Академия Истины - Виктория Карелова

Прослушивание происходило на факультете Искусства. В огромном зале со ступенчатым полом, уставленном креслами, собрались певцы и музыканты. Они по очереди поднимались на помост, вставали перед бордовым полотнищем невероятного размера и исполняли различные песни или просто играли музыку. Франческа объяснила, что это помещение именуется зрительным залом, а помост – сценой, большая часть которой сейчас скрыта за занавесом.

Чеккина была бесподобна! Она пела, подыгрывая себе на лютне, а у меня на глаза слезы наворачивались, так отзывалась в душе печальная мелодия. Впрочем, другие неофиты тоже красиво пели: кто задорно, кто грустно. А уж инструментов разных сколько звучало – один интересней другого! Будь моя воля, я бы всех взяла в ансамбль. Франческа не разделяла моего восторга, но весело подтрунивала, будто я дикарка, дорвавшаяся до настоящего искусства, которое должно смирить и укротить мой норов. Обижаться я не стала, но в шутку пригрозила оборвать все струны на лютне, а то соседушка слишком много о себе мнит. Девушка изобразила покорность перед лицом грубой силы, но не преминула поразмышлять, сколько ей отвалят куаферы за мою отрезанную косу.

В итоге с ужином мы припозднились и столовую покидали чуть ли не последними. Солнышко уже спряталось за крышами домов, в сгущающихся сумерках на фоне розовеющего неба резко выделялись листья деревьев, одуряюще пахли яблони – хорошо!

Около общежития наткнулись на Шарля Демара, понуро сидящего в тени сиреневого куста.

– Шарло, ты чего такой пришибленный? – заволновалась Чеккина.

– Я раздавлен глубочайшим чувством вины, – сообщил юноша, поднявшись. – Верита Фея, я слышал о том, что произошло на празднике. Я не должен был бросать вас на растерзание этой помешанной. Стыду моему нет предела.

– Перестаньте, верит Демар, вы ни в чем не виноваты. Вы не можете отвечать за действия других людей.

– Ну, вообще-то, конечно, тебе не помешало бы вовремя со своими… кхм… дамами разбираться, – осуждающе заявила Чеккина.

– Вот язва ты все-таки, Франча! – немедленно переходя на нормальную речь, возмутился молодой человек. – Нет бы посочувствовать! Я правда похож на круглого идиота, да? Эта психованная никогда не входила в число моих, как ты изволила выразиться, дам!

– Да ну? А чего ж она за тобой по пятам ходит?

– Игрушку новую ищет! Помнишь, что было с Николя? Вот мне такого совершенно не хочется!

– Не повезло тебе, однако! Элинор Олбанс может изрядно крови попортить! Так и быть, сочувствую. – Девушка похлопала Шарля по плечу.

– Ладно, не нагнетай, что-нибудь придумаю. Простите, верита Фея, ваша подруга выведет из себя кого угодно! А я ведь еще не успел вручить вам этот скромный букет. – В руке эпопта из ниоткуда сами собой возникли сочные стебли шпажника, усеянные крупными лиловыми цветами. – Я надеюсь, что он хоть немного скрасит испорченный праздник. Пожалуйста, возьмите. – Шарль улыбнулся так трогательно, так открыто. Я же порозовела от смущения, но цветы все же приняла.

– Большое спасибо, они прекрасны! – Я вдохнула тонкий сладковатый аромат.

– Так, я не поняла, а мне цветочки? – капризно прогундосила Чеккина.

– А ты, дорогая, не заслужила! Вот когда дочка Олбанса на тебя вино выльет, я, так и быть, подарю тебе незабудочку! – ехидно ответствовал Демар.

– Ладно-ладно, я тебе это еще припомню, – угрожающе протянула Франческа. Впрочем, девушка тут же прекратила кривляться и спокойно спросила: – Мы так и будем стоять столбами посреди двора, пока кто-нибудь не увидит и не донесет Элинор, кому ты цветы даришь?

– Да, конечно, извините, красавицы, приятного вечера! – Шарль торопливо поклонился и ушел.

Мы же поднялись к себе. Только в комнате я сообразила, что вазы у меня нет, а без воды шпажник быстро завянет.

– Ты забыла, что у тебя самая лучшая соседка на свете! – рассмеялась Чеккина, извлекая из своих запасов массивную стеклянную вазу. – Артисткам часто дарят цветы, – пожала она плечами в ответ на мой потрясенный взгляд.

Глава 7

Свекольник

Звездное небо раскинулось над головой. Ветер взметнул подол платья, растрепал волосы, а как только я с трудом оправила юбку и откинула тяжелые пряди за спину, словно бы в насмешку швырнул в лицо горсть мокрых кленовых листьев. Стоило мне отлепить противные холодные ладошки осени ото лба и щек, как на плечо легла тяжелая рука. Я вздрогнула и развернулась.

Прямо на меня смотрели глаза цвета ночного неба. Мужчина улыбался в усы и не отрывал взгляда от моего перемазанного лица. Опять хотелось бежать, но ноги не отрывались от земли. Снова сердце затрепыхалось где-то в горле, хотя в этот раз мы не танцевали. Во рту пересохло, в ушах противно зазвенело. Я хотела бы потерять сознание, но странные глаза словно вцепились в мою душу, не позволяя провалиться в забытье.

Кончик его пальца скользнул по моему виску, переместился на щеку, затем ладонь опустилась на затылок. Мужчина усмехнулся чуть шире, а потом наклонился и накрыл мои губы своим ртом. И стало жарко! И душно! И в голове словно вспыхнула радуга, а руки повисли как плети, даже не пытаясь оттолкнуть незнакомца. И жгло в груди, и подламывались колени, и все вокруг завертелось в водовороте рухнувшего на землю неба.

Я распахнула глаза. Светало. Посапывала во сне Чеккина. Моя нижняя губа совершенно онемела. Дотронулась пальцами и поняла, что во сне я ее прокусила. Стараясь не шуметь, поднялась и выскользнула из комнаты. В мыльне глянула на себя в зеркало и чуть не заорала: на подбородке подсыхала полосочка крови, губа распухла, щеки приобрели сероватый оттенок, под глазами появились фиолетовые круги. Краше в гроб кладут!

Долго умывалась холодной водой, размышляя, что за напасть на меня обрушилась. Если вдуматься, то ничего ужасного мне не приснилось: ну, ветер, ну, мужчина, ну, поцеловал. Я, правда, ни разу не целовалась ни с кем, но видела же, как другие целуются – вроде всем нравилось. Сам по себе мужчина был не отталкивающей наружности, хотя красивым я бы его тоже не назвала. Так с чего такой испуг? Раньше хоть музыка была гнетущая или вовсе смертоубийство, а сейчас? И вообще, чего он повадился в мои сны? Нет бы красавец Шарль снился, а тут какой-то незнакомый дядька. Ой, это я сейчас чего такое подумала?

Зеркало услужливо подсказало, что румянец на щеки таки вернулся. Вот тебе, бабушка, и Холодный день. Этак я скоро за парнем бегать начну. Нет, нет, надо душицу на ночь заваривать, и пропади они все пропадом, гости незваные.

С сегодняшнего дня начиналось обучение. Столовая уже битком набивалась неофитами, приехавшими получать образование в Академии. Как я поняла, остальные учащиеся, равно как и преподаватели, ели где-то в другом месте.

После завтрака нам раздали расписания. У меня почти все занятия проходили на факультете Искусства, лишь лекции по этикету читали на факультете Слова. У Чеккины абсолютно все предметы были с факультета Искусства, но пересекались мы с ней только на литературе.

На первом уроке по этикету мы вначале заполняли обширный опросник, охватывающий самые разные сферы жизни. От простейшего: «В какой руке следует держать ложку?» до заведомо сложного для меня вопроса: «Как положено себя вести при возникновении непредвиденных ситуаций во время церемониальных шествий?». Преподавательница объяснила, что это поможет ей понять уровень подготовки группы и выявить наши слабые стороны. У меня слабых сторон явно насчитывалось больше, нежели сильных. А потом до самого обеда мы слушали вводную лекцию о непривычных для веритов обычаях иных стран. Например, в Либерьяне лучшим подарком на Новогодье считается черепок от разбитой чашки. По их поверьям, такой осколок приносит счастье.

А после обеда меня ждал танцкласс: просторное помещение с зеркальными стенами, вдоль которых тянулись деревянные жердины. Вертлявый магистр Ришель согнал всех неофитов в угол зала, а потом вызывал по одному на середину. Вызванному требовалось представиться и продемонстрировать какой-либо танец. Я наблюдала, как двигаются другие, и ломала голову, что показать самой. Почти все наши пляски строятся вокруг какой-то истории и рассчитаны на участие партнера, в одиночку их, конечно, изобразить можно, но будет непонятна суть танца. Единственное, что пришло мне в голову, показать скользящую хороводную проходочку. Конечно, когда танцоров много, можно и змейку завить, и в две линии покружиться, но и сольно очень красиво смотрится девушка, будто бы плывущая над землей. Сказано – сделано. Когда подошла моя очередь, я сложила руки перед грудью и посеменила меленькими шажочками по кругу.

Уж не знаю, что я сделала неверно, но магистр отреагировал на обыкновенную «Березку» слегка раздражительно. Очень странно, ведь многие девочки так вихляли бедрами и изгибались, что срамно смотреть было, у меня же все целомудреннее некуда.