Всё или ничего (СИ) - "niki123"

Даже после того, как корабль вышел в открытое море, омеге еще долго чудились эти колдовские глаза в сумраке его каюты.

========== Глава 4 ==========

Через почти семнадцать дней плавания Эдмунд ступил на твердую, прогретую ярким южным солнцем землю. После длительного плавания ноги были как будто ватными, казалось, что пол под ними все еще двигается и качается. Эдмунда самого немного покачивало.

Они прибыли в Дакар к самому вечеру. В дороге, там, где соприкоснулись Северное и Южное моря, корабль попал в сильный шторм, который, к сожалению совсем не был редкостью в том крае. Дождь лил стеной, не переставая ни на секунду, струи воды били с неба как бичи, барабанили по и так мокрой палубе. Ветер безжалостно истязал опущенные паруса и насквозь мокрую одежду моряков. Злые черные волны качали корабль, заливали палубу, оставляя пенящуюся воду.

Эдмунду и всем слугам было строго-настрого запрещено покидать свои каюты. Эдмунд, стараясь не шевелиться, сидел на кровати, которая жалобно скрипела от качки, но, к счастью омеги, никуда не собиралась ехать. В отличии от сундука с одеждой и стула, которые гуляли по каюте, перекатываясь то к одной стене, то к другой. Стол съехал к стене и там и остался. Дождь колотил в стекла так, что Эдмунду казалось, что вот-вот и он их выбьет, разнося с помощью ветра все вокруг.

Парень сидел, обхватив руками колени, с закрытыми глазами. Он почти молился, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Омега прекрасно понимал, что если корабль потерпит неудачу в поединке с природой, его не спасет даже умение плавать. Море поглотит омегу как и сотни других людей, утащит к себе на дно и будет развлекать мертвое тело вереницами цветных рыбок.

Шторм продолжался всю ночь, рассвет не принес облегчения, на которое Эдмунд так надеялся, начитавшись приключенческих романов, в которых все природные катастрофы заканчивались с первыми лучами солнца. Из-за дождя и высоких волн омега даже не сразу понял, что день стал отвоевывать свое место у непроглядной ночи, которая казалась такой же бескрайней как бушующее море.

Только спустя несколько часов после рассвета корабль перестало швырять словно скорлупку. Судно все еще покачивало, Эдмунда здорово тошнило от пережитого волнения и качки. Когда дождь стал совсем мелким, омега надел плотный кожаный плащ и осторожно выбрался в коридор. Он был абсолютно мокрым, туфли в мгновение ока наполнились водой. Но кузен Ника не обратил на это внимания, и держась за стены, поднялся по узкой лесенке на палубу.

Моряки спешно очищали корабельное дерево от воды, которой было разве что не по щиколотку, а так же от водорослей, разбитых в щепки бочек, где раньше была пресная вода. Люди валились с ног от усталости, все были голодными и замерзшими, никто не спал эту ночь. Пара мелких парусов на самой вершине мачт пришли в полную негодность. На омегу никто не обратил внимания, и он стоял в некоторой нерешительности. То ли помочь им, но Эдмунд чувствовал, что будет только мешать, но и уйти в свою каюту отлеживаться после бессонной ночи он тоже не мог.

В конце концов, отлеживаться надо было этим мужчинам, а не ему.

Омега заметил, как старый Билл неловко управляется со своего рода шваброй. Одна рука у него сильно распухла, и он старался двигать ею как можно меньше. Эдмунда старик не очень жаловал и старался с ним не контактировать, хотя и был почти вежлив. Когда он закончил, то взял больную руку в здоровую и стал разминать, кривясь от боли.

- Дайте, я посмотрю, - внезапно сказал Эдмунд, подходя ближе.

- Не нужно, господин, - отмахнулся от него пожилой альфа, собираясь уйти.

- Позвольте, я не сделаю больно. Только посмотрю, - настойчиво повторил Эдмунд.

Команда стала обращать внимание на их короткий диалог.

- Господин изволит понимать в ушибах? - приподнял брови альфа, явно не веря. Он специально сказал “изволит понимать”, чтобы лишний раз показать, что Эдмунд по природе своей ни на что не способен.

- Изволю, - прикрыл глаза омега.

Моряк вздохнул и молча осторожно протянул ему руку. Пальцы сильно опухли и покраснели, хотя и шевелились. Зато к кисти было не прикоснуться.

- Кажется, вы руку сломали, - пробормотал Эдмунд.

- Завтра все нормально будет, - пробурчал моряк.

- Не будет. Пойдемте, - омега взял мужчину за здоровую руку и повел в свою каюту под его недовольные возгласы и не понимающие взгляды остальных членов команды. В каюте Эдмунд разорвал на лоскуты одну наволочку из тонкого ситца, затем они на палубе нашли обломок бочки, кто-то из матросов расколол его надвое. Омега приложил доску к опухшей руке с внутренней стороны, затем сильно-сильно примотал ее импровизированными бинтам. Моряк вытерпел процедуру молча, сцепив зубы от боли.

После этого парень дал ему настойку от боли. Неожиданно старый моряк сконфузился. Он мялся на одном месте, а потом поблагодарил Эдмунда.

Команда после этого случая омегу сильно зауважала. Хотя парень искренне не мог понять за что именно.

*

Во дворец Эдмунд приехал в открытой повозке, чему был несказанно рад. Ветер обдувал разгоряченную кожу солнцем, омега наслаждался красивым пейзажем, состоящим из многочисленных оливковых и фруктовых садов, а так же виноградников. Провожатый омеги совсем не знал валлирийского, поэтому они молчали всю дорогу.

Дворец был очень красив. Он возвышался над садами и полями, сверкая на солнце, будто был сделан из стекла или золота. Когда открытая карета подъехала ближе, Эдмунд почти подтвердил свою догадку. Наполовину. Дворец был сделан из светлого-светлого, почти белого отражающего свет камня и стекла. Окна были огромные, занимали все стены, казалось, что здание состоит только из окон.

Эдмунда препроводили в его покои. Они были на самом верху, очень солнечными и светлыми. Тут было мало мебели, отсутствовали ковры и камины как таковые, не было также и гобеленов. Комната была полукруглой, полноценная стена была только за кроватью, все остальное было окнами с небольшими каменными вставками между. Все они были раскрыты настежь, десятки легких занавесок облаками влетали в комнату.

Кровать была сделана из странного легкого дерева, по цвету напоминающего солому. Был полупрозрачный полог, который превращал ложе в весьма уютное место, защищающее от солнечного жара. Омега подошел к окнам и обнаружил выход на террасу-балкон, которая проходила по всему периметру покоев и была довольно широкой. Над одной ее половиной был своего рода тент, где стоял небольшой стол со стульями и кресло, оббитое тонкой белой тканью. С балкона открывался потрясающий вид на сады, которые были в удивительной близости, учитывая высоту здания.

До вечера Эдмунда никто не трогал. Прислали слугу с запиской на валлирийском, не нужно ли чего. Омега поблагодарил за гостеприимство, но ответил, что ничего не нужно. Только попросил прислать двух служанок перед балом.

На этот раз парень решил облачиться в легкий костюм из белого шелка, расшитого мельчайшими бриллиантами и золотой вышивкой. На ноги отправились золотого цвета сандалии. Когда горничные пришли, омега уже был практически готов. Только голова как всегда осталась не в порядке.

Оказалось, что все слуги размещены поблизости. Буквально через одну дверь с ним. Эдмунда это несказанно порадовало.

Девушки забрали все волосы на затылке, сформировав что-то похожее на несколько небольших пучков, закололи это все заколками с теми же бриллиантами. В уши были вставлены длинные серьги, стоило слегка наклонить голову, и они касались шеи холодными бездушными камнями. Эдмунд не любил бриллианты именно из-за их равнодушного блеска и вечно холодных касаний. Хотя блестели красиво, ничего не скажешь.

В дверь постучали, на пороге появился человек, одетый в легкий очень пестрый наряд. Он молча поклонился омеге, видимо, тоже совсем не зная языка.

Где же переводчик? Если так и дальше пойдет, то эти пять дней будут совсем невеселыми.

Они прошли по широким светлым коридорам, уставленным цветами, обошли замок кругом по открытой террасе, которая опоясывала половину этажа как и балкон Эдмунда. Затем спустились буквально на несколько ступенек и вновь обошли замок по террасе. Они остановились перед стеклянными дверьми, но стекло было каким-то ребристым, и за ним все было мутным и расплывающимся.