История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 5 - Джованни Казанова

Три или четыре дня спустя после этого расклада я получаю письмо, адресованное в мое бюро. Это письмо — от м-ль де ла М-р. Вот его копия:

«М-м XXХ, моя тетушка, сестра моей покойной матери, религиозна, азартна, богата, скупа и несправедлива. Она меня не любит и, не добившись успеха в том, чтобы заставить меня принять постриг, хочет выдать замуж за торговца из Дюнкерка, которого я не знаю. Заметьте, что она сама его тоже не знает. Посредник, организующий этот брак, поет ему хвалы. Тот доволен, что она пообещала ему 1200 экю в год при своей жизни и заверила, что после ее смерти я унаследую пятьдесят тысяч экю. Заметьте однако, что по завещанию моей матери она должна, в случае моего замужества, передать мне двадцать пять тысяч. Если то, что произошло между вами и мной не создало у вас впечатление обо мне как о существе недостойном, я предлагаю вам мою руку с 25 тысячами экю и другие двадцать пять тысяч по смерти моей тетушки. Не отвечайте мне, потому что я не знаю, ни как, ни через кого, ни где я смогу получить ваше письмо. Вы ответите мне лично в воскресенье у м-м Ламбертини. У вас есть четыре дня, чтобы подумать. Я не знаю, люблю ли я вас, но знаю, что должна предпочесть вас для себя любому другому. Я чувствую, что должна заслужить ваше доверие, также, как вы — мое. Я, впрочем, уверена, что вы обеспечите мне жизнь сладкую. Если вы предвидите, что счастье, о котором я грежу, отвечает и вашим мечтам, я предупреждаю, что вам понадобится адвокат, так как моя тетушка скупа и большая кляузница. Когда вы определитесь, надо, чтобы вы разыскали меня в монастыре, куда я вернусь перед тем, как решиться на любой шаг, потому что иначе со мной обойдутся до крайности жестоко, о чем я не могу даже и подумать. Если предложение, которое я вам делаю, вам не подходит, я попрошу вас об одолжении, на которое весьма рассчитываю и за которое буду вам благодарна. Вы постараетесь больше меня не видеть, тщательно избегая тех мест, где я могу бывать. Таким образом, вы поможете мне вас забыть. Почувствуйте, что я могу быть счастлива лишь выйдя за вас замуж или забыв вас! Прощайте. Я уверена, что увижу вас в воскресенье».

Это письмо меня тронуло. Я видел, что оно продиктовано добродетелью, честью и умом. Я увидел в уме м-ль де ла М-р даже больше достоинств, чем в ее внешности. Я устыдился, что введу ее в соблазн и унижение, если отвергну ее руку, которую она предложила мне с таким благородством, и я видел в то же время, что она предлагает мне судьбу высшую по сравнению со всем тем, на что, по здравом размышлении, я мог претендовать; но идея женитьбы заставляла меня трепетать; я слишком хорошо предвидел, что в правильном браке я буду несчастен и, соответственно, моя половина — тоже. Мои колебания при необходимости решиться в те четыре дня, что она мне дала, подсказали мне, что я в нее не влюблен; но при этом я никак не мог решиться отвергнуть ее предложение и, еще менее того, сказать ей об этом. Я провел эти четыре дня, думая все время о ней, чувствуя, что я ее уважаю, сожалея о том оскорблении, которое я ей наношу, но не имея сил решиться искупить это оскорбление. Когда я думал о том, что в противном случае она меня возненавидит, я тем более не мог этого вынести; итак, перед вами несчастный человек, который должен принять определенное решение и не может этого сделать.

Опасаясь, как бы некий демон не заставил меня пренебречь м-ль де ла М-р, заставив пойти в комедию или в оперу, я направился обедать к этой Ламбертини, ни на что не решившись. Она была на мессе. Терета был в ее комнате, играя на флейте; увидев меня, он отложил ее, чтобы отдать мне деньги, которых мне стоила его черная одежда.

— Итак, ты при деньгах, поздравляю.

— Поздравление сродни соболезнованию, потому что эти деньги краденные, хотя я только сообщник. Здесь мошенничают и заставляют меня в этом помогать; и я участвую, чтобы не быть сочтенным за дурака. Моя хозяйка вместе с тремя-четырьмя другими женщинами разоряют простаков. Это занятие меня возмущает, и я не могу больше выдержать. Меня убьют, или я убью, и по любому мне это будет стоить жизни; таким образом, я думаю покинуть как можно скорее этот притон.

— Я тебе советую так и сделать, мой друг, и побуждаю к этому. Лучше сделать это сегодня, чем завтра.

— Я не хочу никакого скандала, потому что г-н Ленуар, человек галантный и мой друг, который считает меня кузеном этой мошенницы и не прислушается к клевете, усомнится в некоторых вещах и, возможно, покинет ее, услышав причины, которые заставляют меня уйти. В течение пяти-шести дней я найду предлог и вернусь к тебе.

Пришла Ламбертини, обрадованная, что неожиданно меня увидела; она сказала, что у меня будет общество м-ль де ла М-р с ее тетей. Я спросил у нее, довольна ли она «шестью ударами», и она ответила, что он не всегда соответствует своему героическому имени, но она любит его не меньше. Пришла м-м XXХ со своей племянницей, которая выразила удовольствие меня видеть. Она была в полу-трауре и прекрасна до такой степени, что я удивлялся своей нерешительности. Тирета удалился и, поскольку никакое соображение не могло помешать мне демонстрировать мою склонность к м-ль де ла М-р, я уделил ей все свое внимание. Я сказал ее тете, что расторгну свой обет безбрачия, если смогу найти хоть вполовину такую же, как она.

— Моя племянница, месье, честна и нежна, но не имеет ни ума, ни религиозности.

— Оставим в стороне ум, моя дорогая тетя, но что касается религиозности, это тот упрек, который мне никогда не делали в монастыре.

— Надеюсь. То были иезуитки. Речь идет о благодарности, дорогая племянница, о благодарности. Но поговорим о другом. Я хочу только, чтобы ты смогла понравиться тому, кто будет твоим мужем.

— Значит, мадемуазель накануне свадьбы?

— Ее судьба исполнится в начале следующего месяца.

— Это человек судейский?

— Это негоциант с весьма приличным положением.

— Г-н Ленуар мне сказал, что мадемуазель дочь советника, я не предполагаю мезальянса.

— Это ничего не значит. Он знатен и благороден и думает только о том, чтобы сделать ее счастливой.

Эта речь не могла не огорчать красавицу, которая слушала, ничего не говоря, и я повернул разговор в сторону большого стечения народа, которое ожидается на Гревской площади, чтобы наблюдать казнь Дамьена, и, видя всеобщее любопытство к ужасному спектаклю, я предложил им широкое окно, откуда мы сможем это видеть все пятеро. Они изъявили согласие в соннику[12]. Я дал слово их принять, но, поскольку окна у меня не было, поднявшись из-за стола, я сослался на неотложное дело и поехал в фиакре на Гревскую площадь, где за четверть часа снял за три луи хорошее окно на антресоли между двумя лестницами. Я заплатил и взял квитанцию, по которой, в случае отказа, мне платили неустойку в шестьсот франков. Окно было как раз напротив эшафота. Вернувшись к этой Ламбертини, я нашел ее погруженной в пикет с записями вместе с Тирета против мадам XXХ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});