Нулевые - Роман Валерьевич Сенчин

неприятности. А в ясные дни, когда лица людей менялись, превращались в улыбающиеся, по-детски жмурящиеся от солнца, сильней давили тоска, неудовлетворенность и остро, до желания закричать, понималось, что жизнь идет мимо, впустую, не так.

Сегодня же и солнце, и красивое пение пташки, и еще не совсем прогревшийся после ночи, но тем более приятный и вкусный воздух, и улыбающийся Шуруп, и приятельский кивок Яшара, воркотня старушек радовали, прибавляли сил. Бодрили. И предстоящие часы работы (да на самом деле и не работы, а скорее дежурства в тесной будке под названием «лаборатория», заполненного монологами администраторши) не вызывали тоски. Что ж, промелькнут эти часы, и впереди целый вечер, а с послезавтра – три свободных дня. Может, сегодняшний вечер или завтрашний или выходные подарят какое-нибудь событие и как-нибудь по-настоящему изменится жизнь. Хм, как во французском кино…

Отперла дверь, включила свет, обогреватель (отопления в будке нет, только краны с холодной и горячей водой), не снимая пока плаща, села за стол. С минуты на минуту, знает, коротко, для проформы постучавшись, заглянет поздороваться ее начальница, администраторша рынка Дарья Валерьевна. Они работают в паре уже больше двух лет, и обычно у Дарьи Валерьевны происходит столько событий, что их совместных дежурств не хватает, чтоб рассказать обо всем. Но разговор начинается не сразу, не с утра, а ближе к обеду, когда они будут пить кофе.

Обогреватель мерно выдувал из решетчатой пасти горячий воздух, в будке становилось уютней… Ирина поднялась, стала медленно стаскивать плащ…

Дверь еле слышно задели костяшками пальцев и прежде, чем Ирина успела произнести: «Да!» – открыли. На пороге полная, крепкая женщина лет пятидесяти – Дарья Валерьевна.

– Привет, Ириночка! Уже пришла? Ты что-то раньше обычного, – сыпанула она горсть ежеутренних фраз; сама еще в пальто, с сумкой. – Как у тебя?

– Да ничего, нормально, – так же обыкновенно отозвалась Ирина. – Без катастроф.

– Ну и хорошо, и хорошо! Это самое главное… А у меня, представляешь!.. – Но, опомнившись, администраторша тут же остановила себя, удержалась пока от подробностей. – Ох, пойду… – Она выглянула на улицу. – Уже очередь за весами стоит. И кстати, Рагим новый завоз сделал, арбузы, виноград… так что посмотри там всё как надо. Не дай бог какая проверка…

– Да, конечно, – кивнула Ирина, – конечно…

Сейчас у администраторши самый напряженный отрезок дежурства. Нужно выдать весы, собрать арендную плату за торговое место, проверить, как убрался Шуруп, сдать выручку приезжающему обычно часов в двенадцать доверенному человеку от хозяина (у хозяина, говорят, таких рыночков штук десять по городу). И Ирине тоже придется немного пошевелиться. Хоть сделать видимость, что работает. Без этого, за простое сидение в будочке, и на десять рублей, ясное дело, рассчитывать нечего.

Поверх кофточки надела белый длиннополый халат. На секунду почувствовала себя прежней студенткой, готовящейся к практическим занятиям… Осторожно, как приучили, вынула из сейфа пробирки, реактивы, прибор для измерения нитратов… Хм, да, пародия на лабораторные опыты. Но что, в принципе, она потеряла? Имела бы сейчас, при лучшем раскладе, звание кандидата, может, дали бы место в каком-нибудь колледже или в медучилище. Только еще вопрос – смогла бы учить?.. А к научной работе и вовсе Ирина давным-давно интерес потеряла, еще курсе на третьем погасло в ней что-то, что заставляло школьницей бегать вечерами в кружок ботаников, дежурить в библиотеке, ожидая, когда принесут с почты новый номер «Науки и жизни»; упрашивать родителей купить микроскоп, дорогущий альбом для гербария… Н-да, нашла себе увлечение двенадцатилетняя девочка… Но тем не менее это увлечение дало ей возможность получить образование, профессию, работу, которая, худо ли, бедно, кормит ее и ее сына… И где такие, кто не растерял прелести детской увлеченности, превратив увлечение в средство зарабатывать на жизнь?

Мама закончила Красноярский художественный институт по специальности «промграфика», несколько лет, как сама рассказывала, пыталась сотрудничать с архитекторами, модельерами, но все заканчивалось в лучшем случае макетами, проектами, эскизами. А потом она вернулась туда, где работала три года по распределению после института – на обойную фабрику, и отсидела в производственном отделе полтора десятка лет, пока фабрику не закрыли. Теперь продает сигареты в ларьке…

Папа, как говорят, крупный специалист по древнерусской литературе. Тоже с детства у него началось… Вместо Жюля Верна читал былины и «Путешествие за три моря»… Ну а что в итоге? Преподает в пединституте, рассказывая из года в год все одно и то же, а потом на экзаменах слушает сбивчивые пересказы собственных лекций… Ничего он вроде теперь не исследует, не пишет, не публикует.

У Ирины много знакомых, почти все закончили вузы, и никого, кто бы, добравшись лет до двадцати пяти, искренне был доволен своей работой, профессией. Одни явно к ней равнодушны и предпочитают говорить о детях, о квартирных проблемах, жалуются на нехватку денег, круглый год мечтают об отпуске; другие (эти, кажется, еще не совсем сдались) изображают снобов. Физики называют Эйнштейна спятившим сифилитиком, а его теорию относительности – бредом, которого никто никогда не понимал и не поймет, потому что просто нечего понимать, сами же ни на шаг ни в чем не отступают от тех постулатов, что вдолбили им в головы во время учебы. Историки любят порассуждать о книгах Носовского и Фоменко, которые перекраивают хронологию, до слез смеются над их утверждениями, что осада Трои и захват крестоносцами Константинополя – одно событие, а сами остановились на том, что навсегда зазубрили сотню-другую исторически значимых дат, годы правления крупнейших монархов…

Да, что-то и позавидовать некому. Все превратили свои увлечения в золотой запас юности (слышала где-то такое сравнение) – в специальность, в ремесло. И радуются, что повезло не вагоны всю жизнь разгружать, а заниматься делом более или менее для себя близким. Но дальше, к открытиям, к настоящей погруженности в дело двигаться никто не желает. Диплом есть – и хорошо, кандидатскую по давно истоптанной проблеме защитил – прекрасно… Вот, может, только муж… бывший муж, Павел, и исключение. Хотя у него как раз наоборот…

Вместе со средней он закончил художественную школу в маленьком северном городке Колпашеве, потом с двух попыток – между которыми была армия – поступил в училище на театрального оформителя. Проучился, кажется, года полтора и бросил. И все-таки его взяли в областной драмтеатр декоратором.

Тогда-то Ирина с ним и познакомилась, почти пять лет назад. В то время она часто ходила на спектакли, после них с подругами и приятелями сидела в театральном кафе «Аншлаг», пила по глоточку джин с тоником, слушала умные разговоры, которые чаще всего выражались в критике только что увиденного спектакля.

Однажды, помнится,