На балу удачи - Эдит Пиаф

Именно с "Компаньонами" совершила я свое первое турне в США.

Мне уже давно хотелось познакомиться с Америкой. И я могу смело сказать сегодня, что следовало бы потерпеть немного, учитывая, как трудно выступать с песнями за границей, особенно в стране, где говорят на чужом языке. Быть может, тогда бы я приняла большие меры предосторожности и избежала некоторых ошибок, за которые мне пришлось расплатиться сполна.

Мы плыли в США морем, и, признаюсь, когда пароход вошел в Гудзонов залив, я начала испытывать беспокойство. Жан Кокто, обладающий редким талантом в лаконичной фразе выразить всю суть своей мысли, как-то написал, что Нью-Йорк это "город, стоящий дыбом"" Трудно лучше определить свое впечатление, когда с мостика судна, скользящего у подножия небоскребов, давящих на вас своей гигантской массой, открываешь для себя этот чудовищный город. При этом испытываешь ощущение, будто попадаешь в совершенно иной мир, абсолютно не похожий на наш. Я чувствовала себя еще меньше ростом и, хотя не говорила этого вслух, однако думала: "Бедняжка Эдит, какого черта ты не осталась дома?"

Вскоре после приезда мы дебютировали на Бродвее в зале на 48-й улице, в районе театров и ночных заведений. Наш концерт был построен по типу того, с каким мы успешно выступали по всей Франции. Довольно быстро я убедилась в том, что это была ошибка. Мы столкнулись с американскими привычками. Мне следовало бы знать, что мюзик-холл в том виде, в каком он существует в Париже, в Америке отсутствует уже много лет, что по другую сторону Атлантики пет ничего похожего на "ABC" или "Паладиум". Артисты варьете или исполнители песен выступают в качестве "аттракционов" в кинотеатрах или в ночных клубах, где показывают пышные ревю, в общем схожие с темп, которые можно увидеть в парижских "Лидо" или "Табарене".

Мои познания в английском языке в то время были довольно примитивными. Поэтому, полная самых лучших намерений, я дала перевести две песни, чтобы исполнять их на языке моих слушателей. И хотя усилие это было достойно всяческой похвалы, результаты оказались самыми плачевными. Вежливые аплодисменты свидетельствовали о том, что люди были благодарны за замысел, но у меня не было уверенности, что они все понимали. Вероятно, из-за моего произношения. В этом, впрочем, я уже не сомневалась после представления, когда один очень любезный господин без всякой иронии - я это подчеркиваю - сказал, что ему особенно понравились две песни, которые я исполнила по... итальянски!

Тогда я попросила конферансье кратко переводить содержание французских песен. Это было другой ошибкой, ибо разрывало ткань концерта ужасной паузой. Как бы коротка ни была речь конферансье, она разрушала контакт с залом, когда мне удавалось его установить.

А удавалось мне это действительно очень редко! Объявлялся номер Эдит Пиаф. Согретый уже выступлением "Компаньонов", зал оживлялся. Айдис Пиаф (Так американцы произносили имя Эдит Пиаф.- Прим.. перев. ) - это был Париж, "веселый Париж"! Сейчас перед ними появится парижанка с обложек рекламных изданий, причесанная Антонио, загримированная еще какой-то знаменитостью и одетая в вечерний туалет стоимостью в сто пятьдесят тысяч франков!

Представляете, что это была за картина, когда выходила я в своем коротком черном платье!

И это еще не все! Я не только не соответствовала их представлению о парижанке, но буквально разочаровала американцев исполнением своих песенок. Все они, начиная с "Аккордеониста" и кончая "Где мои приятели?", были невеселые. И зрители, привыкшие к мелодиям слащаво-сентиментальным, в которых "любовь" ("amour") обычно рифмовалась с "всегда" ("toujours"), а "нежность" ("tendresse") несколько более удачно с "опьянением" ("ivresse") и "ласками" ("caresses"), встали на дыбы.

Подобное отношение меня удивило и огорчило, но объяснение ему я нашла много позднее, когда ближе познакомилась с американцами. Дело в том, что американец ведет весьма утомительный образ жизни. И он не ропщет на это. Вот почему после окончания рабочего дня ему нужна "разрядка". Он не отрицает наличия мерзавцев вокруг. Весь день он только и знает, что борется с ними. Но с наступлением вечера он хочет о них забыть. По своему образу жизни и по соображениям здоровья он "оптимист". Так зачем же эта маленькая француженка вздумала напоминать ему, оставившему в гардеробе все свои заботы, что на земле есть люди, которые считают себя несчастными?

Вряд ли нужно говорить, что успех у меня был весьма относительный. Оказывается, я приехала в Нью-Йорк лишь для того, чтобы мне "набили морду". Был ли это тяжелый удар? Конечно. Но я уже выдерживала и не такие и знала, что забуду этот, как и остальные. Требовалось только проявить немного смелости, то есть качество, в котором я, по счастью, никогда не испытывала недостатка.

Зато "Компаньоны" вызывали восторг у тех самых зрителей, которые не хотели меня признавать. Побежденные красотой голосов, а также молодостью певцов, американцы восторженно принимали их. Печать высказывалась о них самым лестным образом, на мои же счет проявляла большую сдержанность.

Продолжать работать в этих условиях было бессмысленно.

- Дети мои,- сказала я "Компаньонам" после нескольких вечеров,- события показывают, что вы достаточно взрослые, чтобы идти своей дорогой. Я буду для вас лишь обузой. Мы расстаемся. Перед вами гастроли по всей Америке. А я возвращаюсь на пароход...

И я бы уехала, если бы не Виргилий Томсон.

Театральный критик Виргилий Томсон редко пишет об эстраде. Он посвятил мне две колонки на первой странице крупной нью-йоркской газеты. Эта статья и явилась столь необходимым мне "допингом". Сегодня я рассуждаю об этих вещах спокойно, но, должна признаться, несмотря на то, что позднее я взяла в Америке блестящий реванш, первый контакт с американской публикой вверг меня в великое уныние.

Впервые за свою артистическую деятельность я сомневалась в своих силах. В отчаянии хотелось лишь одного - скорее вернуться в Париж, к друзьям, в залы, где меня так тепло принимали. Статья Томсона вернула мне веру в себя. Он писал, что, если американская публика отпустит артистку с ощущением незаслуженного провала, она проявит тем самым свою некомпетентность и тупость.

Со статьей Виргилия Томсона в кармане мой импресарио Клиффорд Фишер отправился к директорам "Версаля", одного из самых элегантных кабаре Манхеттена, и убедил их дать мне возможность выступить там.

- Когда люди привыкнут к ее короткому черному платью,- сказал он им,когда они поймут, что парижанка не обязательно должна быть увенчана шляпой с плюмажем и одета в платье с треном, тогда народ повалит сюда валом. Если же вы прогорите, я заплачу неустойку.

Клиффорду Фишеру отнюдь не улыбалось это, но ему не пришлось покрывать дефицит в "Версале". К этому времени я стала лучше говорить по-английски, отменила репризы конферансье. Зритель был предупрежден, он ждал певицу, а не "манекенщицу". Всякое недоразумение было исключено, и я ушла со сцены под долгие овации. Подписав ангажемент на неделю, я проработала в "Версале" двенадцать недель подряд.

С тех пор я много раз бывала в США, снова выступала в нью-йоркском "Версале", а также в Голливуде, Майами, Бостоне, Вашингтоне и других городах и даже в знак высшего признания - в Карнеги-холле, этом храме американской музыки. Увы, безвременно ушедший от нас Клиффорд Фишер не дождался этого...

Мои песни сегодня популярны в США так же, как и у нас. Продавцы газет на Бродвее насвистывают "Гимн любви" и "Жизнь в розовом свете", поклонники окружают меня на улице, прося автограф у "мисс Айдис". Песенка "Малыш" в замечательной обработке Рика Френча, как и десяток других моих песен, завоевала всю Америку. Холодным январским днем Нового года по просьбе студентов Колумбийского университета я пела "Аккордеониста" перед статуей Свободы.

Соединенные Штаты не сразу признали меня, но я уже давно перестала сердиться на них за это.

В самом начале между нами, видимо, возникло взаимное непонимание.

В связи с этим хочется рассказать о моей первой поездке в Грецию.

Не протестуйте! Такова уж логика воспоминаний, они возникают и пропадают внезапно. И их не надо упускать.

Опыт гастролей в Греции помог бы мне избежать многих просчетов, если бы они состоялись до первой поездки в США. Они бы, безусловно, подсказали мне, что выиграть игру за границей нелегко, что нужно как следует подготовиться к такой поездке и что вкусы и привычки в различных странах разные, поэтому благоразумнее обо всем разузнать заранее, чтобы не столкнуться с неожиданностями на месте.

Я приехала в Грецию в неудачный момент - в самый разгар плебисцита. Люди ходили на концерты, но думали о своем. На первом же концерте в Афинах я поняла, что мои песни никого не волнуют. Я притворилась, что ничего не заметила, но была все же очень расстроена,

Спустя три дня, понимая, что совершила ошибку, я отправилась к директору.