Запрет на вмешательство - Макс Алексеевич Глебов

может закончиться, толком не успев начаться.

— Готово, — кивнул я сержанту.

Пулеметный огонь на нашем фланге стих, и Плужников высунулся из-за насыпи, чтобы оценить обстановку.

— Трое из четырех немцев целы, — сообщил он, сползая обратно. — У пулеметов возятся. Один за мотоциклом лежит, но шевелится — ранен, наверное. А ты говорил, что двоих снял.

— Пулеметы молчат?

— Молчат, — согласился Плужников.

— Оба?

— Оба.

— Значит, я свою задачу выполнил. А теперь, товарищ сержант, у меня созрела разумная инициатива, но мне нужна помощь. Окажете?

Плужников ответить не успел. Нас прервали характерные хлопки выстрелов из немецких пехотных минометов. Глупо было бы надеяться, что передовая часть немецкой пехотной дивизии забудет взять с собой это компактное и весьма эффективное оружие. По штату у немцев такое изделие фирмы «Рейнметалл» имелось в каждом взводе, и сейчас мы имели удовольствие испытывать на себе, каково оно, когда тебе на голову сыплются пятидесятимиллиметровые мины.

— Ложись! — заорал сержант, явно знакомый с этим оружием противника.

Я-то и так лежал, а вот красноармейцы, сбившиеся в плотную группу вдоль насыпи справа от нас, отреагировали на команду не сразу. На первый раз нам повезло, и мины легли с недолетом, но играть в эту рулетку дальше было не просто опасно, а преступно.

— Товарищ сержант! Нужно отводить людей. Иначе всех сейчас нашинкуют! — у нас же даже индивидуальные ячейки не отрыты, не то что окопы, а насыпь от мин не защитит. Вон балка между холмами — неплохой путь для отхода. И лесок там имеется…

— Не было приказа на отход, — отрезал сержант, приподнимаясь над рельсами и стреляя в сторону противника, — Ты что, боец, уставов не знаешь? Противник должен быть смело и стремительно атакован всюду, где он будет обнаружен!

Я мысленно простонал. Если кто здесь и не знал уставов, так это сержант и наш командир. Из-за этой фразы, с бессмысленной беспощадностью вбитой политработниками в головы бойцов и командиров красной армии, уже погибло столько отличных парней, что просто хотелось выть. И ведь никто ни разу не вспомнил, что относится она только к НАСТУПАТЕЛЬНОМУ бою, о чем в полевом уставе РККА от тридцать девятого года совершенно недвусмысленно сказано. А мы чем сейчас занимаемся? Наступаем? Но не затевать же прямо здесь, под минометным обстрелом, военно-теоретический диспут с сержантом НКВД!

Вторая серия мин легла с перелетом, но с этой стороны насыпь нас не прикрывала, и крики раненых показали, что осколки нашли свои цели.

— Мне нужна ваша помощь, товарищ сержант, — напомнил я Плужникову. — Нужно заткнуть пулеметы на «Ганомагах», иначе они так и будут прижимать нас к земле, а минометчики уже почти пристрелялись.

— Что ты опять придумал, Нагулин? — повернулся ко мне сержант, скатившись с насыпи после очередного выстрела.

— Видите этот бугор? — я показал Плужникову на небольшой холм у нас в тылу, поросший кустарником и невысокими деревьями. — Я, как вы могли убедиться, неплохо стреляю, а там очень перспективная снайперская позиция. Уверен, что достану оттуда немецких пулеметчиков, а может и минометные расчеты, если они в прямой видимости. Старший лейтенант приказал вам следить за мной, а мне в любом случае нужен второй номер для контроля окружающей обстановки — немцы не дураки, могут и с фланга нас обойти. Поможете?

Плужников выглядел неглупым человеком, хоть и сильно отрихтованным здешней политической системой. Колебался он не больше секунды — бой, он многое в мозгах по местам расставляет.

— За мной, боец!

Вот это правильно. Если не можешь предотвратить безумную затею подчиненного, нужно ее возглавить!

Мы быстро преодолели пятьдесят метров до балки. Я успел подумать, что наш маневр мог выглядеть, как дезертирство и попытка покинуть поле боя, но красноармейцам и старшему лейтенанту сейчас было явно не до нас. Хоть бы вдоль насыпи нормально рассредоточились, что ли…

Намеченной мной позиции мы достигли меньше чем за минуту, но положение нашего отряда за это время успело сильно измениться к худшему. Очередная серия мин легла почти точно за насыпью, и убитых и раненых ощутимо прибавилось. Хорошо, что минометов у немцев было всего три, иначе все уже давно бы закончилось.

— Давай быстрее, Нагулин, — несильно пихнул меня в спину Плужников, когда мы выбрались на холм. Видимо, увиденное сверху его сильно не порадовало.

— Есть быстрее, товарищ сержант, — сосредоточенно ответил я, поднимая винтовку.

До «Ганомагов» отсюда было метров четыреста. Немецкая пехота уже развернулась в цепь и начала движение в нашу сторону, стремясь непрерывной стрельбой помочь своим пулеметчикам не давать нашим бойцам высовываться из-за насыпи. Фланговый охват немцы к моему удивлению так и не предприняли. Видимо, решили, что с таким слабым противником справятся и так. Вот сейчас и поглядим.

Еще раз внимательно оглядев немецкие позиции сверху, я обнаружил, где устроились минометчики. Сейчас они наносили нам самый большой урон, и начинать следовало именно с них. К сожалению, один из расчетов от меня закрывал дальний «Ганомаг», но два других миномета просматривались неплохо. Конечно, наблюдая за немцами отсюда, засечь вражеские позиции я бы не смог, но взгляд с орбиты дает немалые преимущества, и я собирался воспользоваться ими по максимуму.

Первые три выстрела я сделал практически без пауз. Два — по расчету правого от меня миномета, и один — по пулеметчику переднего «Ганомага». Магазин винтовки опустел, и я мола протянул руку за оружием сержанта. Тот хотел было что-то возразить, но посмотрел на поникшего за своим пулеметом вражеского солдата и протянул мне винтовку.

Расчет пехотного миномета у немцев состоял из двух человек, так что еще три моих выстрела заставили замолчать второй миномет и последнего пулеметчика на заднем бронетранспортере. Солдат противника я старался не убивать, целясь больше в их оружие, а не в них самих. Сменить погибшего пулеметчика несложно, а вот сам пулемет во время боя обычно заменить нечем. То же можно сказать и о миномете, но его сложнее повредить винтовочной пулей. В любом случае, огневой вал, прижимавший наш отряд к земле, резко ослаб, осталось только заставить замолчать третий миномет.

— Пора менять позицию, товарищ сержант. Если нас засекли, мины полетят именно сюда.

Я, конечно, сгущал краски. Расчет третьего миномета, сильно впечатленный почти мгновенной