руку и увожу в другую часть их большого двора.

Соня остановилась на том моменте нашей с Каем истории, когда все паблики писали про наш поцелуй после матча. Потом я разве что общими словами отвечала подруге на вопросы, но скорее просто отмахивалась, сама не зная, что рассказывать.

– Как твой футболист, Ри? Ты его уже покорила? – первым делом спрашивает Соф.

– Он выставил меня дешевкой, которая одевается черт знает как и братается со всеми гонщиками. А еще обещал рассказать отцу про гонки. Не думаю, что он посмеет, но было ужасно.

– Стоп, а откуда он знает про гонки?

– Я взяла его с собой вчера погонять.

Глазки Сони распахиваются и активно пялятся на меня.

– Ну что? Во-первых, он был прикрытием для папы, якобы я на свидание еду. Во-вторых, мне хотелось немного показать ему свою жизнь, но он не оценил. Бесячий.

– Но он нравится тебе, да? – опять заглядывает мне в глаза, но словно в душу лезет. Так за этим и пришла, в целом.