Рейтинговые книги
Читем онлайн Дитя волн - Жюль Сюпервьель

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

В сарае на ранчо Сан-Тибурсио продолжается стрижка. Хуан Печо, сидящий на корточках слева, должно быть, хозяин. Его нож, что висит на поясе, под задравшимся во время работы пиджаком, длиннее, чем у пеонов. Большой, толстый, Печо стрижет овец через силу: невероятная лень разлита по всему его телу, он не скрывает этого, даже когда притворяется, будто трудится. Лень охватывает его с пробуждения и покидает только ночью, когда Печо спит и больше в ней не нуждается. Окурок самокрутки, давно потерявший свой изначальный цвет, прилип к его нижней губе, похоже, лет пять-шесть назад.

Печо стрижет плохо и рассеянно. Время от времени ругательства застревают в его клочковатой бороде.

Овцы, которых стриг хозяин, потом долго помнят тяжелую тень нависавшего над ними тела, бычье дыханье и многочисленные порезы. Печо предпочел бы вовсе зарезать их. Это куда быстрее, да и кровь… Разве кровь – не единственное развлечение в пампе для гаучо, верного своей невесте? Слух турка улавливает далекий лай собак. Долгие часы лишь ветер в пампе принимал это существо за человека – смешного человека, который передвигается пешком по стране, где все ездят верхом. Хуан Печо и дети уже завидели его. И сразу наделяют незнакомца родиной, чувствами, характером.

Это старьевщик, торговец хламом. Особой любовью в здешних краях пользуются всякие коробочки и шкатулки. Впрочем, мужчины, женщины, дети во всем мире любят их. Шкатулки – потребность человеческой натуры. Под их крышками рождается, скрывается и замышляет разные хитрости сама судьба.

Случай представляется Хуану Печо подходящим, он поднимается с корточек и залезает на лошадь (оседланная, она всегда рядом) – не потому, что боится опоздать на встречу с будущим, просто никогда в жизни он не проделал и пятнадцати шагов пешком.

Свертывая сигарету, он направляет лошадь к незнакомцу.

– Добрый вечер, не угодно ли глянуть на товары проезжего торговца? Всегда к вашим услугам. – Турок пытается говорить по-испански. – Я представляю в Аргентинской Республике крупные зарубежные торговые дома.

– Ага. Значит, представляете? – с недоброй усмешкой говорит гаучо, разглядывая дорожные сумки пришельца.

Турок опускает глаза, смущенный собственной ложью. Это голод и воздух пампы сделали его таким изворотливым.

– Следуйте за мной! – бросает Печо, натягивая поводья.

Он размышляет, куда отвести иноземца – в сарай или на кухню. В воротах ранчо стоит его сестра Флорисбела, серьезная, крупная женщина. Печо принимает решение:

– Это турок, он будет спать здесь. После ужина посмотрим, что он там принес. А пока пусть ничего не показывает.

И добавляет, понизив голос:

– Осторожнее, у него цепкие лапы.

Торговец просит Флорисбелу принести воды и скрывается в зарослях чертополоха.

Потом он появляется – побритый, почищенный, пахнущий одеколоном – и усаживается на табуретку, лицом к закату, неподалеку от Флорисбелы, которая пьет мате.

Оба не произносят ни слова, притихшие перед наступлением ночи. Звезды, еще приглушенные дневным светом, кажутся подслеповатыми. Овцы, которых стрижка разлучила с ягнятами, ищут своих детей в кошаре сумерек, и весь мир, от земли до неба, заполнен блеяньем, исколотым лучистыми иголками звезд и светлячков.

Турок почувствовал усталость. Только одна мысль, словно неизвестно кем пущенная стрела, пронзила его сознание. Он удостоверился, что револьвер по-прежнему лежит в кармане. В это время раздался голос Хуана Печо. Он вернулся на ранчо в сопровождении трех детей Флорисбелы, из которых старшему, Орасио, было двенадцать лет. Мальчик сильно хромал, у него было совсем взрослое лицо. Маленькая группа двигалась в окружении собак.

– Нет, и точка! – резко произнес гаучо своим низким голосом. – Только после ужина! Турок разложит свой товар на столе, и у нас будет вдоволь времени, чтобы все рассмотреть.

Флорисбела одобрила решение. Торговец, наоборот, хотел закончить все как можно быстрее, но испанский он понимал плохо, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы разложить услышанные слова по полочкам и вникнуть в смысл произнесенных фраз.

Все вошли в просторную комнату, которая служила на ранчо и кухней, и столовой.

– Сюда! – Хуан Печо указал турку на место в углу.

Одна за другой восемь местных дворняжек обнюхали иноземца и попытались поднять задние лапы над его багажом. Осторожно, чтобы не разозлить хозяев, он отогнал собак.

На ранчо разговаривали тихими голосами. Флорисбела и ее отец, белобородый гаучо необыкновенно достойного вида, хотели позволить турку занять место за семейным столом; дети, все как один, шептали: «Да, да, да, да!»

– Он будет есть в этом углу, стоя на коленях! – в ярости проревел Хуан Печо.

А сам подумал: «Пусть скажут спасибо, что я позволил этому гринго, бродяге, призраку, войти в дом. Да он жив до сих пор только потому, что ему сильно везло на этой земле. Экая важная особа! Едва появившись, попросил воды для туалета. И даже вымыл ноги во дворе, у всех на виду, будто не мог сделать это потом, незаметно…»

Хуан Печо следил за всеми манипуляциями турка, сидя в сарае, видел он и его полотенце в красную полоску, которым иноземец вытирался, умывшись при последних лучах солнца.

Когда мясо было готово, гаучо и домочадцы уселись за стол, а в углу устроился турок, скрестив под собой чистые, костлявые, печальные ноги. (Печальные ноги? Что ж. когда лицо обязано улыбаться по профессиональной привычке, должна же печаль найти себе где-нибудь прибежище!)

Вдыхая запах мяса, жаренного на решетке, иноземец в очередной раз убедил себя, что кочевая жизнь ему нравится, в памяти всплыло его собственное имя – Али бен Салем, он с новой силой воспылал любовью к родителям и родине, мысленно перебрал свои менее отчетливые достоинства и восстановил основные черты биографии.

Блаженная усталость разлилась по ногам и пояснице, и турок, несколько идеализируя ситуацию, подумал, что попал в неплохую компанию.

Во главе стола сидел Хуан Печо. Все поглядывали на бродягу и размышляли, можно ли надеяться на то, что и завтра в доме сохранится мир и порядок. Домочадцы орудовали вилками, стараясь подчеркнуть это свое превосходство, ведь у иноземца был только нож и он отрезал куски мяса в опасной близости от губ. Дети Флорисбелы не спускали глаз с движущихся челюстей турка.

После ужина минут на пять воцарилась тишина – Хуан Печо не желал выдавать своего нетерпения. Наконец он вымолвил:

– Будем смотреть.

Дети мигом сбегали за пеонами, и вскоре вокруг сокровищ торговца собралось все маленькое общество, включая старого отца Флорисбелы и самого Печо, – они возвышались над столом неподвижные и суровые, как сама пампа.

На столе в маленьких картонных коробочках доверчиво блестел позолоченный металл (броши, браслеты, серьги, амулеты), и столь же доверчиво сияла улыбка на губах Али бен Салема. Каменная сосредоточенность зрителей отступила перед обыкновенным человеческим любопытством, собравшиеся обменялись взглядами.

Мишурный блеск, как сладкий яд, вливался в зрителей, и души тоже покрывались позолотой. Справа и слева от коробочек располагались всевозможные предметы туалета, галантерея, парфюмерия – яркие свежие краски, нечаянный весенний праздник…

– Можете потрогать, – предложил турок.

И сразу же к предметам потянулись коричневые крестьянские руки – словно карпы, кинувшиеся к брошенному в воду кусочку хлеба.

Хуан Печо пока не сказал ни слова, хотя все то и дело бросали на него быстрые взгляды.

Клочковатая борода, обрамлявшая лицо гаучо, казалась сейчас еще более небрежной и независимой, чем обычно, тем не менее он открыл коробку с безопасной бритвой и в полной тишине начал изучать инструмент. Ему пришло в голову, что, когда он отправится в ближайшее воскресенье к своей невесте Эстер Льянос, неплохо быть тщательно выбритым.

– Сколько стоит бритва?

– Всего три маленьких пиастра. Кожа после нее – просто шелковая.

– Три пиастра? Даю один пиастр, – сказал Печо суровым тоном.

Сладким голосом турок заворковал: «Нет, я не могу, не могу, не могу», по его лицу бегали десятки разных улыбок, наконец исчезла последняя, и иноземец почувствовал, что средства воздействия иссякли, – по крайней мере, его волосатая грудь, проглядывавшая сквозь распахнутую рубашку, не добавляла ему привлекательности.

Пристально разглядывая бритву, гаучо размышлял: «Три пиастра… Цена целого барана вместе с шерстью, а тут всего лишь кусок блестящего металла!»

Тем временем Флорисбела, старик, пеоны – все делали покупки, и в ровном свете лампы поблескивали серебряные монеты, переходившие из кармана в карман.

Немой гнев Хуана Печо, казалось, отравляет сам воздух.

Пеоны вышли из большой комнаты. Вытянувшись на своем убогом ложе, каждый прислушивался, ожидая исхода событий.

Туроку паковал все товары, кроме бритвы, – он чувствовал, что инструмент удастся сбыть с рук, слишком сильным было желание гаучо.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дитя волн - Жюль Сюпервьель бесплатно.

Оставить комментарий