Изумрудные объятия - Шеннон Дрейк

— Мартиса, я очень надеюсь, что вы будете еще здесь, когда начнутся Хайлендские игры, — сказала Элайна. — Осталось недолго. Уверена, они покажутся вам очень интересными.

— Я совершенно уверен, что к тому времени леди Сент-Джеймс уже уедет, — холодно заметил Брюс.

— А может, и нет, — сказал Питер. — Вам понравится. Будут танцы, песни, нескончаемый плач волынок, и приготовят такие блюда, каких, бьюсь об заклад, вы больше нигде не отведаете. И все парни и девушки оденутся в цвета их кланов…

— А это важно! — воскликнула Элайна. Она была возбуждена, у нее разрумянились щеки, и она даже не заметила, что перебила дядю. — Понимаете, Мартиса, после восстания якобитов мужчинам запретили одеваться в свои цвета. Многие потому и уехали в Америку сражаться во время революции, что здесь, в британских полках, им не разрешали носить килты.

— Ну да, и за все это, — продолжил за ней Брюс с горечью в голосе, — были там брошены, когда война закончилась поражением.

— Или победой, — напомнила Мартиса медовым голосом. — В зависимости от точки зрения.

— Да, конечно, — согласился Брюс. — Но ведь вы, леди Сент-Джеймс, по рождению англичанка, неужели годы жизни среди янки убедили вас в обратном?

— Янки? — Мартиса мило улыбнулась. — Лэрд Кригэн, я жила в Конфедерации. Термин «янки» стали применять ко всем американцам вообще лет сто назад. Уверяю вас, южане очень возмущаются, когда их называют «янки».

— Ах да, верно. Я и забыл, что мы принимаем у себя маленькую мятежницу, — сказал Брюс.

Мартиса почувствовала в его голосе напряжение.

— Брюс! — расстроено воскликнула Элайна. — Как ты можешь? — Она не договорила и повернулась к Мартисе: — Мартиса, не разрешайте ему вас дразнить. Уверяю вас, он прекрасно разбирается в положении в Америке, и все мы всей душой были с вами, на Юге. — В глазах ее блеснули слезы. — Брюс, разве это не так? Ну пожалуйста, скажи, разве не так?

Брюс посмотрел на сестру с теплотой и нежностью. Мартиса вдруг представила себе, что он изливает на нее хотя бы малую толику той нежности, с которой смотрит на Элайну, и ей стало жарко. Его лицо словно помолодело на несколько лет, а огонь в глазах превратился в теплый свет. Таким Брюс был еще притягательнее.

— Да, Элайна, — мягко сказал он. — Мы сочувствовали южанам и молились. И все будет хорошо.

«Нет, хорошо не будет!» — чуть было не закричала Мартиса. Война проиграна, земля поругана и залита кровью.

— Мартиса потеряла на войне мужа, — напомнила Элайна. — Он погиб, сражаясь за Конфедерацию.

— Действительно.

Брюс согласился, но не добавил ни слова, не выразил сожалений, не извинился. Мартиса снова почувствовала на себе его взгляд. Казалось, он нисколько ей не сочувствовал. Более того, казалось, даже не верил, что она потеряла на войне мужа.

Повисло неловкое молчание.

— Что ж, война окончена, — сказала Мартиса. Она отпила вина из бокала, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Брюса, и улыбнулась Элайне: — Игры — это и правда звучит заманчиво. Когда-то, когда я была маленькой, я видела нечто подобное в Северной Каролине. Наверное, их устроили горцы из Шотландского нагорья, оставшиеся в Америке после революции.

— Вы бывали в детстве в Штатах? — вежливо осведомился Брюс.

Мартиса замерла, с ужасом чувствуя, что краснеет и ничего не может с этим поделать. Собрав в кулак силу воли, она заставила себя улыбнуться:

— Да. Видите ли, у моего отца был брат, который переехал в Штаты, и в тот год мы ездили к нему в гости.

Мартису спасла Элайна, сестра Брюса снова преисполнилась энтузиазма:

— Все плохое позади, правда? И восстание якобитов, и обе американских войны закончились, и теперь мы в Шотландском нагорье можем носить цвета своих кланов и играть в наши игры. Знаете, Мэри нравился килт, вы понимаете, килт в цветах Кригэна, А Брюс прекрасно играет на волынке; впрочем, если на то пошло, и дядя Питер, и Конар, и Йен тоже. Но больше всего мы отличаемся в кейбере, Лэрды Кригэна всегда побеждали в бросании кейбера.

— Бросании кейбера? — переспросила Мартиса.

— О, когда-то это было очень важно, — сказал Брюс. — Кейбер — это такой длинный шест и лэрда, который сумеет бросить его дальше всех, объявляют самым сильным. В те времена, когда горцы были известны клановой враждой и когда мы сражались с англичанами не на словах, а на мечах, нам важно было доказать нашу силу.

— Но теперь это просто забава, — сказала Элайна. — Нам нужно найти для Мартисы какие-то цвета, надо будет сделать для нее килт.

— А! — воскликнул Питер. — Мы наденем на нее килт, или мы ее завернем в килт?

— А какая разница? — полюбопытствовала Мартиса.

— Килт, девочка, это юбка, готовый предмет одежды. А когда мужчина заворачивается в килт, это значит, что он наматывает на себя кусок ткани, и из одного куска получается и юбка, и шарф, я так и буду одет. Но сейчас горцы одеваются как хотят, некоторые носят длинные шерстяные юбки, а некоторые только шарф на шею повязывают. А вам, девочка, в самом деле нужно прийти одетой в какие-то цвета. — Он посмотрел на Брюса: — Какие, как ты думаешь?

Хозяин Кригэна медленно поднес к губам бокал с вином, не сводя с Мартисы обжигающего взгляда.

— Она должна одеться в цвета Кригэнов, конечно, а как же еще. Она гостья нашего замка и сестра Мэри. Ей нужно взять вещи Мэри.

— Значит, решено! — радостно воскликнула Элайна. — И она обязательно останется у нас по крайней мере до игр.

— Да, она останется по крайней мере до игр, — повторил Брюс.

Мартиса обратила внимание, что ее он даже не спросил. По-видимому, он вообще не часто спрашивает, а просто полагает, что когда он решил для себя, чего он хочет, то все будет так, как он сказал. Но с ней такой номер не пройдет.

— Посмотрим, — сказала Мартиса, обращаясь к Элайне. — Я не уверена, что смогу пробыть у вас долго.

— Вот как? Вас где-то ждут неотложные дела? — поинтересовался Брюс, впрочем, довольно вежливо.

Мартиса не могла понять, почему в его устах любой вопрос звучит двусмысленно.

— Посмотрим, — твердо повторила она.

И снова член семьи Кригэн спас ее, вернее, спас ее гордость — в эту минуту все услышали, как распахнулись и закрылись двери парадного входа, потом гулко застучали по каменному полу шаги, и через несколько секунд в коридоре показался мужчина. Он вошел, расстегивая на ходу теплое пальто, и так же на ходу извинился.

— Прошу прощения за опоздание. Дело в том, что сегодня найти отца Мартина оказалось не так просто, — сказал он Брюсу.

Когда мужчина снял пальто, оказалось, что он похож сложением на Йена. В лице тоже было заметно сходство, только у вошедшего глаза были светлее, волосы имели рыжеватый оттенок, а сам он был, по-видимому, на несколько лет старше. Он тоже был красив, а в его взгляде, когда он улыбнулся Мартисе, чувствовалась теплота.