Собственность Шерхана - Ирина Шайлина

дерни, — отдаю команду. — Лучшего по этим беременным делам. Пусть полностью посмотрит и анализы возьмёт!

Анализы нужно. От самой Белоснежки только и осталось, что сиськи, да пузо. Кормить её надо, и витамины пусть жрёт какие положено, если надо, насильно буду пихать.

— Хорошо, — кивает Анвар.

— И это… центр "Зайнаб" знаешь? Были там наши?

Первые пару месяцев после того, как Белоснежка исчезла, я вообще смутно помню. Я тогда землю носом рыл, зверея от того, что предают самые близкие. Рану на боку замотал бинтами сам как смог, зубы стиснув, и забил. Думал — как на собаке заживёт. Не зажило, и заражение крови свалило меня надолго. Как не сдох, сам не понимаю, кишки изнутри горели, казалось, мозги кипят.

— Были, — кивнул Анвар. — Ты не верил тогда ещё, что она…ну, что с дядей своим сама ушла. Велел везде рыть и приюты эти тоже.

— Координаты дай.

Холодный душ, насильно сожранная каша и две чашки зубодерно крепкого кофе почти привели меня в чувство после бессонной ночи и нервяка. Центр находится в соседнем городе. Ехать по трассе часов шесть, но то если по-человечески. Я за три долечу…

Долетел. С адресом по навигатору сверился, глазам не веря. Приют в моем понимании это халупа, в которую идут от безнадёжности и нищеты. Здесь все не так. Здание новое совершенно, но не дешёвый новодел, который я не люблю, предпочитая старину, а лаконичное, стильное. Дорогое. Камеры кругом понапичканы, охрана, мать вашу. На меня смотрят пристально, чувствую — так просто не пробиться.

Морду побрил, глаза, конечно, с недосыпа красные, но зато часы с половину их богадельни стоят, похуй. Вхожу в холл, здоровый детина сразу перегораживает путь. Пожалел, что своих людей не взял.

— Куда?

— К хозяйке, — лениво ответил я.

Изнутри все пышет, но старательно остаюсь спокойным хотя бы внешне.

— Кто?

— Шарханов, — отвечаю, понимая, что в этом городе меня могут и не знать. — Имран Рамазанович.

— Документы.

Хочется двинуть его по морде, но вынуждаю себя достать права, показать их ему. Напоминаю себе — я с миром пришёл.

— В списках тебя нет, но если ты один из муженьков, — почти улыбается верзила. — Отсюда по частям выйдешь, и ничего мне за это не будет.

— Тебе будет, — спокойно отвечаю. — А с бабами я не воюю.

Говорю эту фразу и вспоминаю Белоснежку, что пряталась от меня под одеялом. Это воспоминание придаёт терпения. Иду длинным коридором, поднимаюсь на лифте на указанный мне этаж. На встречу выходит глубоко беременная белобрысая девушка, явно не Зайнаб.

— Хозяйка ваша так легко мужиков пускает, — хмыкаю я. — Не боится?

— Зайнаб Ильдаровна ничего не боится, — с гордостью отвечает девушка.

Кабинет огромный и светлый. Панорамные окна в пол, пушистый бежевый ковёр, стол посередине. Столько воздуха, что захлебнуться им можно. Зайнаб Ильдаровна, если это она, торчит кверху пятой точкой, что-то старательно выписывая на здоровом листе бумаги, который на столе лежит. Задница её интересует меня не очень — у меня другая задница в голове давно уже. Поэтому взгляд обернувшейся девушки я встречаю совершенно хладнокровно, если она жопой своей меня из колеи выбить хотела, ей не удалось.

— Что вам нужно? — даже не улыбнулась мелкая пигалица.

Темноволосая, кареглазая, такого же маленького роста, как Белоснежка. Костюм деловой, глаза умные спокойные и смотрят на меня внимательно.

— Вы прятали мою женщину, — твёрдо заявил я.

Девушка улыбнулась одними уголками губ, вопросительно вздернула точеную бровь. Самоуверенная.

— Если она сюда пришла, — качнула головой она. — То она уже не ваша женщина. Уходите.

— Послушайте, — начал я.

Я не хотел делать ей больно, не стал бы. Я хотел заставить её слушать меня. Донести, как это важно для меня. Я же не многого хочу, просто начать Белоснежке верить… Девушка отвернулась снова к своим бумагам, а я взял её за запястье. Не схватил. Именно взял, привлекая её внимание, вынуждая смотреть на меня, но она так вздрогнула, словно я её ударил.

— Зай, — раздалось от дверей. — Тьфу, Зайнаб, ты…

И нас увидел. И мою руку на тонком женском запястье. Шкаф, но набитый не жиром, а мышцами, смуглая кожа, высокий, явно бывший боксер. И выражение лица так стремительно меняется от умиротворенного до бешенного.

В тот момент я понял — это его женщина. А ещё то, что Зайнаб Ильдаровна ничего не боится не из-за охраны внизу, а потому, что такой вот мужчина её любит. Движение было почти неуловимым, крепкий кулак бросился мне в лицо, и навстречу мне — пол. На мгновение загудело в ушах.

— Сука, — сплюнул кровь я. — Я с миром пришёл, один!

Никто ещё не смел безнаказанно мне морду бить, и похер сколько на этом мордовороте мышц. Я вскочил на ноги одним стремительным движением и бросился вперёд, с удовлетворением чувствуя, как мой кулак болью обожгло, и слыша, как хрустит нос противника. И плевать, что самому по уху заехали — в бою на боль внимания не обращаешь.

Маленькая Зайнаб носилась вокруг нас, и по-моему, ругалась, причём даже не выбирая выражений. А потом…окатила ледяной водой, я даже не понял сначала, что произошло, как дворовых собак мои драки ещё никто не разнимал.

Стоим с её мужчиной, мужем, если судить по кольцам на пальцах, напротив друг друга, дышим тяжело, с обоих вода капает, а Зайнаб Ильдаровна с пустым ведром в руках и смотрит на него гневно.

— Хватит! — воскликнула она. — Как дети малые! Руслан, я просила тебя не калечить моих посетителей?

— Он тебя схватил! — упрямо возразил тот.

— Дотронулся. Просто дотронулся! И к моим девочкам он отношения никакого не имеет, я пробила по базе, пока он поднимался! А если хотите драться, идите на улицу!

Я мрачно перевёл взгляд на окно — там, за ним, стылый осенний парк. Драться не хотелось. Да что там — жить не особо хотелось. Белоснежка мне лгала.

— Простите, — устало сказал я. — Я просто…волновался. И не знал где она. Я ни разу не обидел её. И не буду…даже если не верю, все