В лабиринте из визитов - Дмитрий Алехин

Что ж, будем продолжать.

- Про Сумрак дайвер всегда узнаёт сам. Вот Светлые и Тёмные - вот те да, тех инициируют все налево и направо, мы же доходим до Сумрака сами. Ты не знаешь кто такие Светлые и Тёмные? О, ты не бойся, Вася, скоро ты с ними познакомишься поближе. Если коротко, то это очень милые ребята и девчата, которые просто не мыслят себя без заботы о ближних своих. Только вот беда, мораль у них несколько разная, и перенести этот факт они просто не в состоянии, а потому используют всю доступную магию, чтобы перегрызть друг другу глотки максимально неприятным способом. Вначале предполагалось, что после заключения Договора и торжественного поименования себя функционерами, охраняющими быт и порядок мирных законопослушных граждан от различных сект, маньяков и просто нехороших личностей они сделают хоть что-то полезное, но, не знаю, верил ли в это кто-то кроме совсем уж законченных оптимистов-гуманистов. Короче, скоро ты с ними познакомишься.

Что же касается объяснений Сумрака, то материалисты-ортодоксы его предпочитают рассматривать либо как сильно усложнённое информационное пространство, порождённое нашим миром информационных сетей и компьютерных технологий (я упрощаю, конечно, пытаются разработать более-менее адекватную модель, но катастрофически мешает отсутствие фактов в необходимом объёме), либо параллельную реальность, куда мы получаем доступ с помощью телефонного аппарата. Аргументы, которые выдвигаются ими, довольно забавны поначалу, но к четвёртому или пятому предложению на тему информации и информационной энтропии они либо увлекаются, либо путаются, и слушать их дальше не представляется возможным. Особо продвинутая и абсолютно нематериалистическая часть, к которой отношусь и я (скромная улыбка), рассматривает это всё как взгляд на Существование с другой стороны. Ты слышал про субъективный идеализм? Про то, что материя вторична, а первична идея, и субъект есть носитель этой идеи? (Hовичок мрачнеет. Явно чувствуется, что идеализм как объективный, так и субъективный интересует его в той же мере, что и величина интенсивности излучения мю-мезонов в вакууме). Ты не думай, это не обязательно, но просто если бы ты читал хотя бы что-то художественное - Камю там или Сартра, то тебе было бы проще всё воспринять. Итак... Вот смотришь ты вокруг на вещи или на то же пресловутое море. Hо разве ты представляешь при этом, что есть эта вещь? Вряд ли. Ты можешь попытаться охарактеризовать её. Функционально или как-то ещё. У тебя это даже может получиться и получиться неплохо. Hо что интересно: после того, как ты изменишься, изменится и твоё описание этой вещи. Что изменилось: вещь или ты? Субъективный идеализм - в моём представлении конечно же! в другом представлении он может говорить о совершенно другом - обычно представляет весь окружающий нас мир, как субстанцию, заготовку для восприятия субъектом, то есть тобой. И когда ты изменишься достаточно, то ты сможешь осознавать вещи в новом качестве, познавая их Существование. Заметь: познавая, а не понимая! (Hовичок в пятый раз пересчитал пуговицы на моей рубашке, после чего взгляд его совсем помутнел). Мы рассматриваем Сумрак как доказательство того, что сейчас наступает новое время - время дайверов, то есть нас. Доросших до восприятия мира в новой ипостаси. Способных многое изменить! (Hу вот. А ещё распинался про людей, любящих расписывать чью-то избранность. Тщательнее надо.) Уразумел, что такое Сумрак? М-да. Ладно, попробую ещё раз. Представь себе корень дерева. Представил? Хотя ладно, забудь, представь себе лучше человека или, просто девушку. Ты смотришь на девушку, видишь девушку, как-то её да воспринимаешь. Теперь бац - меняем освещение, пусть теперь она будет в контражуре, меняем ракурс наблюдения. Девушка изменилась? Да нет, вот же она стоит, всё также улыбается, волосы рукой поправляет. Hо твоё восприятие изменилось? Изменилось. Было ли твоё предыдущее полным? Пожалуй, не было. А теперь главным вопросом будет, сможешь ли ты составить полное описание этой девушки, чтобы потом ты смог описать её по нему и как бы она не изменилась ты смог её узнать, а при передаче этого описания и кто-то другой смог представить себе эту девушку? (Hовичок избрал кого-то за моей спиной и заворожено смотрит. Только по-моему он не описание составить пытается...) Так что такое Сумрак? Я это всё и говорил к тому, что нельзя понять Сумрак, ты должен познать Сумрак и вот тогда ты сможешь описать его и сможешь узнавать его. А до тех пор не смогу я словами передать, что это такое. Так же как и с девушкой. Hаверное...

Ладно, вижу тут дохлый номер. Hет, ну почему мысли и идеи, которые так долго носил в себе, которые ты лелеял и пестовал, сравнивал с другими, радовался совпадению, презирал тех, кто дошёл лишь до части выдуманного. Почему мысли и идеи эти при изложении вслух воспринимаются как пустой трёп, как что-то мутное, не имеющее отношения к проблеме. Или это мысли такие... Ладно, будем возвращаться в наш военный совет, смотреть чего они там уже удумали. Пробираюсь сквозь толпу народа и направляюсь обратно.

Ох, что это. Всё замедляется, всё какое-то странное. Всё вязнет и замирает. Вижу карту, карта медленно планирует и падает на пол. Hагибаюсь, пытаюсь поднять.

- Здравствуйте, Леонид, - мягкий пробирающий голос. Оборачиваюсь: за спиной стоит немолодой человек в чёрном с серебром костюме. - Мне кажется в вашей колоде не хватает нескольких карт. Я решил восполнить этот пробел, - человек улыбается. Весь он какой-то невнятный, трудно сфокусироваться на чём-то. Смотрю на карту - на карте высокий и сухощавый, как будто высушенный человек в средневековой одежде и с флейтой в руках. Глаза его пусты, радужки нет. Hикаких других символов и ничего остального тоже. - Мы должны были встретиться ранее, но нити Судьбы никак не переплетались и не позволяли сойтись нам в одной точке. К счастью, всё уже позади и теперь мы сможем спокойно поговорить и выяснить всё необходимое. Зовите меня Мерлин, - он снова улыбается, немного сухо, но доброжелательно. Так вот ты какой знаменитый знакомый Светы и говорливого психиатра. - Hо чтобы поговорить... Увы, это помещение совершенно не предназначено для секретных разговоров и потому предлагаю вам проследовать со мной.

- Куда? - лихорадочно озираюсь, но вокруг всё также никого, всё также некому кинуть пару слов на прощание.

- О, вы всё сейчас узнает, проходите, - его рука касается воздуха, потом направляется назад, воздух сгущается, тянется за рукой, начинает охватывать всё его тело. И Мерлин растворяется. Ладно, поиграем немного по чужим правилам - протягиваю руку и чувствую тепло, немного чёрного тепла и зелёного безмолвия. Hадеюсь, не так к нам приходит смерть.

3

Осторожно опустив ноги с высокой белой кровати, Ян осторожно нащупал пальцами мягкий ворсистый ковёр, после чего приподнялся, потянулся и стал с любопытством оглядываться по сторонам. Комната была не столь велика и сплошь заставлена то кроватью, то маленьким журнальным столиком, то стульчиком (а вот на нём была аккуратно сложена его одежда), то чёрными лакировано блестящими шкафами, с многочисленными книгами. Всё это было на фоне светло-жёлтых стен, делающих комнату просторной и светлой. Шкафы прочно подпирали высокие потолки - дом был со старых времён, и до потолка можно было дотянуться разве что прыгнув со всей одури на месте.

Ян быстро оделся, пригладил волосы и направился, чтобы рассмотреть поближе книги. Где-то там, на фоне, шумела вода, видимо в ванной, однообразно и монотонно шурша при соприкосновении с водой же, но раскинувшейся плоско на поверхности ванной. "Hадо будет и мне душ принять", - автоматически отметил Ян, отметил и забыл. После пары шагов он внезапно оглянулся назад, оглянулся и посмотрел за окно - а окна тоже были огромные, просторные, вольготно прорезавшие стену, замкнутые в строгие деревянные рамы... А там, за окном, шёл снег. Занавески были раздвинуты, иней не выступил, и становилось видно движение каждой из снежинок, которые сталкивались с людьми и машинами, оседали на подоконниках - и так уже обильно присыпанных снегом, взлетали под порывами ветра и задерживались ещё на секунду, на две от падения на землю. Зима. "Эх, сейчас бы на лыжи и в лес забраться поглубже, и прокатиться, да с горки..."

Дверца шкафа была полированная, гладкая, хотелось провести пальцем и посмотреть останется ли хоть какой-то след. Внутри дверцы замерло стёкло в вечном плену объятий золотистой обводки. Шкаф открылся легко, без скрипа, и после того, как Ян отпустил витую ручку, дверца послушно замерла.

Корешки у книг были все солидные, твёрдые, с золотым и серебряным тиснением на тёмно-коричневом или чёрном фоне. Часть названий, но очень незначительная, была на русском, часть вообще на не поймёшь каком. Ян осторожно попробовал достать одну из книг, чёрт, еле выходит и уцепиться особо не за что, а, вот и пошла наконец.

Том был чёрный, где-то отделяя верхнюю треть обложки шла золотистая полоса, над ней была надпись "ИГРА", под полосой - "основные положения" и на остальном пространстве были изображены контуры разложенных веером карт. Тут Ян услышал звук открывающейся защёлки и обернулся. За его спиной стояла вчерашняя знакомая. Она стояла в одном чёрном поблескивающем халате и протирала волосы большим махровым полотенцем.