Ирка Хортица и компания - Кирилл Кащеев

врезала ему по спине еще раз. — Прав змеев слуга, хоть и гад почище самого змия! Она над тобой надсмехалась, а прибежала, когда к самой беда пришла — а ты ее спасать кинешься, дурень?

— Да не кинусь я никуда! — Катигорошка взглянул на мать с таким изумлением, что та поперхнулась очередной гневной отповедью. — Не нужна она мне! Я про нее еще с прошлой весны думать забыл!

— Куда тогда собрался? — подозрительно прищурилась мать. — На охоту тебе не надо…

— К старому Сваргу схожу! Зелья отнесу и пересижу у него, пока змеев слуга хозяину своему все обскажет.

— Твой отец… — она поглядела на насупившегося сына и исправилась. — …змей не станет тебя искать. Ему не нужны те, кто сами не ищут его милостей. Знамо, ежели они волю его не нарушают.

— Кто знает, что у него в чешуйчатой башке делается? Тем паче, змеев слуга выслужиться перед хозяином хочет — неизвестно, чего наговорит.

Мать встревожено нахмурилась.

— Лучше мне покамест отсюда подальше. Как утихнет, возвернусь. Не бойся, мам. Куда я от тебя денусь! — он ткнулся ей лбом в плечо.

— Ой, ты… — мать погладила его по русым волосам и строго потребовала. — Поклянись! Клянись, что не собираешься змеевых слуг перебить, заради дурищи вожаковой! Вот тогда точно змей прилетит — и всем нам конец выйдет!

— Матерью Макошью клянусь, пальцем змеевых слуг не трону! Нужны они мне!

Катигорошек уходил все дальше в чащу — за спиной его болталась котомка с охотничьим припасом и мамкиными снадобьями. Мать стояла у сруба, глядя как растворяется между стволами сосен высокая кряжистая фигура ее единственного сына.

— Что толку слуг змеевых убивать. — не оглядываясь, тихо прошептал парень. — Убить надо самого змея.

* * *

Старый Сварг довольно вздохнул, нацепил на жердь последний кукан рыбы, постоял еще, любуясь золотыми бликами на воде, среди которых мелькнуло гибкое тело водяницы — та вынырнула из-под коряги, сожалеюще скривилась, поняв, что опоздала, и рыбак уже вылез из воды. Сварг понимающе улыбнулся: не расстраивайся, рыбонька, все равно я тебе не по зубкам. Коромыслом положил на плечи палку с рыбой и натоптанной стежкой побрел к дому. Было хорошо: лес распаренный, прогретый солнцем, пахнет — страсть, аж рыбий дух перебивает, рыбы теперь хватит на всю зиму, а дома зайчатина жаренная, да еще земляничного листа заварить…

Густой подлесок раздвинулся бесшумно, из него вынырнуло нечто здоровое и лохматое и густым басом спросило:

— Расскажи мне, дядька Сварг, как у тебя вышло змея-то убить?

Сварг развернулся — жердь с размаху «приласкала» пришельца… и воткнулась концом в землю. Рыба посыпалась во все стороны, пришелец мелькнул, словно размазавшись в воздухе, и растворился в подлеске, чтоб снова вынырнуть за спиной.

— Дядька Сварг! — новый удар жердью пришелся в грудь… и на сей раз почти достиг цели — противник едва успел уклониться. Но все же успел. — Дядька Сварг, да это ж я! — отбивая летящую в лицо рыбу, прокричал тот.

Ответом ему был только разъяренный рев… и шест в руках дядьки превратился в размытую тень. Слева-справа-сверху, удар-толчок-выпад… Жердь порхала с руки на руку, атакуя сразу со всех сторон, грозя в лицо, в грудь, в живот пришельцу… а тот метался между ударами, немыслимо изворачиваясь, отступая и подскакивая… и удары пролетали мимо, мимо, мимо! Жердь выгнулась и с оттяжкой хлестнула врага по рукам… звучно хрустнула и переломилась об встретивший ее кулак. Дядька отскочил, сжимая обломок. Только одна тварь в свете могла двигаться с такой скоростью и бить с такой силой, только одна могла противостоять ему… но змей бы драться не стал, сразу схарчил, выходит, не змей это, а…

— Ах ты ж порченная кровь, поганый змееныш! — дядька вскинул жердь, готовясь дорого продать свою жизнь…

Но противник отступил назад — шаг и еще шаг… И сел на корточки, опустив голову.

— И ты, дядька, нас за людей не считаешь?

— Эй! — настороженно выставив жердь, старый Сварг сделал пару шагов вперед… и подслеповато прищурился. — Катигорошек, ты, что ли?

— Так я ж кричал, что я!

— Да ты такое кричал, что тебя не жердиной — дубьем приложить надо! Я думал, то змеев подсыл какой! — дядька еще раз прищурился — и впрямь ли перед ним сынок бывшей Ведающей. На парня-то он никогда особливого внимания не обращал: крутится там чегой-то под ногами, сперва мелкое, потом уж и постарше. Помогал иной раз мамке его: когда в обмен на ее зелья, а когда и просто так. От стыда. Соплеменников своих он понять мог, очень по-человечьи это: коли змей может ткнуть когтем в любую девку, а ты, воин да охотник, что и перед бером не трусил, будешь только кланяться да благодарить, что одну взял, не две — стыдно это, так стыдно, что аж варом нутро выедает. Вот и ведут себя, будто девка сама виновата. Ну а бабы просто завидуют — змеи всегда забирали самых красивых, и если ты осталась в стойбище, значит, даже змеище поганое на тебя не глянуло. Ну и жизнь у змеев полегче, а потому коли уж вернулась девка из змеевых хором, то за все заплатит. Эх, люди-человеки, что ж вы за твари такие, что порой и звери, и змеи вас добрее.

— Не подсыл я! — парень вскочил на ноги. — Мне и правда надо узнать, как ты змеище извел, дядька Сварг.

А говорит — не подсыл. Змеевы слуги должны были в стойбище за данью заявиться, не иначе как их работа!

— Как повелители наши змеи говорят — чешуйню, паря, несешь! — сдержанно бросил дядька, опуская жердь и внимательно вслушиваясь в лес. Глаза с годами похудшали, не догадался он тогда их змеиной кровью промыть, зажмурился… а со слухом и чуйкой все ладно и сдается ему… что нет никого вокруг! Что ж дурень молодой, один заявился? Хотя змееныши людей сильнее, так ведь не умнее. — Змея крылатого человек победить не может! Не дано ему такое, бо змей же — это… — Сварг развел руки с шестом. — С змеем драться — все едино, что с горой бодаться: себе голову разобьешь, а ее с места не сдвинешь! Смотри при змеевых слугах такого не ляпни. Они, знамо дело, над дуростью твоей посмеются, а потом за непочтение шкуру у тебя со спины спустят, хорошо если вовсе не прибьют.

— А в стойбище поговаривают… — начал парень.

Врет? Или вожак вовсе, как говорят змеи, гребнем съехал, что такие разговоры дозволяет?

— А еще в стойбище поговаривают, что нелюдь ты, парень, поганая, и что вас с