Тайна старого чердака - Петр Стегний

И только после этого он выпрямился, отер пот со лба и сказал:

— Не подвел котяра, хоть и француз (по французскому у Ватсона была четверка с минусом).

Дальнейшее было делом техники. Подцепив доску ломиком, обнаруженным в углу, Ватсон вскрыл тайник. В нем, к нашему разочарованию, оказалась не диадема неаполитанской королевы и не жемчужина "Перегрин" княгини Юсуповой, а помятая жестяная коробка из под папирос "Пилот". На ее крышке был изображен сталинский сокол в шлемофоне, глядящий из-под поднятой руки в небо, в котором парил самолет ПО-2. Вместо пропеллера у него был изображен большой кукиш. Надпись под самолетом гласила: "Наш ответ Чемберлену!".

— Опа-на, — разочарованно протянул Ватсон и бросил укоризненный взгляд в сторону кота.

Тот, как мне показалось, всем своим видом демонстрировал, что на нашем месте он не стал бы торопиться с выводами.

И вновь оказался прав. Приняв коробку из рук Ватсона, я осторожно потряс ее. Послышалось приглушенное позвякивание металла о металл. В коробке явно что-то было. Под громкое сопение Ватсона и прерывистое от волнения дыхание Клавы, окруживших меня, я осторожно поддел деформированную от времени крышку коробки и потянул ее наверх. Она со скрежетом раскрылась.

На дне лежали два абсолютно одинаковых золотых креста продолговатой формы. По центру в них были вделаны две полированные деревянные вкладки. Кресты были украшены коронами, а с задней стороны их охватывали пальмовые венки. Нижние части крестов заканчивались винтообразными набалдашниками, похожими на те, что на старых ручных часах использовались для подзаводки механизма.

Мы с Клавой осторожно извлекли находки из коробки. Кресты, оказавшиеся неожиданно увесистыми, приятно холодили руки.

— Смотрите, здесь еще какая-то бумажка имеется, — воскликнул вдруг Кирилл, в руках которого осталась коробка.

Бумажка оказалась картонным прямоугольником с золотым обрезом на котором прописными буквами по старой орфографии было написано:

КРЕСТЫ РЫЦАРЕЙ ГРОБА ГОСПОДНЯ

— Тамплиеры! — торжествующе заорал Ватсон. — Я же знал, что кот не врет!

От избытка чувств он подхватил Мюрата на руки и расцеловол его в усатую морду. Кот поморщился, но в целом, как мне показалось, принял восторги Ватсона как должное.

Впрочем триумф Кирилла оказался кратковременным.

— Здесь еще дата имеется, — подала голос Клава, все это время внимательно рассматривавшая картонную карточку. — Вот, в углу.

— 1881 год, — громко прочитал Кирилл, выхвативший картонный прямоугольник из рук Клавы.

— А в 1881 году никаких тамплиеров уже не было, — не без ехидства произнесла Клава. — Если мне не изменяет память, орден прекратил свое существование в начале XIV века.

На Кирилла, вновь пережившего крушение своих затаенных надежд, было жалко смотреть.

Но вот, что странно. Кот, до этого равнодушно внимавший нашим спорам, вдруг поднялся, лениво проследовал в направлении Кирилла и сел у его ног.

И замурлыкал.

Глава 13. Гостьи из Иерусалима

Находка, сделанная нами на чердаке старого сарая, требовала безотлагательных и, что не менее важно, осмысленных действий с нашей стороны. Что делать с крестами? Мы с Ватсоном склонялись к тому, чтобы отдать их кузену и мадам Толстой — ведь это они послали нас на чердак старого сарая. Осторожная Клава настаивала на том, чтобы предварительно посоветоваться с кем-то из взрослых.

В ее рассуждениях был определенный резон: кресты явно представляли собой большую ценность, причем, вероятно, не только историческую. Ватсон, вспомнив когда-то виденный им фильм "Золотая лихорадка" с Чарли Чаплиным, даже попробовал их на зуб, но в силу полного отсутствия знаний о предмете исследования к определенному заключению не пришел. Клава утверждала, что кресты просто позолоченные, так как пробы на них мы не обнаружили. Меня больше занимало происхождение крестов. Откуда бы взяться в нашем Глухово регалиям рыцарей Гроба Господня?

Так бы мы и спорили до морковкиного заговения (цитирую бабушку), если бы не случай в лице деда, вернувшегося из Оптиной пустыни. И с ним встреченные им там две его старые знакомые монахини, да ни откуда-нибудь, а из самого Иерусалима! В общем, извините за каламбур, гора пришла к Магомету (цитирую нашу учительницу истории Евдокию Маврикиевну). Кто, если не матушки, прожившие много лет на Святой земле, могли помочь нам разобраться в том, что же представляла собой наша находка? Но как быть со словом, данным Александру Ивановичу?

Решили так: кресты деду и иерусалимским монахиням покажем — нашли, мол, случайно вот тут, неподалеку, — но о кузене и мадам Толстой не скажем ни слова.

Взглянув на наши озабоченные лица, дед сразу же, без лишних вопросов, согласился пройти с нами в беседку для конфиденциального разговора. Разумеется, вместе со своими гостьями игуменьей Варварой, настоятельницей русского женского монастыря в Иерусалиме, и монахиней Марией (дед в свое время — цитирую — "изрядно пооббивал подошвы на Святой земле"). Иерусалимские гостьи нам сразу понравились. В строгом взгляде матушки Варвары нет-нет и проскальзывала, как лучик солнца на хмуром московском небе, добрая улыбка, в руке она перебирала плетеные иерусалимские четки с крестиком на конце. В ее сдержанно-немногословной — как и положено матушке-игуменье — речи слышался мягкий англоязычный акцент (она долго жила в Австралии).

Сестра Мария, вела себя совсем по-свойски, немедленно расположив к себе всех, собравшихся за столом беседки (Кирилла, к примеру, она сразила упоминанием о том, что в молодости была байкером и гоняла по Москве на мотоцикле). Устроив поудобнее натруженные ноги (она вела машину всю дорогу от Оптиной), Мария обрушила на нас поток самой разнообразной информации — о далекой Вифании, где евангельские Марфа и Мария омыли ноги Христа, направлявшегося в Иерусалим (там она сейчас вместе с сестрой Марфой несла послушание в школе для палестинских девочек), старцах в Оптиной, реставрации икон в греческих храмах Иерусалима, возрождающихся храмах в Подмосковье и о многом другом.

— Господи, как хорошо! — восклицала она поминутно. При этом с лица ее не сходила счастливая улыбка подвижницы.

Наконец, когда бабушка заставила стол пирогами и чашками с чаем, дед прервал излияния Марии, сказав, что детишки нашли тут чего-то по церковной части и надо бы посмотреть на это профессиональным взглядом.

— Тащи, посмотрим, — весело вскричала Мария, — что вы там обрели.

Игуменья бросила на Марию укоризненный взгляд и тихо сказала:

— Не обрели, а нашли.

Но Марию, почувствовавшую под ногами родную почву, было уже не остановить.

— Это у вас, матушка, в Австралии находят, а у нас именно обретают! Сейчас по всей России Святые мощи, считавшиеся безвовратно утерянными, иконы чудотворные сами проявляются. И за каждым таким проявлением стоит человек праведной жизни. Абы кому они в руки не даются. Да вот хоть недавнее обретение мощей Саввы Сторожевского.

— Удивительная история, — согласиля дед, — хотя прямого отношения к нашей сегодняшней встрече эта история не имеет. Впрочем, как знать?

— Все ко всему имеет отношение, — убежденно проговорила Мария.

— Ну, в таком случае, — заметил дед, — известно ли вам, молодые люди, что один из местных, так сказать, уроженцев Святой Преподобный Савва Сторожевский (он жил в XIV веке и был одним из учеников Сергия Радонежского) весьма почитаем не только в России, что в общем естественно, но и во Франции, что, на мой взгляд, совершенно удивительно? Подозреваю, что нет, так что слушайте. Когда французы во время Отечественной войны 1812 года отступали из Москвы, их штаб находился в Саввино-Сторожевском монастыре в Звенигороде. Как раз там, где кончается Царская дорога. И в первую же ночь одному из наполеоновских маршалов Евгению Богарне, остановившемуся в монастыре, явился Святой Савва и сказал, что если монастырь не будет сожжен и разграблен (а французы очень бесчинствовали, отступая), Богарне (он, кстати, был сыном первой жены Наполеона Жозефины) останется цел и невредим. К счастью, у пасынка Наполеона хватило благоразумия последовать совету святого, в результате чего и монастырь, и он сам не пострадали.

Тут к разговору подключилась сестра Мария:

— При Наполеоне монастырь уцелел, — сказала она, — а вот в советские времена был закрыт. Только недавно мощи Святого Саввы были чудесным образом вновь обретены и возвращены в монастырь.

— Их сберег очень самоотверженный человек, — добавил дед, — Михаил Успенский, художник-реставратор, хранивший их у себя дома более пятидесяти лет.

— Ну, хватит наставлять молодежь, — решительно прервала его Мария. Они умные, сами со временем во всем разберутся. Затем, повернувшись к нам, сурово приказала: