Газета Завтра 296 (31 1999) - Газета Завтра Газета

А.Б. Теперь мой пример. Служба безопасности "Мост-банка" Бобкова. Они начали со службы безопасности, а закончили, вкупе с Гусинским, созданием Российского еврейского конгресса, вошли в политику, стремятся к власти в стране. Гусинский этого и не скрывает. Если Березовский недавно на радио сказал, что нужно вкладывать деньги во власть, то делает он это через свою разветвленную службу безопасности. Если Гусинский решил аккумулировать еврейскую внутрироссийскую энергию, а евреи — это ведь не просто нация, а некий огромный трест, со своей идеологией, своими связями. Кто, как не Бобков, хозяин Пятого управления, который знал все эти каналы, еврейское диссидентство, мог быть ему полезен?

Х. Да, надо отдать должное Гусинскому, который точно подбирает кадры. Он смог собрать и заинтересовать профессионалов. Бобков — его лучший выбор. И вообще я с вами согласен, что масштабы в этом деле больше. За рубежом в свое время фирма "Пинкертон" занималась даже военной разведкой по заказу правительства США. Так что механизмы деятельности охранных структур известны. А относительно использования этих механизмов в конкурентной и политической борьбе — такая опасность теоретически, конечно, существует. И главным средством предотвращения такого поворота событий является четкая работа ФСБ и МВД. И, разумеется, политическая стабильность в обществе.

Бюро переводов предлагает следующие услуги: заказ переводчика 4 , качественный перевод текстов, документов и технической литературы.

Михаил Горымов Я, РУССКИЙ ДОБРОВОЛЕЦ! (Сербия, 1999 год)

По сути, "события в Косово" уже закончились. Все, что происходит сейчас на Балканах: кровавые реалии НАТОвской оккупации, переговоры и согласования каких-то международных комиссий, усилия прозападных агентов развалить остатки Югославского государства изнутри, информационная истерия вокруг заселяющих брошенные курятники русских десантников, экологическая катастрофа на Дунае — это только неизбежные и потому не слишком интересные следствия той схватки, которая в течение полутора месяцев кипела не только в горах и долинах Косово, но и в роскошных кабинетах правительственных зданий Москвы, Вашингтона, Нью-Йорка, Лондона и Белграда.

Очевидно, что мы проиграли еще одну войну, а точнее, одно из бесчисленных сражений длящейся столетиями битвы. Битвы, в которой славянские народы, зажатые между безжалостным Западом и кровожадным Востоком, отстаивают право на жизнь, право на существование собственной самобытной культуры, право на бытие собственных государств.

Но ведь одно проигранное сражение — это еще не вся война. Важно другое. Несмотря на то, что российское правительство предало братьев-сербов, убаюкивая собственное население косноязычными речами Черномырдина и трескучими скороговорками Иванова, русский народ нашел в себе силы восстать против пацифистской пропаганды и выставить отряд своих бойцов на новую косовскую битву.

Пусть в боях с албанскими боевиками участвовали всего несколько десятков русских добровольцев, но именно они, а не бессмысленные броски десантников на Приштинский аэродром "спасли лицо" русского народа. Нашу с вами честь.

Сейчас эти люди возвращаются домой, в Россию. Многие приезжают израненными и безденежными. Их не встречают с цветами и оркестрами. Они никому не нужны, кроме, пожалуй, сотрудников правоохранительных органов, которые для пущей сохранности "конституционного строя" берут добровольцев на карандаш, считая их "социально опасными элементами".

Мы предлагаем вашему вниманию рассказ одного из добровольцев-ветеранов. Пусть его бесхитростные и честные слова напомнят вам о том, что Россия до сих пор жива только потому, что на ее просторах еще рождаются люди, готовые в любую минуту положить жизнь "за други своя"...

ИТАК, РЕШЕНО, я еду в Югославию, чтобы помочь братьям сербам в предстоящей войне. Страны НАТО уже целую неделю сбрасывают бомбы на эту маленькую страну, и уже неделю, как мой рюкзак собран в дорогу, но выехать я не мог из-за денег. Вернее, ввиду их полного отсутствия. Был на митинге возле американского посольства — сколько же там ходит представителей от различных партий и организаций! Тут и коммунисты, и жириновцы, и демократы, и РНЕ — и все собирают деньги в помощь братьям сербам, но вот только на билет не дает никто. Наконец, необходимая сумма найдена, вместе со мной едет Славка, с которым мы вместе воевали в Боснии. Накануне мы созванивались со всеми своими друзьями, которые тоже воевали в Боснии. Многие уже выехали, но большинство, как и мы, сидят на чемоданах, причина та же — нет денег на билет.

Вечером мы садимся в поезд, и начинается наш поход на Балканы. Мы едем не прямым поездом Москва—Белград, а в обход, через Румынию и Болгарию, потому что прямой поезд идет через Венгрию, а Венгрия — член НАТО, и нас могут снять с поезда. Через трое суток мы, наконец, въезжаем в Югославию, в купе заходят югославские полицейские и объявляют нам, что граница закрыта и всем придется возвращаться обратно. Пришлось ехать назад, в Софию. Утром идем в Югославское посольство на прием к консулу. В посольстве нас встретили, внимательно выслушали. Консул долго рассматривал наши "Войны книжицы Войска республики Сырпске", а когда Славка выложил на стол Золотую медаль "За храбрость", полученную в Боснии, растаял окончательно. "Я лично буду звонить в Белград и просить за вас!"— сказал он. Три дня проходят в томительном ожидании. Наконец из Белграда получен долгожданный ответ, и нам разрешают въехать в страну.

В Белграде к нам присоединяются Витька и Серега, наши старые и боевые товарищи, здесь же в казарме мы находим пятьдесят русских добровольцев. Через несколько дней мы оказываемся в Косово, нам выдают оружие, форму, в наших "Войных книжецах" делаются соответствующие записи, с этой минуты мы становимся военнослужащими Войска Югославии. Нас зачисляют в чету изведжачей (разведрота по-русски). В Косово самая настоящая партизанская война: в лесах действуют банды УЧК, хорошо вооруженные, организационные и натасканные натовскими инструкторами. УЧК — это USMTRIA CLIRIMTARE E КOSOVES. В переводе с албанского — "армия освобождения Косово". Общая численность банд УЧК около трехсот тысяч, численность третьей армии Войска Югославии, размещенной в Косово,— сто пятьдесят тысяч человек. Мы стоим в одном из сел. Село пустое, как и большинство в окрестностях. С началом боевых действий жители бежали отсюда, спасаясь от американской авиации, которая бомбила мирные села. Американцам была нужна гуманитарная катастрофа, и они ее делали. Большинство домов в селе разрушено и сожжено. По улицам бродят коровы и овцы. Коровы не доены, и они истошно мычат. Я стою на крыше полуразрушенного дома и в бинокль рассматриваю стоящую сразу за селом гору, поросшую лесом. За нею высятся другие такие же горы. Где-то в этом лесу притаилась банда УЧК, вчера у нас был с ними бой. Бой был трудным, противник оказался на редкость хорошо подготовленным и обученным, мы потеряли двоих убитыми, и двоих ранеными. Шиптары, так албанцы называют самих себя, в переводе на русский язык, означает "настоящие и правильные люди, разговаривающие на единственном в мире правильном языке". Так вот, эти настоящие люди готовились к войне тридцать лет. В лесах полным-полно схоронов и бункеров с запасами оружия и продовольствия. Как когда-то у бендеровцев на Западной Украине. Чуть что — они прячутся в бункера, и ты можешь сколько угодно прочесывать лес. Помимо шиптаров в УЧК множество наемников. Кого там только нет: арабы, турки, иранцы, англичане, немцы,— одним словом, всякой твари по паре. Наймы! Получают по пять тысяч марок в месяц, также действует спецназ НАТО. По ночам бандиты выходят из лесов, устраивают на дорогах засады, ставят мины, нападают на села, где расположены сербские гарнизоны. Каждое утро у нас начинается с того,что мы узнаем печальную сводку: там подорвался на мине автомобиль и погибло шесть человек, там еще четверо наших напоролись на засаду. Каждый день мы несем потери. Я отрываюсь от бинокля и смотрю во двор. Во дворе Витька — по прозвищу Адмирал, и Славка — по прозвищу Ежик, возятся с трактором "Владимирец". Витька в совдеповской армии служил в железнодорожных войсках, а Славка — в стройбате. Оба воевали в Боснии, имеют хороший боевой опыт. Неделю назад Витька вычислил приблизительный маршрут, по которому бандиты, что обосновались рядом с нами, должны выходить на дорогу, и предложил сербам устроить ночью засаду. Но сербские командиры отнеслись к этой идее с недоверием, поэтому в засаду мы ходим втроем, вернее, ездим на тракторе. Вот уже целую неделю мы по ночам караулим мусликов, но пока никого не поймали. Сегодня мужики поедут в засаду без меня, ночью я назначен в караул. Постепенно темнеет. Наконец, Витька решает, что стемнело достаточно, и они со Славкой усаживаются в трактор: "Михалыч, пока!" — кричат они мне снизу, и трактор, грохоча и чихая, выезжает со двора. Витька ведет "Владимирец", не включая фары, чтобы муслики не догадывались, что трактор едет в засаду. Где-то через полчаса Витька останавливает "Владимирец" посреди поля. Они достают спальные мешки и устраиваются под прицепом прямо на земле. Начинаются томительные часы ожидания. Время тянется медленно. Вдруг до них доносится слабый звук, потом еще и еще, сомнений нет, кто-то приближается к ним. Неужели муслик, долгожданный, которого они караулят уже целую неделю. Витька и Славка затаили дыхание и полностью обратились во слух, не упустить бы, и в следующую секунду прямо на них вываливается целая толпа шиптаров, в несколько десятков,— до них метров пятнадцать. Муслики неожиданно останавливаются, они заметили трактор, и это их озадачивает. Если бы они увидели танк или БТР, это было бы естественно, они знали бы, что им делать, но трактор посреди поля да еще с прицепом! Что он здесь делает? В следующую секунду Витька и Славка вскидывают автоматы и открывают огонь. Раздаются крики, вопли, и тут же ударила ответка. Полетели вдребезги стекла кабины "Владимирец", со скрежетом пули впиваются в прицеп. В первые секунды шиптары не поняли, откуда по ним бьют, и ударили по трактору и по прицепу, в то время как Славка и Витька лежали под прицепом.