Лягушонок для Миллионера (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

— Что? — удивленно спрашиваю я.

— Вырубить, — бьет себя по шее парень, наглядно показывая что он имеет ввиду. — Поэтому вы и оказались на стуле в кухне.

— Да ну?! Не может этого быть, — подкладываю под себя ладони начинаю медленно раскачиваться взад-вперед наклоняя шею то вправо, то влево. — Это не правда, — фыркаю.

Я так увлеченно перевариваю мысленно рассказ Владимира Романовича, что не сразу замечаю подрагивающие в ироничной улыбке уголки его губ.

— Вы меня дразните? — улавливаю задорную чертовщинку в его глазах, вскакиваю со стула слишком резко и меня снова ведет.

Все! Я вспомнила! Я потеряла сознание, потому что у меня скакнуло давление:

— Эй, Царевна, ты чего так скачешь? — меня в тот же миг подхватывают сильные руки и я оказываюсь прижатой к мускулистой груди.

Невольно сжимаюсь в его руках, понимая, что это переходит рамки приличия:

— Поставьте меня на пол, Владимир Романович — это лишнее, — кладу ладони ему на плечи пытаясь отстраниться, но невольно пальцы расправляются на рельефных плечах, чувствуя каждую напрягшуюся мышцу.

Господи! Порывисто вдыхаю чистый запах его сексуальности, гормоны тут же бьют в голову. Не дремлющий мозг посылает импульсы возбуждения туда, где обычно зарождается желание, наполняя низ живота тяжестью. У меня мгновенно пересыхает во рту.

— Извини, Царевна, но придется тебя доставить в безопасное место, где ты даже если и захочешь упасть не поранишься, — парень как будто не замечая моего состояния, пружиня шаг направляется по коридору к огромному дивану. Нависая над ним он аккуратно опускает меня на мягкое сиденье и в этот момент, чтобы не упасть мне ничего не остается делать, как обнять его за шею и прижаться к нему еще ближе.

— Вот, так лучше, — выдыхает Владимир и освобождает меня, а вот я на секунду дольше задерживаю руки на его шее и сама не пойму как это вышло. Такое ощущение, что заклинило суставы. Свело судорогой.

— Ань, — низкий, немного хрипловатый голос током проходиться по моим натянутым нервам.

Что творю, сама себе отчета не отдаю. Страх. Стресс. Все навалилось такой неподъемной ношей, что боюсь не вывезу этого всего одна.

Из груди рвутся рыданья, но так как я пытаюсь сдержать их, с губ срывается стон. Чувствую, как по щекам текут горячими дорожками слезы.

Началось! Закатывает глаза, мое самообладание и валит в тишину.

Мне хочется чтобы меня пожалели. Прямо вот сейчас. Немедленно и Володя для этого как нельзя лучше всего подходит.

Парень понял мой намек и не задумываясь присаживается рядом. Подтягивая к себе усаживает на колени, а я не поднимая глаза, утыкаюсь носом в его шеи: плачу.

— Слезы — это лекарство для души, — философски замечает он. — Поплачь Царевна и тебе обязательно полегчает, — покачивая меня на руках, гладит по волосам Володя, приговаривая какие-то успокаивающие слова.

А я чувствую в его руках себя маленькой девочкой, той, которой я была в далеком прошлом: вот так же меня папа на руках качал, когда с велосипеда во дворе падала. Он мне так же успокаивал, говорил, что все получится и в следующий раз я точно не упаду. Как же мне его не хватает. Он так рано ушел из жизни, что не успел оставить в ней больше воспоминаний. Только короткие, мимолетные.

Я потеряла счет времени. И даже казалось, что в какой-то момент я задремала, увязая в своих эмоциях с головой. Очнулась от того, что кто-то активно толкает меня в бок:

— Мама, мам, мам, — настойчиво зовет детский голосок и я только спустя минуту вспоминаю, где нахожусь.

— Гриша, — поворачиваюсь к сынишке, — что ты не спишь? Испугался?

Сама приподнимаюсь на локтях, встаю.

Гриша начинает ворочиться, хныкать, а я себя корю за слабину, что дала. Ведь заснув я даже бутылочку не приготовила на случай если Гриша ночью проснется.

— Сейчас, сладенький, мама все сделает, — я поднимаюсь с кровати и прихватив с собой дитя отправляюсь на кухню.

Сахар, как и кружку нахожу не сразу. Здесь все такое большое и всего очень много, что немного теряешься. И привычные места, в которых по логике должны находится чашки и все остальное, служат совершенно для другого. Но нам богатых не понять, у них всегда все по особенному.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Помочь? — вздрагиваю и оборачиваюсь на сонный голос Владимира.

Меня вмиг охватывает смущение и бросает в жар от вида парня. Он стоит в дверях, привалившись к косяку в одних боксерах. Мне понадобилось одно мгновение, чтобы оценить его поджарое, рельефное во всех местах где нужно, тело. И в этот момент я понимаю одно, мне его уже никогда не забыть.

— Я, тут, это… — мямлю, если собирая разбежавшиеся мысли в кучку, — сок забыла Гришке купить.

— Хм, и что водичкой с сахаром решила напоить ребенка? — кивает парень на стол, где стоит сахарница и стакан с водой.

— Я всегда так делаю, — пожимаю плечами, но видя как Владимир морщится замолкаю, поджимая губы.

— Я в магаз сейчас сгоняю. Подумай может что-то еще нужно купить, пока буду одеваться? — он круто разворачивается и покидает кухню, а я так и не нашла в себе сил, чтобы отвести взгляд от упругих ягодиц, обтянутых тонкой тканью и широкой спины, исчерченной бугристыми мышцами.

Господи-Боже! Дай мне сил пережить сегодняшнюю ночь. Избавь от искушения, которое маячит перед глазами.

Стоило только подумать о грешном, как на руках закопошился Гриша, пристраивая свою головку у меня на плече.

— Ну?! — привлекает мое внимание Владимир из холла.

— Бутылочку, сок яблочный. А все остальное вроде бы есть, — говорю неуверенно.

Володя кидает на меня недовольный взгляд и выходит за дверь не сказав ни слова.

Вот свалилась же я ему на голову. Хотя, сам виноват, — веду внутреннюю беседу сама с собой. — Ну разве не он виноват, что я оказалась в таком положении? — хожу по кухне вокруг стола, покачивая Гришу и поглядывая на часы. До рассвета еще есть пару часов, хотелось бы поспать хоть немного.

Когда прошло пятнадцать минут, а от Володи ни слуху ни духу, я все же развела в стаке ложечку сахара и взяв ее с собой направилась в спальню.

Надеюсь, когда он вернется и не обнаружит меня, злиться не будет, но мои ноги уже не держали нас с Гришкой на себе, а в глаза хоть спички вставляй, закрываются на ходу. И стоило мне только прилечь, как я тут же провалилась в сон. Даже недовольное Гришунино кряхтение меня не разбудило, а об остальном и говорить нечего.

Раздираю глаза, от того, что под подушкой настойчиво вибрирует что-то, давя звуком на виски…

Черт! Это же будильник.

Подрываюсь с кровати. Стряхиваю с себя остатки сна, пощипав за щеки и мочки ушей … Кручу головой из стороны в сторону. Пытаясь тем самым взбодриться.

Валяться-то некогда. Нужно сегодня не опоздать в офис и постараться уйти во время. И с Гришкой решить вопрос. И квартиру по возможности подыскать…

От стольких мыслей кружиться голова. Я обхватываю ее пальцами, массирую затылок.

Все получится. Все получится, — уговариваю себя.

Встаю с кровати, иду в душ.

Десять минут спустя, чувствую себя свежо и бодро. Полностью проснувшейся. Завернувшись в полотенце, как можно плотнее выхожу из спальни, направляюсь на кухню и … меня вводит в ступор то, что я вижу.

— Доброе утро, — встречает меня приветливой улыбкой женщина, но голос настолько холодный и колючий, что невольно пячусь назад.

А женщина словно и не замечая моего смущение продолжает разбирать пакеты, которые стоят на столе. Замечаю, что они наполненными детскими товарами.

Подтягиваю полотенце к подбородку и быстрым шагом возвращаюсь в спальню.

— Черт, — шепчу и еще раз смотрю на часы, — без пятнадцати шесть.

Почему она пришла так рано?

Быстро, по-солдатски, как я привыкла, переодеваюсь в офисную одежду. Собираю волосы на затылке в пучок и наношу толстым слоем тональный крем, чтобы скрыть синяки. Сегодня они проявились чуть ярче, поэтому приходится еще и пудрой воспользоваться.

Возвращаюсь на кухню в полной боевой подготовке. Мне с домработницей ссорится нельзя, нужно наоборот произвести хорошее впечатление. На нее мне придется оставить Гришеньку на целый день.