Золотой сон - Вивиан Коннелл

– Договорились, – она повесила трубку, как будто боялась, что он передумает, а другого повода попросить о встрече уже не будет, и придется ждать томительный месяц приезда сестры, и в каком еще она приедет настроении – неизвестно.

Кельвин долго и старательно одевался для этой прогулки – он неожиданно для себя понял, что многого ждет от этой встречи, может быть, разгадки каких-то тайн, может быть, даже крутого поворота в своей жизни, хотя, призадумался он, оснований для недовольства жизнью у него нет, а, если и есть, то лежат они не на поверхности души, а где-то гораздо глубже, куда в солнечный день и заглядывать страшно.

Сказав по дороге миссис Гэррик, что не будет обедать в пансионе, а пойдет прогуляться, и пообедает в городе, Кельвин вышел на улицу. Вся природа, казалось, разделяла его настроение – сирень на площади короля Георга расцвела пышным цветом, воздух был густо напоен ее ароматом, прохожие были все как один милы и доброжелательны – словом, все в этой жизни складывалось самым лучшим образом – и тут рука его наткнулась в кармане на записную книжку.

– Ну вот, как всегда, – подумал Кельвин и, достав книжку, раскрыл ее и внимательно рассмотрел прядь волос, она переливалась на солнце, как драгоценный камень из статуэтки индийского бога. В задумчивости Кельвин поспешил убрать книжку в темноту кармана – сегодня ей место там. Кельвин дошел до площади Джульетты даже быстрее, чем рассчитывал, поэтому ему пришлось немного подождать Григ.

И вот она появилась – ему тут же стали ясны причины его волнения – такой неземной красоты ему еще не приходилось видеть. Фигура, лицо – все вызывало к жизни те потаенные соки, которые до поры до времени дремлют в каждом, и нужно, чтобы что-то внутри взорвалось, и тогда остановить начавшееся сможет только смерть.

Григ подбежала к Кельвину и с детской непосредственностью чмокнула его в щеку. «Здравствуйте, я так долго ждала этой встречи, у меня такое чувство, что мы с вами знакомы уже много лет. Ну, куда мы пойдем гулять?»

С этими словами она так естественно вложила свою узкую теплую ладошку в его, что он не нашелся, что возразить и позволил ситуации развиваться так, как ей будет угодно.

Они выбрали первую попавшуюся улицу и пошли по ней, сначала молча, а потом все более и более увлекаясь разговором, оказалось, ее волнуют те же проблемы, что его, у них общие взгляды на жизнь, их души с каждой секундой все больше сближались – Кельвину давно не было так интересно с женщинами. Иногда, не выпуская его руки, Григ забегала вперед, чтобы видеть выражение его лица, казалось, ей мало простого подтверждения словами се мыслей, а нужно увидеть одобрение еще и в глазах собеседника. Кельвин видел искорки веселья в этих бездонных глазах, и потаенные стремления, которые она тщательно скрывала, но они просились наружу.

Должно быть, они имели странный вид, во всяком случае изредка, находя в себе силы оторваться от беседы с Григ, Кельвин бросал на встречавшихся прохожих взгляд, и тут же видел, что все они старательно отводили глаза и делали вид, что ничего не заметили. Кельвин был слишком увлечен, чтобы придавать этому какое-либо значение. Так, не заметив, они описали почти полный круг по городу и одновременно поняв, что не знают, где находятся, подняли головы и посмотрели на окружавшие их дома. Каково же было их удивление, когда они увидели, что стоят у входа в небольшую двухэтажную гостиницу «Босуэлл». Их тут же охватил зверский аппетит – не говоря больше ни слова, они взбежали по ступенькам и прошли в ресторан в левом крыле гостиницы. В зале было пусто – обеденное время давно прошло, а время ужина еще не наступило. Подошедший неслышно официант вручил им меню и исчез. Кельвин изучил меню, передал его Григ, которая долго его изучала, но наконец передала Кельвину со словами: «Разберись сам, пожалуйста. Я тебе полностью доверяю.»

Кельвин был удивлен таким быстрым переходом на слишком уж дружеские отношения, но виду не подал и решил, что так даже будет лучше.

За обедом они продолжали болтать обо всем и ни о чем, а потом перешли в каминную комнату, уселись у огня и предались послеобеденной неге.

– Как здесь мило, – сказала Григ, разглядывая фигурки на каминной полке. – Никогда бы отсюда не уходила.

– В чем же дело, – ответил Кельвин, – мы можем возвращаться сюда сколько угодно, можем даже постоянно здесь встречаться – мне и самому это место по душе.

– Я прочла твой роман, мне очень понравилось, только мне кажется, ты способен на большее – понимаешь, все эти романы, несмотря на их кажущуюся глубину – не больше чем однодневки, их через двадцать лет уже никто и помнить не будет, и в библиотеках их будет не найти, а мне так нравится в библиотеках работать, – хитрым голосом сказала она. Лицо ее смотрело неотрывно на него, глаза блестели, выглядела она такой доступной и в то же время недосягаемо далекой, что Кельвин не нашел в себе сил сопротивляться внезапно нахлынувшему порыву, вскочил с кресла и бросился к девушке. Он едва успел заметить, что страха на ее лице не было – лишь любопытство, смешанное с желанием. Губы их слились. Невозможно описать то чувственное наслаждение, которое доставил Кельвину этот поцелуй, он далеко не сразу пришел в себя, а когда пришел, то обнаружил, что она убежала, и только брошенный ею платок говорил ему о том, что это был не сон.

В полубреду он встал и, пошатываясь, точно хлебнувший диковинного вина, вышел на улицу и побрел в пансион. Последней мыслью, мелькнувшей в голове до того, как он погрузился в сладкий сон, было: «Нет, этого просто не может быть.»

ГЛАВА 8

В течение нескольких следующих недель они каждый день встречались в гостинице «Босуэлл» и, попадали в заколдованное пространство, из которого выходили лишь тогда, когда неумолимое время отбивало свой неостановимый ритм, и предлагало им расстаться, и единственное, что их утешало, это то, что ночи весной коротки, и что скоро наступит завтра, и снова придет блаженный вечер в «Босуэлл».

В телефонных разговорах с женой Кельвин, по мере того, как его отношения с Григ углублялись, становился все более лаконичен, стараясь не говорить при этом ни слова неправды, чутко понимая, что одна ложь влечет за собой другую и тогда пропасти уже не миновать. На другом конце провода Кельвин все чаще слышал долгое молчание – Грейс явно размышляла над его словами, пытаясь женским рассудком понять, в какой степени эта связь, мимолетная, как пытался ее характеризовать Кельвин, была опасна для их союза. Наконец Кельвину надоело, он почувствовал, что еще немного, и хрупкий порог между правдой и ложью будет сломан, и он решил увидеться с женой и детьми, тем более, что по детям он действительно скучал и иногда они приходили к нему в снах. Грейс же в этих снах места не находилось.