Московские эбани - Елена Сулима

Вот так и окончилось её с ними компаньонство.

Все это было давно — ещё в девяносто шестом году. Потом она находила себе работу также легко, как и вылетала из нее. Последнее время нигде не работала, уже более трех месяцев. Вот и сломалась окончательно в тот самый день, когда Викторию посетил Вадим, прикинувшись продюсером.

ГЛАВА 9

Виктории не надо было слушать про всю её жизнь в подробностях — она и так все поняла — в общем и сразу. Но прокурила с Зинаидой не один час на лестничной клетке больничного отделения, спокойно пережидая, пока Зинаида выплеснет остатки обиды и начнет наполняться проектами на будущее. Но этого не происходило. Разве что вздохи-упреки — "зачем ты нас спасла", вырывались уз глубин её души.

— Если ты так будешь говорить… Если проговоришься… то тебя посадят. Потому что, совершая самоубийство, ты попутно пыталась убить своего ребенка. Тебя посадят за детоубийство, а девочку отдадут в приют, неотрывно глядя в её огромные голубые глаза, проникновенно медленно произнесла Виктория.

Зинаида тут же ссутулилась и, взглянув на неё исподлобья прошептала, как забитый ребенок: — Я не буду больше…

— Я понимаю, что тебе лучше было бы сейчас лежать в палате совершивших суицид, там бы тебе оказали психологическую помощь, но придется приходить в себя в палате случайных отравлений. "Горе ограниченно, оно не может быть стойким" — говорят древние китайцы. Они правы. Помни об этом.

— Меня на днях выпишут.

— Я знаю.

— А долго будут ещё держать Серафиму?

У неё небольшие неприятности с легкими.

Виктория хотела сказать "плохо с легкими", но на ходу изменила фразу, вспомнив, как когда-то её трехлетний сын заболел, ему долго ставили ничего не означающий, расхожий диагноз ОРЗ, но она чувствовала, что здесь не все так просто, и лишь на исходе месяца его болезни невероятными усилиями убедила врача назначить Мите рентген. Врач влетела к ним в дом в тот же день: "У вашего ребенка плохие легкие! — заорала она с порога, — Срочно в больницу, иначе он умрет!" По прошествии времени Виктория могла бы вывести целую систему оправдания такого поведения врача, мол, ответственна, эмоциональна, пропускающая все через собственное сердце, но тогда сердце Виктории дало в первый раз сбой. За одну секунду появился в челке клок седых волос. А ведь ей было всего лишь двадцать два года.

— Ее подлечат по всем статьям. Врач передал, что выйдет она от них абсолютно здоровая.

— Ой, вы такая добрая! Спасибо вам.

— Не стоит. Я просто понимаю как вам сейчас трудно, я тоже рано родила своего сына.

— Это тот, что мой сосед, который Митя — ваш сын?! Ой, вы такая молодая!.. И не скажешь!..

— Вот видишь. На самом деле ничего нет страшного в ранних детях, ты всегда будешь молодой мамой, а потом они вырастают и становятся друзьями. Знаешь, какое это счастье, что ты, не скрюченная какой-нибудь подагрой, не догоняющая проблемы современной молодежи, читающая лекции мамаша, а мамуля-подружка, не боящаяся спросить порою совета у своего подросшего чада. Заешь, как приятно жить с кем-то на равных?..

— Ой. Да… А мне все говорят: вот видишь, что значит рано рожать!

— А представь, что тебе сейчас сорок лет, как мне, и ребенок маленький — проблемы те же, но сил меньше.

— Я бы денег к сорока годам заработала.

— А деньги… это не критерий жизнестойкости. Тем более у нас. Мне кажется, не ребенок мешает тебе зарабатывать деньги, а что-то другое.

— Меня этому-то не учили.

— Да брось ты — не учили. Если поставить себе цель зарабатывать именно деньги и ничего более — всегда заработаешь.

— Но как?!

— Насколько я понимаю — ты не доверяешь своим работодателям. Тогда давай тебе дам в долг три, пять тысяч долларов ты откроешь свое дело. И будешь уже сама.

Зинаида смотрела на Викторию как на дьявола во плоти. Ей казалось, что она предлагает ей какую-то роковую сделку. "И зачем это вам нужно?" застыл внутри вопрос. Пышные черные волосы Виктории сбились в две торчащие массы, напоминающие рога. Только сейчас она заметила это и то, что её какие-то темно-серо-зеленые глаза, казалось, отблескивали красноватыми искорками.

Они действительно отблескивали красноватыми искорками, потому что во тьме за окном сварщики что-то сваривали, но этой связи Зинаида не уловила: — Нет! — просипела она, так словно ей накинули петлю на шею, и посмотрела затравленным взглядом.

Виктория поняла, что чем-то напугала несчастную. И затянулась дымом сигареты во время образовавшейся паузы, перебирая в уме, куда бы она могла её пристроить.

— А откуда у вас деньги? — наивно и робко нарушила их молчание Зинаида. И не дождавшись ответа, задала ещё один вопрос, — А вы гадать умеете?

— Гадать? — переспросила Виктория — Зачем?

— И я на картах умею. — Задумчиво произнесла Зинаида. — Я ещё гадать умею на кольце. Подвешиваешь обручальное кольцо за ниточку…

— Обручальное… Так его ещё иметь надо.

— Я свое продала, когда есть нечего было. — Вздохнула Зинаида и, уставившись в окно, продолжила почти шепотом: — А если правду, то этим я расплатилась, за ещё одну попытку устроить себе семейную жизнь.

— После таких попыток обычно остаются кольца.

— Нет. У меня ничего не осталось. Буйвол покупал мне золото каждый месяц. Я не думаю, что потому, что считал это красивым, когда у женщины есть украшения. Просто ему нравилось так хвастаться перед своими товарищами, мол, какой он крутой. Я даже думала, что он все заберет у меня при разводе. Но он взял лишь пару браслетов с очень крупными звеньями, соединил их и сделал браслет себе, как неприкосновенный запас, а все остальное золото оставил. Я хранила его на случай болезни, или несчастья. А когда появился… — имя его даже говорить не хочу, настолько противно, — он взял и заставил меня все золото ему отдать, чтобы нам вместе открыть кафе, ему на это дело денег не хватало. Я не верила, что у него есть такие возможности, но он сказал: "Если ты меня любишь!.." — и снял с меня даже обручальное колечко.

— А если бы ты сказала, что не любишь?

— Ой, что вы! Он бы меня вообще убил! А так… сразу исчез.

— Ну вот и хорошо. Место новому колечку освободил.

— Правда? А я ведь после его ухода газ включила…

— Эх ты!..

— А на что? На что нам теперь жить?! У меня даже ничего продать нету! Я думала, что он мужчина… Но я так и подозревала, что пришел про золото вынюхать. Сболтнула я одной соседке — пьянице, как замужем хорошо за Буйволом была. А потом зашла к ней в гости и он сидит — ухажер ухажером.

— Поверь моему опыту, сейчас тебе и не стоит мечтать о том, что вдруг появится мужчина и возьмет на себя все твои проблемы. Спасители приходят к женщине тогда, когда она сама себя может спасти. Тебе надо подумать о том, как обеспечить себя и дочку, получить образование, или хотя бы более приличное окружение.

— А давайте мы с вами откроем фирму, как у госпожи Любы, что показывают по телевизору! Если вас на фотографию поместить…

— Это зачем же, милая?

— Ну, то есть, если вас по телевизору показать, вам все поверят, что вы ведьма.

— Кто?!

— Ой, да вы сами про себя не знаете, как выглядите. Вот Шапиро, знаете, такой худой мужчина выступает, — его даже по программе «Времечко» показывали, — говорит, что он колдун, а я ему не верю! — расходилась Зинаида, а Виктория тем временем следила за ней, с удовлетворением думая, что девочка хоть и несет чушь несусветную, но оттаивает. И слышала: — …Уж очень он похож на чертежника одного, что с мамой вместе работал. И книгу его купила — что-то там не так — ничего непонятно. По инженерному. А так нельзя в этом деле. Нельзя!

— Хорошо, хорошо… Когда тебя из больницы выпишут, заходи в гости, разберемся, — отступала на нижние ступени лестницы Виктория.

ГЛАВА 10

Митя не знал — от какой, из выпавших на его долю девушек, следует уйти. Он никак не мог разобраться с Лизой и Лидой. С Лидой Митя познакомился во время съемок молодежной тусовки, на Арбате. Она по-деловому предложила ему пирожок и пожалела его, мол, утомился совсем, парень. В перерыве между съемок они поболтали с ней. О чем можно болтать с мало знакомой девчонкой — конечно о музыке, о том какая группа сейчас в фаворе, а какая левая. Перечислили все современные музыкальные группы, молодежные клубы, как слова пароля, и остались довольными друг другом.

Митя взял у Лиды телефон. "Записывай, записывай, все равно не позвонишь" — усмехнулась Лида. И тут она ему напомнила, что примерно год назад, здесь же, на Арбате, она познакомилась с ним почти точно также, но, предложив, ему не пирожок, а яблоко, потом он записал её телефон на предпоследней страничке своей записной книжки, а теперь записывает на последней. Митя перевернул страничку назад и действительно увидел телефон Лиды.