Контракт с Господом - Хуан Гомес-Хурадо

- Что ж, может, ты покопаешься в своем жестком диске и поможешь мне с этим, старина, - сказал Фаулер, протягивая фотографию.

- Всегда дела, всегда...

Доминиканец остановился на полуслове, его глаза стали размером с блюдце. На некоторое время он близоруко уставился на снимок, а потом направился к своему письменному столу. Он вытащил из стопки книг том по классическому ивриту с многочисленными карандашными пометками и зашелестел страницами, сравнивая различные символы. Затем поднял изумленный взгляд.

- Где ты это нашел, Энтони?

- Внутри одной очень древней свечи. Она хранилась в доме у старого нациста.

- Это Камило Чирин приказал тебе ее найти? Расскажи мне всё, не пропуская ни одной детали. Мне нужно знать!

- Скажем так, я кое-что должен Камило и согласился выполнить для Священного Союза последнюю миссию. Меня попросили найти одного австрийского военного преступника, который в 1943 году украл свечу у еврейской семьи. Свеча покрыта золотом, и он хранил ее многие десятилетия. Несколько месяцев назад я смог его обнаружить и забрать свечу. Потом я убрал воск и нашел внутри медную пластину, которую ты видишь на фото.

- У тебя нет другого снимка, с разрешением побольше? Я с трудом могу прочитать по краям.

- Она закручена, а если попытаешься развернуть, то можно ее сломать.

- Хорошо, что ты этого не сделал. Ты мог бы повредить бесценную вещь. Где она?

- Я отдал ее Чирину, а он не придал ей особого значения, поскольку полагает, что это просто каприз одного из членов курии. Я вернулся в Бостон, считая свой долг исполненным.

- Это не так, Энтони, - произнес размеренный и бесстрастный голос. Владелец этого голоса только что появился в помещении с той же стороны, что и тайный агент. Это был низкорослый человек в сером костюме и с невыразительным лицом. Он был скуп на слова и жесты, как хамелеон прячась за малозначительной внешностью.

- Входить без стука - дурной тон, Чирин, - сказал брат Чезарео.

- Как и не отвечать, когда тебя вызывают, - ответил глава Священного Союза, глядя на Энтони.

- Я считал, что мы закончили наши дела. Мы договаривались о выполнении задания. Только одного.

- И ты успешно выполнил первую часть: нашел свечу. Теперь ты должен убедиться, что ее содержимое используется правильно.

Раздосадованный Фаулер хранил молчание.

- Может быть, Энтони больше понравится это задание, если он поймет его значение, - продолжил Чирин. - Учитывая то, что вы обнаружили, не будете ли так любезны объяснить, что такого на этом снимке, чего вы никогда не видели, брат Чезарео?

Доминиканец многозначительно откашлялся.

- Прежде я должен убедиться, что он подлинный, Чирин.

- Он подлинный.

Глаза монаха возбужденно заблестели. Он вновь повернулся к Фаулеру.

- Это, друг мой, карта, на которой указано, где спрятаны сокровища. Точнее сказать, половина этой карты. Другая половина, если мне не изменяет память, в течение долгих лет находилась у меня в руках. Если я не ошибаюсь, это и есть недостающая часть Медного свитка Кумрана.

Лицо священника омрачилось.

- Ты же мне говорил...

- Да, друг мой. За этими письменами скрывается самый могущественный предмет в истории. Со всеми проблемами, которые он может принести с собой.

- Боже ты мой! И он появился именно сейчас.

- Рад, что ты наконец всё понял, Энтони, - прервал его Чирин. - По сравнению с этим реликвии нашего дорогого друга, собранные в этом помещении, не более чем просто пыль.

- Кто навел тебя на след, Камило? Почему сейчас, через столько лет, ты вдруг начал искать доктора Грауза? - спросил брат Чезарео.

- Информация пришла от человека, который жертвует церкви крупные суммы, мистера Кайна. Хотя он принадлежит другой конфессии, он щедрый филантроп. Ему понадобилось, чтобы мы нашли Грауза, и он предложил лично финансировать археологическую экспедицию, если мы добудем свечу.

- Куда?

- Точное место не разглашается. Могу сказать лишь приблизительно. В Мудаввару, это в Иордании.

- Ладно, тогда не о чем беспокоиться, - вмешался Фаулер. - Ты знаешь, что произойдет, если это выйдет наружу, хотя бы и минимальная часть? Никто из этой экспедиции не успеет и вздохнуть, не то что выкопать кость.

- Будем надеяться, что ты ошибаешься. Мы собираемся послать в экспедицию наблюдателя. Тебя.

Фаулер покачал головой.

- Нет.

- Ты знаешь, какие могут быть последствия. Что может произойти.

- Ответ по-прежнему "нет".

- Ты не можешь отказаться.

- Попробуй меня остановить, - сказал священник, направляясь к двери.

- Энтони, мальчик мой, - слова Чирина сопровождали его путь к выходу. - Я и не говорю, что собираюсь тебе что-то навязывать. Только ты сам можешь принять решение. К счастью, с годами я научился с тобой обращаться. Я помню, что единственное, что ты ценишь - это свобода, и нашел творческое решение.

Фаулер остановился, по-прежнему не поворачиваясь.

- Что ты задумал, Камило?

Чирин сделал несколько шагов в его сторону. Если он что и ненавидел, так это говорить на повышенных тонах.

- Я предложил мистеру Кайну превосходного летописца экспедиции. Как журналистка она вполне заурядна. Она не особенно красива, не слишком сообразительна, не очень честна. Вообще-то, единственное, что нас в ней заинтересовало, это то, что ты спас ее шкуру. Как говорится, ангел-хранитель, да? Так что теперь ты не побежишь прятаться в столовой для бедных. Только не это, зная, какому она подвергается риску.

Фаулер так и не повернулся. С каждым словом Чирина его рука чуть сжималась, пока не превратилась в компактный кулак со впившимися в ладонь ногтями. Но боль не имела значения. Он стукнул кулаком по одной из ниш. Деревянная дверь, закрывающая ее уже многие столетия, превратилась в щепки с таким грохотом, от которого затрясся весь склеп. Кость из оскверненной ниши покатилась по полу.

- Колено Святого Соутиньо. Бедняга всю жизнь хромал, - сказал брат Чезарео, наклонившись, чтобы поднять реликвию.

Фаулер неохотно повернулся.

***

Отрывок из неавторизованной биографии Раймонда Кайна,

написанной Джеймсом Грэмом.

(...) Многие из вас спрашивают, как еврей без имени, в детстве живший в приюте, смог создать такую огромную империю? Из предыдущих страниц уже совершенно ясно, что до декабря 1943 года никакого Кайна не существовало. Ни свидетельства о рождении, ни документов о его американском гражданстве. (...)

Более известный период его жизни начинается с поступления в Массачусетский технологический институт и с растущего числа патентов. Когда Соединенные Штаты открыли объятья для славных шестидесятых, Кайн заново открыл электронные платы. Через пять лет он стал владельцем собственного бизнеса. Через десять - владельцем половины Кремниевой долины.