На восходе луны - Энн Стюарт

— Выхода у меня нет, — сказала Энни. — Нельзя допустить, чтобы им это сошло с рук.

Маккинли вздохнул. Он уже подумывал о том, что придется подстричься. Он и так уже дважды брился за последние два дня. Старые привычки восстанавливались. И ещё ему придется принять решение. За эту долгую и бессонную ночь в голове созрели два возможных плана действий. Нужно только решить, каким из них воспользоваться.

— Что ж, ничего другого я от тебя и не ожидал, — промолвил Маккинли. — А раз так, то, похоже, и у меня не остается другого выбора.

— Да?

На этот раз их было трое. Энни, разумеется, даже не подозревала об этом, но Джеймс пересчитал их со сверхъестественной дотошностью. Что ж, противникам приходилось отдать должное — добрались сюда они даже быстрее, чем он ожидал. Приятно было констатировать, что с прекращением холодной войны способности их не притупились.

Покончить с первым подосланным к нему агентом было для Джеймса Маккинли проще простого. Мало того, что тот заявился в одиночку, так был ещё совсем молокосос, толком и не необстрелянный. Куда ему было тягаться с таким матерым волком как Джеймс. Свидетелей не оказалось, а до океана рукой было подать.

Но на этот раз свидетель находился совсем рядом. Да ещё — гражданское лицо, ни в чем не повинная женщина. Энни Сазерленд смотрела на него во все глаза; она даже не подозревала о грозящей им обоим смертельной опасности.

При первой же возможности, они её прикончат, подумал Джеймс. Хотя бы в силу своей подготовки, такой же, как и у него самого. Да и он убил бы её, не задумываясь, окажись на их месте.

Он подошел к полке, которая была подвешена над плитой, и достал автоматический пистолет калибра 9 миллиметров . Снял с предохранителя. Это было самое невинное оружие из припрятанного в хибарке Маккинли арсенала. Но по смертоносности уступавшее разве что его голым рукам.

— Что вы задумали? — встрепенулась Энни, подозрительно взирая на пистолет.

Слава Богу, она до сих пор ни о чем не подозревала.

— Пойду прогуляюсь, — сказал он, засовывая пистолет за ремень.

— Но мы ещё не закончили разговор, — напомнила Энни.

Да, не только Уин Сазерленд умел искусно манипулировать людьми.

— Послушай, Энни, — с напускной усталостью произнес Маккинли. — У меня болит голова, я совершенно не настроен с тобой препираться. Я хочу немного проветриться, а заодно, может, чего надумаю. Вернусь, тогда и поговорим.

— Значит ли это, что вы согласны мне помочь?

— Это значит лишь то, что я согласен подумать. А пока, на твоем месте, я бы расслабился и принял прохладный душ. Вид у тебя несколько потрепанный.

На самом же деле Энни выглядела как огурчик. Нельзя так долго обходиться без женщины, напомнил себе Джеймс. Он ожидал, что щеки Энни зардеются от смущения, однако дочь Уина была не из тех, кто легко смущается. Она просто откинула назад волосы и состроила гримаску.

— Чего ещё ожидать? Тут не курорт.

Уж точно не такое место, где ты привыкла отдыхать, подумал Джеймс. Тем более — в сопровождении спутников, которых лично отбирал сверхпридирчивый Уин.

— Постой под душем подольше, — посоветовал Джеймс с деланной небрежностью, в то время как каждая клеточка его тела была настороже. — Я вернусь примерно через час.

Он не хотел проявлять излишнюю настойчивость, чтобы не вызвать у неё подозрения. Душ располагался почти в самой середине дома. Там Энни будет в относительной безопасности, да и плеск воды может заглушить звуки пальбы. Конечно, к стволу его «беретты» был привинчен глушитель, но за противников Джеймс поручиться не мог. Нужно покончить с ними как можно быстрее и лишь уповать на то, что Энни ничего не заметит.

Он сошел с крыльца, наслаждаясь утренним тропическим воздухом и прислушиваясь к доносящимся из хижины звукам. Затем, ожидая, пока она пустит душ, закурил и принюхался. Свежий бриз донес до его чутких ноздрей запах чужого пота. Джеймс прикинул, что в его распоряжении есть минут десять; если повезет, то — двадцать. В былые времена он управился бы с троицей неприятельских агентов минут за шесть-семь. Но те времена канули в Лету, а сейчас он был утомлен и разгневан. А эмоции всегда ему мешали.

Еще один райский денечек, невесело подумал он, затягиваясь терпким дымом. В отдалении слышались крики птиц, потревоженных присутствием чужаков. Мерное шуршание прибойных волн растворялось в густой листве тропического леса. Да, в таких джунглях мест для засады хоть отбавляй. На мгновение Джеймс ощутил давно забытое, ненавистное и вместе с тем приятное возбуждение.

Первого из врагов он встретил за хибарой; тот с пистолетом наизготовку подкрадывался к заднему крыльцу. Джеймс призраком вырос у него за спиной и одним ударом сломал шею, после чего аккуратно опустил обмякшее тело на влажную, податливую как губка, землю.

Так, осталось двое, подумал он с отрешенностью врача, огибая дом. С первым он справился легко. Со вторым придется повозиться подольше.

Ага, вот и он, заметил Джеймс — к дому приближается. Ничего, сколь бы он ни был опытен и хорош в своем деле, до Энни ему не добраться. Чтобы попасть в дом, противнику придется выйти на открытое место, и тогда Джеймс легко уложит его с одного выстрела.

Конечно, вражеская команда могла прихватить с собой и взрывные устройства. Правда, в таком случае, им придется поспешно уносить отсюда ноги, и Джеймс не сомневался, что успеет сначала перестрелять их как кроликов, а потом и обезвредить заложенную бомбу.

Хорошо еще, что его коллеги и соотечественники, как настоящие профессионалы, никогда не принимали участия в самоубийственных операциях. Не то, что камикадзе. Остаться в живых всегда было важнее, нежели успешно выполнить операцию. Жаль даже, что этой троице не удастся ни то, ни другое.

Правда, не все для него складывалось гладко. Джеймс до сих пор не определил, где прятался третий противник.

Второй же тем временем совершил роковую ошибку, приостановив продвижение к хибаре. Джеймс обрушился на него, когда тот, сидя в кустах, перезаряжал пистолет пулями со смещенным центром тяжести. Если бы не это, Джеймс, возможно, и пощадил бы парня, однако эти пули, предназначенные для того, чтобы калечить и доставлять жертве невыносимые муки, решили судьбу агента. Тот, должно быть, в последний миг, почувствовал опасность. Он успел даже поднять голову и посмотреть смерти в глаза. Хотя Джеймс никогда раньше не видел этого человека, он знал его как самого себя. И убил выстрелом в упор.

Так, остался только один. Джеймс отбросил прочь окурок. Принюхавшись, он уловил сладковатый запах свежей крови, перемешанный с запахом смерти. И — с ещё одним запахом, до боли знакомым…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});