Храни меня под сердцем - Валерия Алексеевна K.

не поднимая головы. Даже существование людей не вызывало у неё интереса.

«День пятый. Я не знаю, что делать. Мы проверили её вдоль и поперёк, ничто не мешает говорить или использовать любые предметы в помещении. Она даже игрушки в руки не взяла! Что бы мы не приносили, что бы не показывали, она не реагирует, словно, зависла в своём каком-то вымышленном мире! Я в отчаянии. Не могу представить, что будет дальше. Попробую разбавить её времяпрепровождение общением, может, так она очнётся…»

Стабильно посещая девочку по шесть раз в день, Элистра приносила с собой не только подарки. Книги, журналы, листовки, газеты, научные статьи – всё, чтобы ребёнок немного пощупал мир, который скрывали долгое время. Но по какой-то причине окружающая среда её несильно интересовала.

«День седьмой. Я принесла карандаши и бумагу. Она что-то нарисовала! Похоже на корову или собаку, не знаю почему, но неважно! Это огромный успех. Я была так рада, что забыла померить у неё температуру…»

Следующую неделю Элистра провела очень плодотворно. Некоторые повреждения почти с успехом заросли, да так, что даже шрама не осталось, в некоторых случаях. Поэтому не очень активная особа начала изучать новый дом. Порою девочка слонялась по комнате, осматривала кресла-подушки, сидела на стуле или пялилась на картины. Конечно, большую часть времени Харухира проводила за столом, обводя картинки из журналов, повторяя буквы. Тогда было принято решение, научить девочку разговаривать.

– Харухира, смотри, ко-ро-ва! – достав карточку со словом и картинкой, доктор активно жестикулировала и кривилась, делая свой звонкий голос более мелодичным, для удобного восприятия, – повтори-ка за мной, ко-ро-ва!

– Доктор Элистра, к вам пришли, – парень с высокими скулами и низким, брутальным голосом, тот, что прятал физиономию в форме, видимый нами ранее, постучал, ступил в палату в белом халате, без своего товарища, с коричневым планшетом с зажимом.

– Элистра, ты просила меня зайти, – рыжеволосая девочка с веснушками в заляпанной одежде и синяками под глазами пала на пустеющую, аккуратно уложенную кровать с белоснежными подушками.

– А ты не могла помыться прежде, чем заявиться сюда? – продолжая показывать пациентке карточку с чёрно-белым крупным млекопитающим, Элистра морщила брови, обращаясь к не очень пунктуальной особе, – ко-ро-ва, Хару, ко-ро-ва!

– Она отсталая? И почему ты делаешь такое странное лицо? – закинув ноги на постель, юная девица достала из заднего кармана батончик со злаками, политый шоколадом и присыпанный кокосовой стружкой.

– Отстаёт в развитии, лет на десять, – поднимаясь на ноги, упираясь ладонями в колени, Элистра, напоследок, взглянула на унылое, неизменное лицо Харухиры. Девочка так старательно царапала карандашами по исписанной бумаге, что не заметила ни появления чужачки, ни ухода уже знакомого врача.

– Присмотри за ней, пообщайся, расскажи что-нибудь, – немного расстроившись очередным провалом, женщина спрятала руки в карманах белоснежного халата, отдаляясь к выходу.

– Но о чём мне с ней разговаривать? Она вообще меня поймёт? – опешив от скорых смен обстоятельств, недовольная, даже злая, юная леди не скрывала эмоций, активно показывая их на щекастом, загорелом лице.

К сожалению, её проигнорировали, оставив наедине с неизвестным, маленьким, возможно, опасным существом. Поначалу отсутствие какого-либо внимания в свою сторону девушка принимала, как награду. Не испытывая желания приближаться к лабораторному исследованию, она продолжала сидеть на кровати, пачкая белые простыни машинным маслом и грязью с ребристой подошвы ботинок.

Но так продолжалось недолго. Чувство ответственности и стыд взяли вверх в борьбе с гордостью, почему дамочка подняла бренное тело с чужой мебели, даже прибрала бардак, что оставила, и присела на соседний от Харухиры стул, где недавно, разложив карточки со словами, находилась Элистра. Стуча по очереди пальцами правой руки по деревянной столешнице, хвостатая смотрела на незнакомку, думая о первых словах, что адресует ей.

– Привет, я – Вайолет. Друзья называют Вай или шестая, кому удобнее. А ты… – озираясь по сторонам, она разглядела карту болезни, недалеко от охранной панели. Там, мелкими буквами на бежевой картонке написано имя и прочерк возле фамилии, – Харухира, значит.

Абсолютное безразличие, несомненно, задевало низкое самомнение Вайолет, но не уничтожало полностью. Немного, юная леди осознавала трудность ситуации и не принимала на себя всю тяжесть, однако, в связи с трудным подростковым возрастом, не желала мириться с подобным.

– Я вообще машины люблю, чиню их, строю. Мой папа построил это место. Поэтому я тоже хочу что-нибудь сделать, что-то такое же особенное. Жаль, что он этого не увидит, – иногда осматриваясь на собеседницу, Вайолет замечала, что Хару переставала рисовать и на протяжении нескольких секунд сидела, замерев.

– А ты умеешь слушать, даже как-то легче стало, – неконтролируемая, еле заметная, улыбка вызванная слабой, тихой грустью, появилась на миловидном лице, – я очень люблю романтику смотреть, но никому не говорю, потому что мне кажется, такое нравится только слабачкам. А здесь нельзя, чтобы кто-то тебя считал слабым, – догадавшись, что разговор зашёл в тупик, шестая приподнялась, чтобы лучше рассмотреть творчество её маленького друга.

Изображение на бумаге было странное. На разноцветных кругах из тонких линий написаны буквы разных форм и размеров, из которых невозможно собрать слова.

– Да ты у нас художница! – воскликнула девушка, подпрыгнув на стуле с тонкими металлическими ножками, – когда-нибудь нарисуешь меня? – ответа она снова не получила, но не стала долго растягивать момент, – когда-то в детстве я решила нарисовать своих родителей. Больше никогда этого не делала, – с малой ноткой грусти в голосе завершила триумфальное признание.

– Всю жизнь я пыталась быть полезной. Из кожи вон лезла, чтобы меня заметили. Но никто, кроме доктора Элистры, не предложил зайти в семью. Тебе кажется, что она очень добрая, верно? Это правда, хоть порою, хочется врезать по стене. Надеюсь, что когда-нибудь мы с тобой станем подругами, и ты вступишь к нам в семью. Я буду этого ждать, Харухира, – продолжив наблюдать за тщательным вырисовыванием каракуль на бумажке, Вайолет вернулась на постель, прихватив пульт от экрана со стены.

Комната, в которой Хару проводила большую часть времени небольшая, похожа на квадрат с аппендицитом в виде узкого коридора (находился параллельно) с входной дверью на конце. Оказавшись в основной части помещения, заметите рабочую зону: письменный стол с книгами, принадлежностями и канцелярией, на стене над ним висят полки с игрушками и дополнительными информационными материальными носителями. Чуть дальше уголок с молочным ковровым покрытием с высоким ворсом и мягкими подушками. На центральной стене, что находится напротив коридора, висят чёрные мониторы без рамок, практически в половину всей свободной площади. Под