Антикиллер-3: Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

– Чего они хотели, шеф?

– Порт покупали, – буркнул Коломиец. Он не любил своего заместителя, не без основания полагая, что тот метит на его место. Даже называл за глаза кацапом. Но Спиридонов всячески демонстрировал максимальное почтение и преданность, старался быть полезным, и это у него получалось. Поэтому неприязнь мэра быта завернута в видимость дружбы.

– По-о-о-рт?! А за сколько? Степан Васильевич поморщился.

– Николай, ну что ты глупые вопросы задаешь? Ну, положим, семьдесят миллионов – дальше что? Или сто.

Какая разница! Это не наша с тобой компетенция. Завтра поеду к Пастрякову доложу, пусть они там решают…

– А чего в чемоданах было? – не унимался Спиридонов.

Коломиец поморщился еще сильнее.

– Что я, смотрел? Давай, собирайся, там уже Арсен шашлыки жарит!

Два черных «BMW Х5» с московскими номерами неслись в Тиходонск. Двойное превышение скорости их не волновало.

* * *

– Привет, Ребенок! Чем занимаешься? – Когда Лис говорил с женой, его каменное лицо разглаживалось, носогубные морщины утрачивали обычную резкость, и голос смягчался.

– Да вот, с Оксанкой журналы смотрим. Слышишь? – На другом конце эфира зашелестела толстая бумага.

– Слышу. Заехать за тобой?

– Зачем? Мы еще поболтаем, Ирка должна подойти, чаю попьем…

– Ну ладно. Ты меня хорошо слышишь?

– Да, отлично.

– Тогда развлекайся дальше. Пока.

– Пока.

Лис спрятал телефон. Он находился в читальном зале университетской библиотеки. Цокольный этаж, толстые, отделанные мрамором стены, но связь почти везде была нормальной. Только в дальнем углу уровень сигнала падал до нуля, да здесь, под лестницей – тоже. Ладно.

Он подошел к стойке выдачи литературы, показал удостоверение. Худощавая женщина в круглых очках перестала перебирать потертые карточки в допотопных деревянных ящиках.

– Что-нибудь случилось?

– Не у вас. Мне надо проверить формуляры выдачи книг.

– Пожалуйста. Назовите фамилию, я посмотрю.

– Я сам точно не знаю. Только приблизительно. Мне нужны буквы от «К» до «М».

– Ну, пожалуйста, пройдите сюда, посмотрите…

Он принялся быстро перебирать затертые карточки из тонкого картона. Неровные записи, многочисленные карандашные пометки, потертости и исправления. Все, как было в его школьной библиотеке тридцать лет назад. Карточку Ребенка он нашел быстро. Мостовая Екатерина. Почему она не изменила здесь фамилию? По всем документам уже давно Коренева. Впрочем, это ерунда. Когда она здесь была? Вчера? Но в формуляре имелись отметки только недельной давности.

– А без записи вы выдаете книги? Библиотекарь пожала плечами.

– Вообще-то не положено, но если мы знаем студентов – активистов, отличников, то выдаем под залог студенческого билета. Но только на несколько часов, без выноса из зала.

– Спасибо, – сказал Лис и вышел.

Сегодня начальник оперативного отдела Тиходонского РУБОПа получил информацию о серьезном конфликте между Питоном и Валетом, организовал задержание Крученого – быка из группировки Карпета, написал объяснение в УСБ о вторжении в «Общество защиты малого и среднего бизнеса»… И узнал о порядке регистрации книг в студенческой библиотеке. Причем последняя информация оказалась для него самой важной. Но неопределенной. Может, Ребенок была здесь вчера, а может, и нет. Может, телефон не принимал сигналов, а может – и принимал.

Подполковник Коренев терпеть не мог такой неопределенной информации. И горе оперу, который осмеливался ее докладывать. «То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет!» – кричал начальник отдела и был прав. А сегодня он принес двойственную информацию сам себе! На кого орать? Конечно, можно было прямо спросить: «А Катя Мостовая быта здесь вчера? Вы выдавали ей книги без регистрации?» Студентка Мостовая-Коренева как раз активистка и почти отличница, ее наверняка помнят библиотекари… Но не хватало привлекать к Ребенку негативное внимание: «А чего это ею милиция интересуется?» А если еще дознаются, что это старый муж, используя служебное положение, контролирует молодую жену, вообще позор! Маразм какой-то!

Лис вышел на улицу, сел в машину, включил двигатель, задумался. У него огромные оперативные возможности: можно пустить за ней «хвоста», можно подвести агента, можно поставить телефон на прослушку, можно включить систему мобильного позиционирования, наконец! Вот только стоит ли? Это и есть основной вопрос…

Он включил передачу и мягко тронулся с места.

Ложь не так сложно выявить. Гораздо труднее ее покарать. Как на службе, так и в семейной жизни. Сейчас время пофигизма и полного всепрощенчества. Начнешь рубить мечом направо и налево – останешься без друзей, подчиненных, близких людей и приобретешь репутацию полного мудака. И потом, так ли уж хороша правда? Если знать все, как есть, то можно с ума сойти. И опять-таки потерять друзей, сослуживцев, родственников, жену…

Нет, полная правда никому не нужна. Намного проще «не заметить» какой-то мелкий обман или простить его. Когда дело касалось работы, Лис делал это редко. И очень неохотно. Если подчиненный врал, даже в малом, он переставал для него существовать, а вскоре и переставал быть подчиненным. Конечно, оперативная работа строится на лжи и обмане, но это совсем другое дело. Ради результата можно пойти на компромисс. Как в шахматах допустимо жертвовать фигуру ради выигрыша качества. Но когда ложь пыталась пролезть в его личную жизнь, он не знал – как себя вести.

Нет, знал! Если ложь втиснется между ним и Ребенком, они начнут отдаляться друг от друга – вначале на миллиметр, потом на два, натри… Щель будет только разрастаться, до тех пор, пока они не станут чужими людьми!

«БМВ» остановился у дома Оксаны. Лис набрал номер Ребенка.

– Привет, малыш! Ты где? – Сердце отчаянно колотилось, будто он готовился выбить дверь, за которой стоял отмороженный вооруженный бандит.

– Ты что, Фил? – удивилась Катя. – Мы же недавно разговаривали! Я у Оксанки, вот Ира пришла, чай пьем.

– А я подъехал тебя забрать. – Голос был нервным и напряженным. – Поедем покупать тебе платье. И туфли. Нравится программа?

Вот и наступил момент истины. Если Ребенок действительно у подруги, то она с радостью выскочит к машине. Если нет – придумает какую-нибудь отговорку. Но она не поможет, потому что он поднимется и проверит!

– Конечно, нравится, Фил! – взвизгнула Катя. – Хочешь, зайди, мы тебя вначале чаем напоим!

– Спасибо, малыш, я уже пил чай. – Теперь у Лиса был совершенно обычный голос. – Давай быстрей, я соскучился!

Она выскочила через полторы минуты.

* * *

– И какого размера те чемоданы?

Под пристальным оценивающим взглядом белесых глаз Пастрякова Коломиец чувствовал себя неуютно.

– Вот такого, – показал Коломиец. – И такой толщины.

Пастряков поднялся и задумчиво прошелся по кабинету. Коломиец тоже встал. Это в Придонске он был самым умным, значительным и важным, даже иностранные языки знал лучше всех. А здесь стоял дурак дураком и ждал, пока ему откроют глаза. И ощущал себя маленьким, жалким и никчемным, совершенно неподходящим для того ответственного поста, который занимал и без которого не мыслил жизни. Как подсолнух следит за солнцем, так и Степан Васильевич, сопровождая движения вице-губернатора, поворачивал голову вправо-влево, вправо-влево.

Кабинет был огромным. Модный стиль безликого «хай-тека» вице-губернатор не уважал. Он предпочитал классическую солидность. Тяжелые стулья с резными спинками, массивный письменный стол, ковер на полу, многорожковая хрустальная люстра. В таком антураже не хотелось суетиться и мельчить… А небольшие датчики акустической защиты на окнах показывали, что здесь велись очень важные разговоры.

– Знаю я такие чемоданы, – наконец задумчиво проговорил Пастряков. Он был похож на огромного номенклатурного медведя с растрепанной седой шевелюрой, чем-то очень озабоченного. – В каждый входит три миллиона. Может, три с половиной, если новыми купюрами…

«Откуда вы…» – чуть не спросил мэр, но вовремя поймал себя за глупый язык.

– Ладно, сиди здесь, – подвел итог размышлениям вице-губернатор и, пригладив волосы, вышел.

Вернулся он почти через час, в довольно раздраженном настроении.

– Ты хоть понимаешь, что значит продать порт?! – с порога обрушился он на Коломийца. – Это все равно что продать весь город! Чем ты тогда управлять будешь?!

– Так я и не собирался… Я же к вам пришел… Доложил все как есть, ничего не скрыт…

– А чего ты вообще приходишь с такими глупостями? И меня перед губернатором дураком выставил! Ты что, не мог сам этих варягов на хер послать? Или тебе их чемоданы мозги совсем замутили?

От несправедливости обвинений Коломиец побагровел. Сердце колотилось, как отбойный молоток, на глазах выступили слезы. Он шагнул вперед, прижимая руку к груди. Голос его дрожал.